– Расскажите, пожалуйста, про «Золотые ворота», – попросил Леднев. – Какие согласования вы должны были подготовить к понедельнику?
– Разрешение на строительство. Разделение полномочий и зон ответственности. Проектную документацию. Не будет ли нанесен урон окружающей среде… Борис Андреевич всегда щепетильно относился к своим обязанностям. Никогда визу не поставит на документы, пока досконально не изучит все нюансы. Вчера экологи подготовили отчет о своем видении проекта – надо было ознакомится… Здесь же цена ошибки или некомпетентности – миллионы! «Золотые ворота» – это огромная стройка. Не только по меркам Южноморска, но и, думаю, всей страны… Теперь, конечно, ничего не будет.
– Почему не будет?
– Растащат, – тихо пояснила Вера. – Разворуют. Без Бориса Андреевича ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Он же никому не давал ни копейки из проекта вынести, ни рубля не позволил кому-либо в карман положить.
Леднев насторожился. Лосневский превратился в слух. Это была первая, но ниточка. Возможный мотив.
– А были желающие? – спросил следователь.
– Они всегда есть, – безапелляционно заявила Вера. – Именно с ними Штурмин всегда неустанно боролся. Именно потому лично занимался «Золотыми воротами», хотя проект – совсем не его профиль.
– Вы кого-то подозреваете?
– А что здесь подозревать? Многие хотели бы поучаствовать. Поставщики, подрядчики, проектировщики. Каждый свой подход к Борису Андреевичу искал, мосты наводил. А Штурмин всех отсекал безжалостно, не взирая на лица. Уж кто только не обращался, кто только с рекомендациями не приходил… Но для всех ответ был один: на общих основаниях, через конкурсный отбор.
– За бизнес просили коллеги советника? Вы можете кого-нибудь назвать? Имена, фамилии, должности?
В ответ на прямой вопрос Вера только покачала головой.
– Вы же полиция, – сейчас для нее что полиция, что Следственный комитет, что прочие службы – все были едины, впрочем, как и для большинства граждан, плохо разбирающихся в разделении полномочий правоохранительных органов, – вам должно быть виднее. А то вы не знаете, кто взятки берет, кто бизнес «крышует»…
В ее словах сквозила ирония и явный укор. Крыть было нечем, и Леднев решил немного сменить русло, в котором текла беседа. Именно текла – несмотря на эмоции в душе и претензии к власти, допустившей, по ее мнению, смерть советника губернатора, Вера говорила медленно и размерено, точно находясь под гипнозом. Даже когда ей хотелось кричать, голос оставался бесцветным и безликим.
– Вера Георгиевна, скажите, а Штурмину последнее время никто не угрожал? Может, вы что-то слышали или видели…
Продолжая время от времени раскачиваться из стороны в сторону, женщина изобразила улыбку наоборот – изогнув уголки губ книзу, от чего напомнила присутствующим вечно плачущего Пьеро.
– На него покушались. В него стреляли недавно…
При упоминании про покушение, Лосневский поспешил взять инициативу в свои руки, объяснив Ледневу:
– Шумное дело было. Илья Ильич взял под собственный контроль… По счастливой случайности киллер промахнулся. Но нам быстро удалось выйти на след заказчика… К сожалению, он оказал сопротивление при задержании, и был убит.
– То есть, никакой подробной информации у нас нет? – уточнил Леднев.
В ответ Виталий пожал плечами.
– Почему? Там все ясно, как божий день. На кону стояли большие деньги, а советник не дал преступнику куш сорвать. Вот его и заказали.
Подождав, когда мужчины закончат обсуждение, Вера продолжила:
– Это была случайность… Вы не понимаете: Борис Андреевич – удивительный человек. Он умел ладить с людьми. Общаться с ним – настоящее наслаждение. Умный, начитанный, эрудированный. С хорошими манерами. Настоящий Мужчина с большой буквы. Настоящий Русский Офицер. У него не было врагов и не могло быть. Он всегда был честен со всеми, никогда не обманывал. А какие враги у честного человека?
