Глава вторая
Как они могли?

В солнечном лесу было тихо и сладко пахло клевером. Где-то недалеко плескался Атлантический океан. Воздух был чистый и прозрачный. Даже не верится, что на других материках экология до сих пор испорчена – бушуют смерчи и пылевые бури, гремят землетрясения, поднимаются цунами…

Эльвейс лежал на спине, смотрел на бегущие по небу курчавые облака и вспоминал свои путешествия во времени. Он посетил уже много древних цивилизаций. АВИП позволял переноситься своим сознанием в любое прошлое, не глубже 2000-го года до нашей эры. Мальчик был в полисах Древней Греции, в городах Древнего Египта и Китая, в Вавилоне, Карфагене и столице древних ацтеков. Видел он и Европу эпохи Возрождения, и мусульманскую Азию, и Латинскую Америку второго тысячелетия.

Но самыми ужасными были три с половиной века, последовавшие за научно-технической революцией, вплоть до третьей мировой войны. Как люди могли до такого дойти? Почему они не уберегли мир, в котором жили, от всего этого ужаса? Превратить живую дышащую планету в кладбище, в склеп!

Хорошо, что экологию в Новом Иерусалиме удалось восстановить! Постепенно расширяются границы очищенной от последствий катастрофы территории, уже почти треть континента стала пригодной для жизни. Но сколько понадобилось затратить энергии и человеческого труда, чтобы достичь такого результата!

А в двадцатом веке, в котором Эльвейс сегодня побывал, люди сливали химические отходы в реки и озёра, безжалостно истребляли животных и вырубали леса. Идя по улице в закопчённом, замусоренном, дымном Сан-Франциско, Эль с ужасом смотрел, как двое детей вкалывают себе грязным шприцом какую-то гадость в руку и тут же падают на землю в губительном экстазе. Зачем эти люди дурманят и травят себя ещё больше? Они и так насквозь пропитаны смрадом и отравой! Зачем пускают по венам ядовитый раствор, пьют горькую опьяняющую жидкость, вдыхают зловонный дым? Что они пытаются заглушить в себе? Что?

И вдруг он увидел такое же чуднóе лицо, как и в самом первом своём путешествии, в Александрии. На этот раз оно принадлежало человеку в ритуальных одеждах, вышедшему из большого, увенчанного восьмиконечными крестами здания. Что же общего между этими двумя людьми, которых отделяют друг от друга века? Эльвейс догадался: у них одинаковое выражение глаз! Но какое? Что в этих глазах такого особенного, что заставляет столь сильно биться его сердце? Это невероятно, но они нестерпимо счастливые и живые! Как можно быть счастливым в таком аду? Неужели эти люди не видят всего, что происходит вокруг? Может, они просто психически нездоровы? Элю рассказывали, что раньше существовала такая болезнь, при которой человек не помнил себя или считал кем-то другим. Наверное, это именно такой случай…

* * *

Вернувшись домой, Эль зашёл в кабинет к Папе, который прислал сообщение, что желает его видеть. Тот сидел за столом и работал на своём персональном ноутбуке. Такие портативные аппараты выдавались всем гражданам Нового Иерусалима, достигшим возраста семи лет.

Парадин был истинным порождением своего века – ни одного резкого движения, непродуманного слова, неосмотрительного поступка. Чёткость, рассудительность, трезвость во всём. Талантливый учёный-антрополог и безупречный член общества. Не зря его избрали Членом Высшего Совета и Папой Эльвейса. Вот уж действительно великолепный пример для подражания любому ребёнку!

– Сынок, – сказал Парадин, усаживая Эльвейса на диванчик и садясь рядом с ним, – я хочу поговорить с тобой о твоих путешествиях. Я знаю, что происходит у тебя в душе. Я тоже неоднократно бывал в прошлом, по своей специальности. Ты осуждаешь древних людей?

