Глава 2

Светоч висп-рода позволил своей кроне испустить серебристый свет удивления. Глупые одноформенные существа! Даже Младшие Лучи знают – дважды в год, в период готовности принять семя, самки теряют искру разума и священную неприкосновенность. В эти дни сама Первородная Плазма завещала использовать их для уменьшения энтропии Вселенной и насыщения ее благой энергией Порядка.

Самки одноформенных не способны выносить полноценный Свет. Но одно то, что их слабая аура приняла Священный Дар и позволила ему развернуться в Малый Протуберанец, – ошарашивало и заставляло задуматься.

Напор двуногой плоти все возрастал. Незнание традиций позволило выгадать лишь час передышки, а затем ярость и давление боевиков ху-ма-нов увеличились на порядок. Настойчивость, изобретательность и отвага простейших вызывали невольное уважение, постепенно переходящее в недоумение.

Как? Ну вот как столь элементарные создания могут побеждать древних воинов, что более тысячи раз встречали восход Великого Светила?

Бессмертием никого не удивить, виспы и сами не умирают, лишь перерождаются в новых телах, сохраняя навыки и обнуляя кратковременную память. Но откуда у примитивных простейших такая воля, храбрость, боевитость?!

Рас, обладающих таким набором качеств, Светоч мог пересчитать по лучам малой кроны. Неужели правы легенды, смутно намекающие на Единое Начало и гордых Предтеч?!

Силы рода неумолимо истощались. Астральные сущности потерявших физическую оболочку воинов текли к ближайшему светилу непрерывным потоком. Старая звезда слаба, ее спектр далек от идеального и на воскрешение понадобится немало времени.

Младшие Лучи, уже обретшие способность проникать во Второй и Третий слои пространства, со счастливым смехом хлестали беспомощного врага из Астрала, сжигая простейших и неумолимо теряя собственную плоть.

Десяток плазменных дуг – и Младший откатывается в развитии до уровня неразумной Искры. Мгновение – и нестабильная, среагировавшая на угрозу Искра вспыхивает крохотным светилом. И то, что при этом погибнет пара-тройка одноформенных, никак не компенсирует потери.

К моменту, когда закованные в керамическую скорлупу ху-ма-ны пробились к шлюзам реактора, Светоч окончательно убедился в мудрости предков. Для Рода наступил час затмения. И для того, чтобы его пережить, всем Старшим придется уйти в Тень, а младшим отправиться по дороге Послушания и Ученичества.

Приняв решение, Светоч удовлетворенно полыхнул фиолетовыми искрами. Род – священен! Его выживание – сверхцель!

А затем старейшина совершил Постыдное. Воровато прислушавшись к Астралу, он торопливо потянулся к Источнику Рода и невероятно щедро зачерпнул накапливаемую годами энергию.

Спешно закапсулировав не то чтобы «краденое», но отнюдь не «дозволенное», Светоч бережно перенес в рукотворную звездочку слепок своей памяти, а затем одним толчком Воли закинул ее на самый дальний слой Пространства.

Вновь начинать тысячелетний цикл развития с нуля – ему очень не хотелось. Ну а гнев предков он как-нибудь переживет… С веками приходит мудрость, и именно она нашептывает: «не себя ради… право имеешь… отмолишь-оправдаешься… во благо Рода…»

Вновь разбросав фиолетовые искры, Светоч величественно вскинул конечности и полыхнул приказом:

– Прекратить сопротивление! Старшим Рода – приготовиться к процедуре Заката! Младшим – очистить разум перед ритуалом Послушания. Неразумным – принудительное развоплощение. Да наполнится Вселенная Порядком!

– Командир, они отступают!

Усталый выдох Мурома мало походил на доклад, а его скособоченная фигура была далека от идеального уставного образа. Однако злиться на подчиненного не стоило. За сутки мой заместитель умер трижды, а последние часов пять сражался без левой руки, мгновенно исчезнувшей в облаке плазменной вспышки.

Времени лечь в регенератор он не нашел, и теперь медленно загибался от лошадиных доз стимуляторов, психопротекторов и прочих пейнкиллеров.