Утверждение, казавшееся более чем спорным, комментировать никто не стал. Лосневский задал следующий вопрос:
– А какие-то конфликты на работе наверняка случались? – История с неудавшимся покушением была для него исчерпана, и он не собирался к ней возвращаться. – Мы же знаем, что всегда найдется тот, кто не доволен деятельностью начальника или чиновника.
– Я же говорю: вы не понимаете! Борис Андреевич обладал удивительным талантом находить общий язык со всеми. Вы знаете, насколько сложно работать с населением?.. А Штурмин, встречаясь с южноморцами, всенепременно находил поддержку. С теми же «Золотыми воротами» история была: горожане сначала протестовали. Боялись, что проект их интересы ущемит. Но Борис Андреевич долго обсуждал, вникал, и убедил-таки людей, что все будет хорошо. Личные гарантии давал, что и край выиграет, от того и горожанам прибыток будет. С собственниками земель и объектов, которые «Золотые ворота» задевают, тоже переговоры вел. И с ними сумел договориться, они на реализацию проекта свое добро дали все, как один. Штурмин на себя одеяло никогда не тянул, он чаяния людей видел.
Версия начинала обрастать деталями, которые делали ее все более очевидной. Если неизвестный пока следствию проект «Золотые ворота» должен был получить реализацию на не принадлежащих краевой администрации землях, то здесь наверняка мог возникнуть конфликт интересов, измеряемых суммами со многими нулями. А из-за денег в России убивают много чаще, чем по политическим мотивам и даже из мести. Но акцентировать внимание на этом Леднев пока не спешил.
– Значит, в коллективе особых проблем вы не замечали?
– Нет.
– А в семье? Как у Штурмина в семье отношения складывались? Ведь не каждая женщина сможет терпеть, когда супруг изо дня в день на работе пропадает, а домой только иногда ночевать приходит. – Любой оперативник хорошо знает, какие сложности возникают из-за ненормированного рабочего дня, когда работа отнимает все мысли и время. Что называется, испытано на себе!
Ответила Вера, не задумываясь.
– Замечательные отношения были. Борис Андреевич в детях души не чаял. Образцовый семьянин: муж и отец. И супруга его любит очень. Не забывайте, она же офицерская жена – им через многое пройти пришлось, о чем другие и представления не имеют.
– И что, ни ссор, ни споров никогда не случалось?
Вера пожала плечами.
– А вы много семей знаете, в которых ссор не бывает?.. Ни за что в жизни не поверю, что такие встречаются, кто бы что ни говорил. Конечно, ругались… Я хорошо знаю. Сначала Елена Николаевна Штурмина на меня с подозрением смотрела, боялась, что у Бориса Андреевича со мной шашни завязаться могут – мы ведь вместе куда больше времени проводим. А затем сдружились даже… Праздники совместно отмечали. Мой Ромка почти ровесник младшей дочери Штурминых… Ругались они, это бывало. Борис Андреевич человек выдержанный, а Елена Николаевна – эмоциональная, импульсивная. Она взрывается, только спичку поднеси. Но по-женски, я ее понимаю: всегда одна, детей растит без помощи почти. Единственная отдушина – муж, да и тот все время отсутствует.
– Потому и ругались?
– В основном, да. Елена Николаевна – и домохозяйка, и нянька. Со временем для женщины это большой проблемой становится. Потому и расстраивалась часто. Но с Борисом Андреевичем они две части единого целого всегда были, душа в душу жили. Ценили отношения свои. У них темпераменты разные, потому дополняли друг друга прекрасно… Последняя ссора при мне произошла. Прямо в кабинете. Они долго поездку планировали, время подбирали, наконец, в Турцию билеты купили: Штурмин давно обещал супругу на лыжах научить кататься. Я сама отель им бронировала… Так в самый последний момент Борис Андреевич вынужден был отказаться, так как по «Золотым воротам» переговоры затянулись. А Елена Николаевна несколько лет ждала момента, когда из дома вырваться получится… Вот и сорвалась…
– А почему в Турцию, а не в России? – спросил следователь.