– Я пытаюсь разобраться, что ими движет, что даёт им силы жить. Как можно терпеть весь этот ужас, если не видишь в своей жизни никакого смысла? Почему они так редко кончают жизнь самоубийством?

– Одними древними людьми движут примитивные инстинкты – инстинкт самосохранения, инстинкт продолжения рода, животная жажда жизни. (У нас они подчинены нравственному закону и поставлены на служение обществу.) Другие ставят перед собой эфемерные религиозные цели. Я думаю, в глубине души каждый древний человек понимал, что они недостижимы. Но ведь надо было как-то заставлять себя жить, работать, рожать детей…

– А в чём смысл нашей жизни?

– Мы – новая раса совершенных людей! Нам принадлежит весь мир, и мы должны хорошо им управлять. Разве это не достойная человека цель? Учёные совершают всё больше удивительных открытий, территория нашей страны год от года увеличивается, и нет предела нашему могуществу! Пока что нам недостаёт энергетических ресурсов, но со временем мы сможем полностью очистить Землю и начнём осваивать другие планеты. Развитию не будет конца!

Эль представил счастливое будущее новоиерусалимцев, и у него защемило сердце от жалости к древним людям. Ведь он – их потомок.

– Как грустно, что нет возможности помочь этим людям из прошлого, как-нибудь облегчить их судьбу… – сказал мальчик после минутного раздумья.

– Если бы такая возможность существовала, мы всё равно не стали бы вмешиваться в их жизнь. Во-первых, это нарушило бы пространственно-временной континуум. Во-вторых, страдает человек в первую очередь от порочных влечений, которые возникают вследствие испорченного генотипа и плохого воспитания. Чтобы избавить человечество от страданий, нужно сделать людей нравственно безупречными, а для этого необходимо изменить человеческий генофонд. Просто силой убеждения ничего достичь нельзя. Это доказано самой Историей. Время от времени в древнем мире появлялись отдельные индивиды с высокой моралью, которые пытались объяснить остальным, что плохо убивать и мучить своих ближних, что надо жить в мире и любви. Но те, кому они проповедовали нравственность, гнали их из своих городов, били и даже убивали. Нет, Эль, без евгеники тут не обойтись! А для создания нового человека требуется несколько поколений людей. Так что помочь им мы всё равно бы не смогли.

* * *

Едва Эльвейс вышел из кабинета, как Парадин запустил программу связи на своём ноутбуке. На стенном мониторе возникло лицо пожилого седовласого человека.

– Что такое, Парадин? Зачем ты меня вызвал?

– Я насчёт Эльвейса. Произошло то, что ты и предсказывал, Патриарх. Он задал мне вопрос, который так редко задают наши дети, – вопрос о смысле жизни.

Подобие радости блеснуло в глазах старика, но голосом он никак не выдал своих чувств.

– Хорошо, значит, всё идёт как надо, – спокойно сказал он. – Эльвейс начал воспринимать духовные пороки древних людей. Наша цель – помочь ему справиться с ними. Если он сможет преодолеть болезнь, то никогда больше не усомнится в истинности наших убеждений. Пройдя через искушения, мальчик обретёт более твёрдую почву под ногами. Его воля окрепнет, а намерение жить вечно станет несгибаемым!

– Патриарх, твоя теория духовной прививки безупречна! – сказал Парадин, с восхищением глядя на своего собеседника. – Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы вирус бессмертия был активизирован!

Глава третья
Шут на палочке

Крестовые походы, костры инквизиции, религиозные войны. Сотни, тысячи, миллионы убитых и обездоленных. И всё это под знаменем любви к Богу и торжества истины!

В прошлый раз Эльвейс был в Париже и видел Варфоломеевскую ночь, когда католики убивали гугенотов, христиане убивали своих собратьев. Залитые кровью улицы, изувеченные тела, озаряемые светом факелов, и дикие лица фанатиков, искажённые ненавистью и жаждой убийства!

