27

Виктор сидел на лавочке и читал газету, поглядывая поверх листов на дверь под вывеской «Корсар». Он насчитал уже две подгулявшие компании и три влюбленные парочки, покинувшие заведение, а вор все никак не выходил. Правда, Виктор слышал разговор месье Жана с Сильвером; Валентин задействовал все технические возможности, трансляция была безупречной, но Виктору не хватало визуальной информации. Он знал, что вор может перегнуть палку. И тогда…

Разумеется, разобраться с тремя бандитами, не прошедшими специальную подготовку, не составляло особого труда; полторы секунды, и у каждого из них появилась бы дырка в переносице диаметром девять миллиметров; а уж медленная тупоконечная пуля, выпущенная из пистолета Макарова с близкого расстояния, оставила бы выходные отверстия размером с небольшое блюдце, но что дальше?

Телевизионные сюжеты, журналистские расследования, следствие. Много шума. А для работы группы поиска требовалась абсолютная тишина. Ни слова. Ни взгляда. Ни намека, что они вообще существуют. Поэтому Виктор нервничал.

Наконец дверь открылась, и вышел вор.

Месье Жан поплыл по улице, вихляя бедрами, что, по мнению Виктора, выглядело чересчур вызывающе.

Виктор долго делал вид, что старательно складывает трепыхающуюся на ветру газету, и наконец дождался.

Под красными буквами «Корсар» появились двое громил в черных кожаных куртках: один пялился по сторонам, изображая праздное гулянье, а второй – шагал целеустремленно, ни на секунду не отрывая взгляд от спины вора.

Виктор вздохнул с облегчением, поправил гарнитуру.

– За тобой – хвост!

– Вижу, – ответил вор. – Два упитанных борова с мозгами, заплывшими жиром. Сбросить?

– Ни в коем случае. Пусть думают, что у них все под контролем. Не води их домой. Переночуй в гостинице.

– Не волнуйся, мамочка! – заверещал вор в наушнике. – Я уже взрослый. Найду, где переночевать.

Виктор свернул газету, сунул под руку.

– Я ухожу. Страховки больше нет. Будь осторожен!

– За меня не беспокойся! – ответил вор.

Виктор улыбнулся. Месье Жан доставлял определенное беспокойство, но если касалось работы, – делал ее безукоризненно.

Виктор еще раз посмотрел на громил. Оценил. И по походке, по движениям головы и рук, – понял. У них приказ – только следить. Ничего опасного. Можно возвращаться.

Виктор зашагал в противоположную сторону.

28

Командор расправил плечи. Все это время он стоял, согнувшись, уперев кулаки в край компьютерного стола, и слушал переговоры: сначала – Виктора с вором, потом – вора с Сильвером, потом – опять Виктора с вором.

– Мы можем проследить, что будет дальше, – сказал Валентин. – Этот терминал подключен к камерам наружного наблюдения всего города. От магазина к магазину, от ресторана к ресторану и так далее.

На экране появился месье Жан; громилы следовали за ним на почтительном расстоянии.

Командор показал на вора.

– Он – всегда такой несерьезный?

– Он – веселый, – робко вступился Валентин.

Анна положила руку на плечо командора.

– Вообще-то, у него есть некоторые психоэмоциональные отклонения… И довольно существенные.

Командор резко развернулся; так, чтобы рука Анны покинула его плечо.

– Что это значит? Он – безумен?

– Скорее, балансирует на грани, – ответила Анна. – Но работа не дает ему соскользнуть на темную сторону.

– Месье Жан, – командор покачал головой. – Откуда это взялось?

– Его зовут Андрей Бука, – объяснил Валентин. – Молдаванин. Начал воровать с трех лет. Ему слишком часто приходится менять имена. Настолько часто, что бывает трудно запомнить. Поэтому с каждым разом он выбирает все более… Экстравагантное.

– Глупо, – сказал командор.

– На мой взгляд, «Сильвер» тоже звучит не очень, – возразил Валентин.

– Ох, уж эти русские воры в законе! Придумывают себе красивые клички, а хоронят их под какими-то простецкими фамилиями. Кстати, почему он Сильвер? Неужели этот узколобый читал «Остров сокровищ»?