– Потому что! – отрубила Вера, не повышая голоса. – Там сервис получше, чем у нас. Да и Елена Николаевна настаивала – здесь Штурмину отдохнуть не дал бы никто: личность известная: и в отеле бы достали при необходимости, и на работу бы выдернули все равно. А между Турцией и Россией – море и государственная граница. Психологически дальше кажется, и что греха таить – всегда можно сослаться, что билетов на самолет не было… Но видите, ничего не вышло…
– И то верно, – согласился Леднев. – А при последней ссоре супругов Штурминых вам в глаза ничего не бросилось?
– Ничего. Никто никого убить не грозился. Обычное дело: супруги повздорили. На Руси всегда говорили: милые бранятся – только тешатся…
– Угу, – не удержался Лосневский, – а еще: бьет, значит любит!
Леднев смерил коллегу недобрым взглядом, а Вера не придала словам никакого значения, только отметила:
– Они и любили друг друга беззаветно. Штурмин никогда не позволял себе не то, что руку на женщину поднять, голоса не повышал. Если уж срывался, то что-то из ряда вон выходящее должно было случиться. А такого почти не бывало… Кстати, после ссоры из кабинета они под руку вышли. Помирились сразу же.
– А почему, вы говорите, по «Золотым воротам» переговоры забуксовали? – следователь вернулся к версии, которую считал знаковой.
– Я и не говорю, – отмахнулась Вера. – Там проблемы какие-то возникли: то ли с регистрационными документами какими-то, то ли задержки с финансированием – Штурмин меня не посвящал досконально, а я излишним любопытством не страдаю.
Лосневский что-то пробубнил в ответ, явно недовольный полученной информацией.
– При вашей работе – весьма похвальное качество, – улыбнулся Леднев, но его реверанс остался незамеченным. – Скажите, Вера Георгиевна, должно быть, при такой деятельности и огромном обаянии у советника отбоя не было от женского пола?
Ему показалось, что глаза женщины потемнели, став цвета каштанового меда, и в них просквозила горечь.
– Борис Андреевич никогда не страдал от отсутствия внимания со стороны женского пола. Это правда. Но никогда, простите, не волочился за каждой юбкой. Я думала, что таких мужчин не существует в природе, – она запнулась, но затем продолжила. – От меня самой муж ушел к другой… Но оказывается, еще встречаются. Они, как динозавры, вымирающий вид. Один на тысячу, или даже на миллион. – Ее голос дрогнул, но наполнился нежностью, которой раньше не было. – Он очень обходителен был с противоположным полом, всегда внимателен, при встрече улыбался и спрашивал, как дела. Не для проформы, а действительно интересовался. Разговор мог поддержать на любую тему… Вокруг него всегда было много женщин. И почти все в него были влюблены, – уловив ухмылку на лице следователя, она добавила. – Далеко не каждый может понять, о чем я говорю. Его любили, но не так, как вы себе представляете, а в самом хорошем смысле этого слова. Штурмин очень светлый был, дружелюбный, несмотря на занимаемый пост и всю грязь, в которой надлежало разбираться. Его нельзя было не любить: и молодые, и женщины в возрасте… Это чувство сродни тому, какое рождается у малыша: он ничего не хочет взамен, просто любит. Поверьте, такое случается.
Виталию стоило больших усилий, чтобы стыдливо не опустить глаза перед укором Веры Глонти. Столько силы, любви и скорби слышалось в ее словах.
– А вы как относились к советнику? – поинтересовался Леднев. – Вы же работали со Штурминым с самого начала?
– Да, – воспоминания об уже бывшем шефе возвращали ее к жизни. – У Бориса Андреевича не было в Южноморске другого секретаря кроме меня… Но если вы о личном… – Она вдруг перестала раскачиваться и выпрямила спину, с вызовом взглянув на Леднева с Лосневским, и голос ее, не став громче, обрел тем не менее твердость. – Я никогда не была в его постели и не испытывала домогательств с его стороны. Хотя признаюсь, как и многие, была в него влюблена. Это чувство платоническое, без притязаний. И Борис Андреевич никогда не давал повода ни мне, ни кому другому. Просто пообщавшись с ним, понимаешь, что такое настоящий Мужчина, что такое Крепкое мужское плечо. Заряжаешься его мощнейшей энергетикой… А он всегда любил свою жену. И мы вдвойне уважали его за это.