Как христиане могли творить такие зверства? Разве их вера не учила их любви к ближнему? Неужели из-за каких-то догматов и пустых обрядов стоит убивать людей? Разве можно отстаивать свои убеждения таким ужасным способом?

Разные вероисповедания, разные конфессии борются между собой за право называться единственным истинным учением на Земле, и их адепты не замечают, что приносят немыслимые страдания огромному количеству маленьких беззащитных людей. Даже если бы они на самом деле знали истину, то не имели бы права губить человеческие жизни ради неё…

А сегодня Эльвейс побывал в Пскове шестнадцатого века и смотрел, как Иван Грозный входит со своей дружиной в этот город. Великий и страшный русский царь, совершив опустошительный набег на Новгород, собирался теперь начать террор в Пскове. На лицах псковичей, встречающих царя, застыл страх; никто не знал, доживёт ли до завтрашнего дня. «И это правитель христианской страны! – подумал Эль, глядя на безжалостного тирана. – И это «Святая Русь»! Почему же бездействуют их духовные вожди? Почему не пытаются защитить невинных людей от кровожадного зверя, которого они сами помазали на царство?»

Дав Элю немного посмотреть на процессию, Инструктор повёл его в какой-то большой дом, в просторное светлое помещение. Там стояли приготовленные к постной трапезе столы, но одно блюдо было с жареным мясом. В углу сидел какой-то грязный человечек в лохмотьях. Вскоре в залу вошёл Иван Грозный со своими приближёнными. Человечек вскочил и стал прыгать вокруг государя на палочке с лошадиной головой^[2]. «Должно быть, это шут!» – подумал мальчик, с удивлением глядя на необычное представление. Не прекращая своего занятия, оборванец обратился к царю, показав рукой на мясо:

– Иванушка, Иванушка, покушай! Чай, не наелся мясом человечьим в Новгороде!

Царь стоял и как-то странно смотрел на чуднóго человечка. Наконец шут осмелел настолько, что пригласил государя в свою комнатушку. Тот покорно последовал за своим диковинным провожатым, и Эль с Инструктором направились туда же.

В центре крошечной каморки, куда они вошли, стоял стол, а на столе, на белоснежной скатерти, лежал кусок сырого мяса. Оборванец опять предложил царю:

– Покушай, покушай, Иванушка!

Тут Иван Грозный не выдержал и высокомерно проговорил:

– Я христианин и не ем мяса в пост!

Лицо шута мгновенно преобразилось, и он с гневом воскликнул:

– Мяса не ешь, а кровь христианскую пьёшь и суда Божьего не боишься?! Не тронь нас, прохожий человек, ступай скорее прочь! Вот только тронь кого-нибудь в богоспасаемом Пскове, тотчас издохнешь, как твоя лошадь!

В этот момент в комнату вбежал бледный как полотно человек и, упав царю в ноги, доложил, что издохла его любимая лошадь. С перекошенным от страха лицом Иван Грозный поспешно удалился из каморки. Эль слышал, как он срывающимся голосом отдаёт приказ своим приближённым никого в Пскове не трогать и готовиться как можно быстрее покинуть город.

* * *

По пути домой Эльвейс размышлял о том, что увидел. Его удивило, что царь поступил так, как хотел шут. Но ещё больше его удивило, что лошадь издохла именно тогда, когда это было нужно оборванцу. Что это, простое совпадение? Или всё подстроено? Может, шут, зная о впечатлительности Грозного, подкупил конюха, чтобы тот отравил животное? И почему Элю показали именно этот эпизод из жизни прославившегося жестокостью царя?

Вдруг мальчика осенило. Оборванец был христианином, возможно даже, христианским святым-юродивым! А с лошадью произошло одно из тех необъяснимых до конца явлений природы, которые христиане считали чудесами от Бога. Скорее всего, у юродивого было мощное биополе, которое воздействовало на окружающих его существ.