– В девяносто втором, во время четвертого покушения, ему взрывом оторвало ногу, – сообщил Валентин. – Так что, похоже, Стивенсона он читал. Да и ресторан называется «Корсар».

– Четвертого покушения? – переспросил командор.

– Всего было около десяти, – поведал Валентин. – Он – живучий. И очень опасный.

Командор усмехнулся.

– Около десяти! Это значит, что с ним работали дилетанты.

Из колонок донесся громкий скребущий звук. На экране замелькал, увеличиваясь и опять уменьшаясь, красный круг с восклицательным знаком в центре.

– Что это? – спросил командор.

– Система автоматического оповещения. Она запрограммирована на поиск и распознавание ключевых слов.

Валентин пробежался по клавишам; открылся подозрительный сайт. На экране возникла яркая картинка: здесь все было в беспорядке. Мальтийские кресты, открытые сундуки, набитые золотом, пальмы и пиратский флаг – «Черный Роджер». Череп и кости.

Командор сощурился. Охлопал себя по карманам, достал из футляра очки, но надевать не стал: держал на отлете.

– «Хочешь узнать, где спрятаны сокровища Мальтийского ордена? Приходи завтра, в двенадцать ноль-ноль, в актовый зал исторического факультета…». – Командор убрал очки в карман. – Такое часто бывает?

– Бывает всякое… – начал Валентин.

По экрану, от левого обреза к правому, поплыла мультяшная блондинка; пышные формы распирали весьма лаконичный купальник; за широкий кожаный ремень были заткнуты кривой кинжал и пистолет; блондинка прижимала пальчик к ярко-алым губам и время от времени подмигивала. Она доплыла до правого обреза и скрылась; тут же снова появилась, опять слева.

– Но такого еще не было.

– Мы должны как-то отреагировать? – спросил командор.

– Мы реагируем на каждый сигнал, – ответил Валентин. – Я свяжусь с Виктором.

29

Блондинка путешествовала по сети. За считанные миллисекунды она добралась до комнаты с белыми стенами и появилась на огромном экране. Выпрыгнула с левой стороны и поплыла направо.

Скворцов выглядел озадаченным.

– Даже не знаю, как это расценивать.

– Как знак! – заявил Виноградов.

Своей подчеркнутой вульгарностью блондинка напомнила жену; он не видел ее полтора года, и уже год тянулся склочный бракоразводный процесс; поэтому Виноградов обозначал ее не иначе, как словом «бывшая».

– Похоже на бред сумасшедшего, – вставил Скворцов.

– Тогда послушай бред умирающего, – со злостью сказал Виноградов. – Пошлешь туда людей. Мне нужно знать все!

Скворцов кивнул.

30

Марина сидела в маленькой комнате, смежной с актовым залом, и отчаянно трусила. Из-за двери доносился ровный гул: так шумел Финский залив поздней осенью.

Марина не боялась публичных выступлений; она неоднократно читала студентам лекции, подменяя заболевшего отца, но тогда было совсем другое дело. Она рассказывала общепризнанные факты; то, что собиралась сделать сейчас, было преступлением против науки.

Господи, что я творю? – думала Марина. – Может, еще не поздно убежать? Нет, убегать нехорошо, тогда достанется Мите. Лучше я… Лучше я… Потеряю сознание! Да! Упаду в обморок – чем не выход?

Она огляделась и прикинула, как лучше расположиться на полу, изображая из себя трепетную тургеневскую барышню. Но комната, где отдыхали лекторы в перерывах между «сорокапятиминутками», была слишком маленькой; пришлось бы лечь по диагонали, и то – подогнув ноги. Собственно, а почему бы и не подогнуть?

Дверь открылась, и Митя прервал ее размышления.

– Готова?

Марина что-то промычала в ответ.

– Хорошо. Я тоже готов, – сказал Митя. – В зале – полно народа. А ты говорила – никто не придет. Надо было продавать билеты.

– Что ты со мной делаешь? – всхлипнула Марина.

– Иди!