– Скажите, – Лосневский кинул взгляд на Леднева, точно ища немого согласия, – при таком большом количестве поклонниц мог ли кто-то из них желать смерти Штурмина?
Ответила Вера не сразу, долго взвешивая ответ, понимая, что от ее слова зависит возможность поимки убийцы.
– Не думаю. Чтобы возжелать лишить человека жизни, надо иметь веские причины. Затаить обиду. – Теперь она сидела ровно, но пальцы продолжали теребить уже не подол юбки, а тонкий золотой браслет, снятый с запястья. – А Борис Андреевич не мог никого обидеть, в любой ситуации оставался предельно тактичным…
Разговор с секретаршей погибшего не проливал свет на сегодняшнее ЧП. Конечно, Леднев и не надеялся, что она назовет следствию имя потенциального убийцы, но верил, что удастся нащупать какие-то точки преткновения. Пока же он «стрелял» наугад.
– Вера Георгиевна, в силу занимаемой должности вы проводили с советником времени больше, чем кто-либо другой. Постарайтесь припомнить, может, в последнее время что-то происходило со Штурминым? – он замолчал, позволив осознать важнейшую роль, которую отводит ей следствие. – Возможные перепады настроения, необоснованное возбуждение? Какие-то незнакомые лица в его окружении, непонятные звонки? – Василий Петрович подался вперед, интонации его вновь приобрели доверительные нотки. – Если что-то действительно происходило вокруг советника, вы должны были это видеть. Должны были почувствовать. Вера, помогите нам найти убийцу Штурмина! – последние слова прозвучали как призыв к действию.
Вера вздрогнула и насупилась. Ее пальцы остановились, выронив браслет на пол, но она даже бровью не повела, погруженная в собственные мысли. Как бы ей хотелось покарать убийцу, найти негодяя, лишившего Южноморский край самого светлого и дорогого, отобравшего жизнь у верного друга, любящего мужа, заботливого отца…
– Нет, – она замотала головой. – Ничего особенного. Борис Андреевич последние полгода был хмур, может быть чуть больше, чем обычно, но я связываю это с его плотным графиком. Он не успевал отдыхать, ему некогда было спать. А с определенного времени, скажу честно, – Вера и без того говорила тихо, а сейчас еще более понизила голос, заставив прислушаться, – губернатор стал часть своих обязанностей и вопросов, при решении которых возникали трудности, взваливать на Штурмина. А Борис Андреевич, по натуре человек безотказный, терпеливо тянул воз всех дел на себе!.. А когда еще за эти злосчастные «Золотые ворота» взялся, – она махнула рукой, – совсем сна лишился. Последние полгода дались ему нелегко, подорвали здоровье. Он и правда стал раздражительным, взрывным… Но я связываю изменения в поведении Бориса Андреевича исключительно со сложностью проекта.
Разговор вновь и вновь возвращался к теме «Золотых ворот», и ни Лосневский, ни Леднев не могли этого не заметить. Проект маячил перед ними, как бельмо на глазу, точно кричал в голос: это я! Это я!
– Почему именно Штурмин вел проект? Ведь в администрации он курировал контакты с правоохранительными органами?
– Губернатор приказал, – коротко ответила Вера. – Колобов настоял, чтобы именно Борис Андреевич курировал все «от» и «до». «Золотые ворота» – это стройка. Стройка – это инвестиции. А где большие инвестиции, там воровство.
– Бесспорно, – согласился Виталий Лосневский. – И где большие деньги, там убивают, – из его уст прозвучало, как приговор.
Постучав по столешнице зажатой между пальцами шариковой ручкой, Леднев произнес:
– С этой точки зрения выбор губернатора не кажется таким уж удивительным. Судя по тому, что я уже слышал о личности советника, ему было по силам удержать любую кубышку от расхищения. Будь то краевой бюджет или коммерческий проект.