Значит, те, кто организует экскурсии Эля, показывали ему не диктатора, а христианина! Осталось разобраться, почему. Эльвейс видел и Мекку, и Индию, и Тибет, но представители ислама, буддизма и индуизма не произвели на него особого впечатления. А каждая встреча с христианином вызывает в нём бурю противоречивых эмоций. Всё понятно! Они показывают ему адептов самой сложной и утончённой из древних религий, чтобы он сравнил их с современными людьми, сопоставил противоречивые и непонятные догматы христианской веры с простыми и здравыми религиозными истинами новоиерусалимцев.

* * *

Как только Эльвейс вошёл в дом, его ноутбук запищал и выдал напоминание о том, что сегодня в 12:30 состоится Обряд Поклонения Человеку. Времени до начала Обряда оставалось около часа, и Эль успел привести свои мысли и чувства в порядок.

Регулярное посещение Домов Единства для участия в Обряде Поклонения Человеку – одна из ВОЛ (Всеобщих Обязанностей Людей). Но никто не считает участие в Обряде своей обязанностью – для всех это праздник, к которому тщательно готовятся и который с нетерпением ждут. Новоиерусалимцы почитают не каких-то надмирных существ, а Человека с большой буквы, Идеального Человека как совокупность всех ценимых ими качеств: ума, силы воли, целеустремлённости, самоконтроля.

В Домах Единства необычайно уютно: огромные светлые залы, мраморные полы, мягкие кресла. Везде царят порядок, опрятность и удобство. Никаких изображений нет, чтобы понятие об Идеальном Человеке не переходило в сферу конкретного. В центральном зале расположена кафедра, с которой пастор руководит проведением Обряда и читает проповеди.

Должность пастора не имеет ничего общего с саном священника или жреца. В его работе нет ничего сверхъестественного: пастор не является проводником высших потусторонних энергий, не пророчествует, не совершает таинств, не приносит жертв – он ничем не отличается от всех остальных людей.

Эльвейс всегда с радостью спешил в Дом Единства и с благоговением участвовал в Обряде. Ему нравилось, как все дружно поют хвалебные гимны Человеку, держа друг друга за руки. Он любил слушать вдохновенные проповеди Пастора и вместе со всеми плакать от умиления и восторга.

Вот и на этот раз Эль почувствовал прилив любви к своим братьям и сёстрам, желание достичь полного совершенства, гармонии с самим собой и миром. Но тут что-то постороннее вторглось в его душу и сбросило с небес на землю. Он вдруг ощутил, что в Обряде чего-то недостаёт, чего-то самого важного. Но чего?

Эльвейс вспомнил, как на занятиях по религиоведению Пастор рассказывал ему, что религиозный инстинкт присущ всем людям. «Учёные доказали это уже много веков назад, – говорил он. – Никогда в истории человечества не было нерелигиозного народа. При построении идеального общества Высший Совет, разумеется, это учёл. Мы хорошо помним чужие ошибки! В варварскую эпоху было предпринято несколько попыток создать совершенное общество без религии, но все они провалились. Мы же избрали другой путь. Мы поняли, что религиозное чувство истребить нельзя, зато его можно отлично использовать. Вера в Высшее Существо должна помогать людям жить и развиваться. Человеку нужен идеал, перед которым он мог бы преклониться. Но зачем искать его где-то далеко, за пределами этого мира? Самое достойное поклонения Высшее Существо – это Человек! Мы создали единую религию – культ Человека, – и продолжавшиеся тысячелетиями межрелигиозные конфликты прекратились. Из культа мы убрали всё лишнее, всякое самоограничение и аскетику; упразднили жертвы, даже самый малейший намёк на них. (Это такое варварство!) А нравственный аспект, одинаковый для всех религий, поставили во главу угла. Мы ничего не скрываем от людей – у нас нет никаких таинств, ничего мистического, трансцендентного. Всё чётко, просто, доступно каждому ребёнку. У нас нет разделения на верующих и неверующих, все люди в Новом Иерусалиме составляют одну Церковь. Мы все верим в Человека!»