Психика мужчины работала на износ. Душа уже менее охотно приживалась к подсовываемым ей телам, а сам организм агонизировал от некрошока и многочисленных ран.

Я все это видел через командирский интерфейс, зло грыз собственные губы, но молчал. Учитывая неослабевающий накал боя, я просто не мог себе позволить лишиться главного помощника и уложить его на пару дней в ванну с регенерирующим гелем…

– Роджер… – Киваю, подтверждая принятие доклада и заодно продавливая одноименную глифу на тактическом экране.

ИИ-тактик задержался с оптимистичным дубль-прогнозом, настороженно анализируя инфу со всех доступных ему каналов. А их было немало – крейсер все более переходил под наш контроль. Сервисные и технические лючки безжалостно срезались, на гребенки кабелей устанавливались хищные пауки хак-модулей. Вирусы техноразумных постепенно выдавливались в периферийные зоны корабельной сети.

Нарушая инструкцию «Правила поведения командира на поле боя», я слегка пободался с системой защиты своего БКС и разблокировал замки крепления шлема. Однако для того, чтобы окончательно снять высокотехнологичное изделие, потребовалось приложить незапланированные усилия. Под воздействием высоких температур металлокерамика брони потекла, и шлем изрядно прикипел к жесткому ошейнику ворота.

Частично освободившись от оков легкого скафа, я с наслаждением вдохнул полной грудью нефильтрованный и необогащенный воздух. Ароматы – так себе. Гарь, вонь, копоть. Но… Находиться в изолированном пространстве БКС я уже не мог. За сегодня меня дважды сожгли в конкретно этой скорлупе и теперь характерный шашлычный запах сгоревшей плоти накрепко въелся в нутро скафандра. Моей плоти!

Никогда не понимал танкистов… Ведь в случае чего – простой дыркой в теле ты вряд ли отделаешься. Гораздо вероятней, что сгоришь со всем экипажем. Жуть…

Не понимал я их и рвался в небо, в авиацию. Дадут боги и Удача – скоро улягусь в пилотское кресло! До летной палубы осталось всего ничего – один рывок!

Раскачанная пси-энергией интуиция уловила завистливый взгляд Мурома. Его тяжелый БКС не позволяет такого вольного обращения. Шлем «Атланта» – несъемный в полевых условиях, да и весит в текущей комплектации сорок три кэгэ.

Хотя на вид и не скажешь – все довольно ажурно и не громоздко. Фишка тут в технологиях многослойного литья под чудовищным давлением планетарного ядра. Плотность полученного сплава значительно превосходит сверхтяжелый осмий. Плавающие в магме автоматические заводы способны на многое. В том числе – на саморепликацию, активную оборону, апгрейд оборудования и внесение конструктивных изменений в номенклатуру товара.

Сочувственно кошусь на отсутствующий манипулятор БКСа Мурома. Система саморемонта скафа запечатала прореху керамической пеной. Примерно то же самое сотворила аптечка с плечевым суставом моего зама.

Если захочу – можно поковыряться в логах и посмотреть более подробный отчет о борьбе за живучесть техники и ее оператора. Но времени на это нет, мне достаточно желтого маркера: «условно боеспособен», дорисованного так-монитором над головой у младшего лейтенанта.

Доклады продолжают поступать. Чудом выжившие «Баньши» сообщают о прекращении противником информационного сопротивления и перехода всех электронных систем на открытый протокол. Ловушка? А черт его знает…

Секунда на размышление, затем жму плечами и отдаю приказ: «Захват всех доступных устройств, экспресс-перепрошивка под наши самописные драйвера и активация протокола шифрования резервным ключом соединения». От таких подарков не отказываются. Час-другой на освоение, и отобрать его назад будет очень непросто.

В наш тыл отходит тонкая вереница санитарных и эвакуационных ботов.

Битая и горелая техника – на мой взгляд, явно не подлежащая восстановлению.