– Нет же! – воспротивилась Вера. – Я не верю, что его могли убить за участие в проекте. Борис Андреевич все силы и душу вкладывал в его реализацию, буквально болел за дело. Только вчера называл «Золотые ворота» своим детищем…
– История знает моменты, когда родители погибали от руки собственных детей, – философски отметил Виталий.
– Спасибо большое, Вера Георгиевна, за вашу помощь, – Леднев жестом дал понять следователю, что считает необходимым прервать разговор с Верой Глонти. – Думаю, вам стоит отдохнуть немного. Но если появятся вопросы, мы вам позвоним, хорошо? Либо я, либо Виталий Евгеньевич…
Вера рассеяно кивнула, и на ее глазах навернулись слезы. Успокаивающее переставало действовать, уступая место вновь разгорающимся эмоциям.
Лосневский подошел к ней и положил на стол визитку.
– Если вдруг что-то вспомните, наберите мне. В любое время.
Последняя фраза секретарши советника догнала их уже в дверях, заставив обоих обернуться. Было в двух словах столько злобы, мольбы, экспрессии, что их не могла произнести женщина, пребывавшая в глубоком унынии. Слова хлестко ударили пространство, эхом отразились от стен, вдребезги разбив гнетущую тишину.
– Найдите его!
3
Требовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и определить приоритеты. Как всегда, в самом начале следствия вопросов было больше, чем ответов. И как водится, свидетели не торопились прояснить ситуацию. Ощущение, что находишься перед высокой стеной с закрытой дверью, не покидало Леднева. Он тщетно старается подобрать ключ к замку, основываясь только на собственных ощущениях. Он один. Ни следователь Лосневский, ни Илья Ильич Панов – не в счет. Он единственный из всех следственных органов заинтересован в реальном раскрытии преступления, выявлении настоящего мотива и поимке преступника. Остальные – часть системы правоохранительных органов и вынуждены подстраиваться под нее. Сегодня они – конъюнктурщики. Система требует результата в кратчайшие сроки, система должна покарать преступника. Не того, кто убил, а того, кого назначат виновным, уложившись в установленные временные рамки. И бороться с системой нельзя – она задавит любого, вставшего на ее пути.
С ним же ситуация иная. Его патрону нужен реальный расклад, истинный заказчик преступления. И Леднев не загнан в жесткие тиски времени. Раньше он мог только мечтать о подобном: ему предоставлен карт-бланш.
Он повернулся к Виталию Лосневскому, заканчивающему, наконец, оформлять протокол изъятых вещдоков.
– Ты с губернатором беседовал?
В ответ следователь гневно сверкнул глазами:
– Пытался. Был послан по матери. – От дальнейшего проявления эмоций он предусмотрительно воздержался.
Дело ясное: официальный представитель Следственного управления и глава края – птицы разного полета, прямые, которые как не изгибай, никогда не пересекутся. Губернатор еще и за публичное оскорбление сочтет, если следователь отважится его на беседу пригласить. Ситуацию мог бы помочь разрешить Илья Ильич, но тот пока предпочел в стороне постоять, поглядеть, чья чаша весов перевесит…
Леднев уверенно вошел в кабинет, не предваряя свой визит стуком в дверь. Он – сыщик, который идет по следу. Главнее сыщика при осмотре места преступления – только следователь, но если следователю дали от ворот поворот, то его никто остановить не сможет. Только пуля.
При мысли о пуле Василий Петрович поежился. В мозгу сама собой всплыла картина с кровавым пятном за креслом советника, с вырубленным из стены и взятым на экспертизу куском материала, в котором она застряла.
Губернатор окинул вошедшего недобрым взглядом, продолжая собирать бумаги со стола в новенький, с иголочки кожаный портфель с золотыми пряжками.
– Я сказал: мне некогда! – тон не предполагал никаких препирательств. – Устроили здесь балаган. Работать невозможно!
– Боюсь, вы немного не по адресу, Юрий Алексеевич, – Леднев извлек из кармана корочку помощника депутата. – Я, так сказать, приданные силы. Помогаю следствию разобраться в ситуации.
О проекте
О подписке