После окончания Обряда Эльвейс подошёл к Пастору и попросил его о личном разговоре. Тот дружелюбно улыбнулся и с радостью согласился уделить мальчику некоторое время. Они прошли в комнату для частных бесед и сели в удобные кресла.

– Отец, я хочу задать тебе один вопрос, – начал Эль. – Скажи, допускаешь ли ты возможность того, что существует Бог?

Во взгляде Пастора проскользнуло удивление, но он быстро справился со своими чувствами.

– Какой ты любознательный! – проговорил он со смехом. – Узнаю́ в тебе самого себя в молодости! Я тоже в своё время задавался подобными вопросами! А можно поинтересоваться, почему ты об этом спрашиваешь?

– Я просто подумал: вдруг Бог всё-таки есть? Тогда все мы, возможно, богоборцы. И я – в первую очередь! Правильно ли то, что мы хотим достичь бессмертия своими силами? Не накажет ли Он нас за своеволие?

– Я, конечно, уверен, что Бога нет, – с улыбкой ответил Эльвейсу Пастор. – Но есть Он или Его нет – это, в конце концов, не так уж важно. Давай представим себе на минутку, что существует такой Бог, каким Его представляли, скажем, христиане. В таком случае Он наверняка одобрил бы все наши действия. Ведь мы стали добры и справедливы, как Он и мечтал. Мы поклоняемся и служим Человеку, а разве Он не этого хотел? Мы род избранный, сообщество совершенных. Нам принадлежит земля обетованная. Мы достигли высокого нравственного и интеллектуального уровня и потому ясно видим, что хорошо, а что плохо. Теперь мы можем обходиться без Его помощи, только своими силами. А в будущем мы разовьём в себе сверхспособности и сравняемся с Ним Самим. Бессмертие – один из важнейших шагов на этом пути. Бог (если представить, что Он есть) не захотел дать бессмертие древним людям. Возможно, Он побоялся, что несовершенные в нравственном отношении существа употребят его во зло. В Библии (главной христианской книге, которую Совет давно изъял из общего пользования, чтобы не искушать людей) написано, что однажды, на заре мира, человек украл плод с дерева познания добра и зла, то есть совершил первый аморальный поступок. Бог сказал тогда: «Адам стал, как Я, зная добро и зло; и теперь как бы не простёр он руки своей и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно!» Из этих слов ясно видно, что все Его обещания о загробной жизни, о Царстве Небесном – всего лишь морковка на верёвочке, подвешенная перед носом древнего человека. И древние люди, как ослы, покорно брели за этой морковкой, пока не падали в пропасть. Ведь они были слишком глупыми и малодушными, чтобы бросить вызов смерти! Но мы-то гораздо умнее и храбрее их! Мы не побоимся простереть свою руку и сорвать плод с дерева жизни. Роль, отведённая тебе в этом действе вселенского масштаба, поистине грандиозна! Ты будешь подобен Прометею, который украл божественный огонь с неба и отдал его людям! Не бойся, тебя не постигнет та ужасная кара, которую Зевс обрушил на великого титана! Бог (если допустить, что Он существует) хочет, чтобы мы проявили самостоятельность и достигли бессмертия своими силами. У Него достаточно слуг, заглядывающих Ему в рот и ждущих Его приказов. Богу нужны сильные, свободные воины, готовые, если надо, вырвать победу из Его рук! Он жаждет обрести достойных Себя соперников, с которыми можно было бы состязаться в совершенстве!.. Представь себе, Эль, мне иногда бывает жаль, что Бога нет. Это был бы великий поединок между Творцом и творением, равным Ему по силе!

Пастор замолчал и выжидающе посмотрел на Эльвейса.

– Скажи, отец, а тебе не жаль тех слабых и глупых людей из прошлого? – спросил Эль. – Всё-таки они – наши предки…