Митя взял ее под руку и вытолкнул в зал. Теперь…

…оставалось пройти несколько шагов до трибуны. Ноги заплетались, но Марина с этим справилась. Бурные рукоплескания помогли. Марина неловко взошла на трибуну.

– Здравствуйте! – сказала она. И добавила. – Друзья!

«Друзья» замолчали и уставились тремя сотнями пар разноцветных глаз. Митя расположился за пультом управления и оттуда показал большой палец.

Публика собралась самая разнообразная.

Ковалев сел в седьмом ряду, строго по центру. Открыл ноутбук, нацелил встроенную камеру на трибуну и тихо спросил.

– Вам хорошо видно?

Справа и слева от Ковалева сидели молодцы в серых костюмах – люди Виноградова.

Месье Жан пришел пораньше и занял место в первом ряду. Из правого угла пятого ряда за каждым его движением следили двое громил Сильвера; само здание университета казалось им смертельно скучным, а уж актовый зал и перспектива слушать какую-то лабуду и вовсе нагоняла сон; но за вором приказано было следить, и они старались, как могли.

Где-то на двенадцатом ряду слева, среди молодежи, устроились черноволосый Мануэль и желтолицый нервный Юзеф; они шли за Мариной и Митей от самого дома на Марсовом поле.

Между зрительскими рядами, поднимавшимися кверху амфитеатром, и возвышением, на котором стояла трибуна, неторопливо расхаживал Виктор. На шее у него висел бэджик с надписью «Пресса»; такой яркой, что моментально приковывала к себе внимание. Виктор держал в руках большой профессиональный «Кэнон», постоянно фотографируя и закрывая аппаратом лицо; таким образом, он был в самом центре событий, оставаясь при этом незамеченным.

Марина начала выступление. Начала издалека, рассказывая то, что и так было известно. Про образование в 1080-ом году госпиталя в Иерусалиме. Про 1099-ый год и Первый крестовый поход, в результате которого мирные врачеватели превратились в воинственную и могучую силу; стали военно-религиозной организацией, но тяги к лечению не утратили. Про то, как в 1187-ом году, после изгнания из Святой Земли, рыцари перебрались на остров Родос, построили там неприступную крепость и занялись откровенным пиратством, наводя ужас на всех торговцев, пересекавших Средиземное море. Про то, как в 1522-ом году на Родос высадилось двухсоттысячное войско Сулеймана Великолепного, и семь тысяч рыцарей в течение шести месяцев доблестно выдерживали жестокую осаду, после чего им, воздав воинские почести, с оружием и непосрамленными знаменами, позволили отступить на Сицилию. Про то, что уже через семь лет они обосновались на Мальте и принялись за старое – громить и грабить проходящие суда. Отдельно Марина заострила внимание слушателей на том, что рыцари давали три обета: послушания, бедности и безбрачия; поскольку обет безбрачия предполагал отсутствие наследников, все имущество рыцаря после его смерти отходило к ордену. Это была плавная «подводка» к сокровищам.

Марина быстро прошлась по Мальтийскому периоду, помянула недобрым словом Наполеона, мимоходом, по пути в Египет, захватившего в 1798-ом году Мальту; и добрым – Павла Первого, предложившего рыцарям убежище в Санкт-Петербурге.

– Существует гипотеза, – сказала Марина и тут же оговорилась. – Не признанная официальной наукой! Так вот, существует гипотеза, согласно которой рыцари Мальтийского ордена перевезли все свои сокровища сюда, в Санкт-Петербург.

Ковалев неожиданно поднял руку и, пользуясь наступившей тишиной, спросил.

– Всего лишь гипотеза?

– Она пока не получила подтверждения, – сказала Марина.

– Одну минуточку! – остановил Ковалев. – Так они перевезли или нет? Сокровища здесь, в Санкт-Петербурге, или – в другом месте?

Повисло молчание. Все ждали продолжения.

Виктор незаметно сфотографировал Ковалева. Потом, уловив на двенадцатом ряду неподдельный интерес, быстро снял Мануэля и Юзефа. Громил он давно уже запечатлел; на всякий случай; это были те же самые, что вчера вышли из «Корсара» вслед за вором.