Тяжело раненные бойцы – отчаянно цепляющиеся за жизнь и нежелающие попасть в ад виртуального чистилища. Да и посмертные дебафы более чем неприятны. Пока недоверчиво ерзающая душа окончательно не угнездится в новом теле – воскресшему гарантирован потрясающий букет ощущений. Судороги, краткосрочная остановка дыхания или сердцебиения, самопроизвольное мочеиспускание… Да ну его лесом-полем! Вспоминать тошно!

Никто с этого уже не ржет, шутки юмора на больную тему давно признаны неприличными, так что социальная составляющая проблем максимально сглажена. Но вот физика тела заставляет потеть кровью и выть по-волчьи.

Адаптивная капсула легко сводит на нет все пост-эффекты, и в условиях стационара белоснежного «Госпитальера» – такая процедура просто обязательна. Но у нас «адаптивка» всего одна, да и та в период боя является недопустимой роскошью. Так и живем – от смерти к боли.

Парни седеют на глазах, девчата превращаются в разъяренных сук, а командирская заначка наиболее тяжелых медикаментов уже показывает дно.

Отдых, мы критично нуждаемся в отдыхе! Недели непрекращающихся боев и десятки смертей на личном счету у каждого! По законам ВКС РИ, нас давно уже должны были отправить на реабилитацию, куда-нибудь к голубым лагунам девственной Геи, где миловидные девушки из службы Психологической Разгрузки помогли бы сгладить пугающие воспоминания…

Поневоле смотрюсь в чудом уцелевшую противолазерную полировку шлема. На моем виске короткая татуировка штрихкода. Четыре длинные полоски и три короткие. Двадцать три смерти в бою. С таким иконостасом в лучших столичных барах Новой Москвы бесплатно преподносят стопку «Солдатской Слезы» и кусочек рыхлого черного хлеба, щедро посыпанного серой солью.

И горе тому, кто прельстится халявной выпивкой и самовольно набьет статусную татуху. Сколько таких сопляков, обливаясь слезами принудительного раскаяния, срезали себе кожу с виска десантным тесаком. И лучше в этот момент не всхлипывать – атомарному клинку безразлично что резать – плоть или кости черепа.

А что делать? За свои действия надо отвечать. Тем более когда над тобой нависает дюжина суровых мужиков, очень недовольных мягкостью наказания…

Отвлекая от мыслей, дрогнули и поползли в стороны изъеденные оспинами попаданий многострадальные двери шлюза. Путь в реакторный отсек открыт? А может, из десятиметровой арки сейчас выползет тяжелый контрштурмовой «Левиафан», с хакнутой системой перебора целей «свой – чужой»? И как влепит по нам с двух дюжин стволов! Мало не покажется…

Соединение сейчас бесконечно далеко от гордого звания «роты тяжелой пехоты со средствами усиления батальонного уровня». Теперь мы едва впишемся в параметры «сводного отряда обороны объекта класса «Д».

Потери в людях и технике колоссальны!

Бойцы пятятся без команды, рассредоточиваясь по искалеченному залу и распределяя между собой секторы ответственности. По коридору спешно убегает зарядный серв-бот: гремит коробами с БК и звенит тянущейся за спиной пулеметной лентой. Ну чисто кошак с привязанной консервной банкой!

Ловлю на себе вопрошающие взгляды командиров звеньев. Тактический монитор попискивает входящими запросами и сыплет глифами докладов. Однако интуиция молчит, опасности я не чувствую.

В последний раз вдыхаю не испорченный горелым шашлыком воздух и нахлобучиваю шлем на голову. Работоспособность брони уже сомнительна, статус целостности экипировки: «32 из 100» – скорее на утилизацию, чем в ремонт. Но мой имплант облегченно мигает зеленым огоньком и фиксирует повышение уровня выживаемости оператора.

Иногда мне кажется, что «Альфа-Прим» где-то даже сомневается в моей разумности и с некоторых пор превратился в заботливую няньку, присматривающую за убогим дитятей.

Едва заметно подмигиваю и успокаивающе шепчу:

– Все хорошо, «Гризли», не рычи, мишутка…

Характер у «Альфа-Прим» незлобный, но въедливый. Имплант еще секунду бурчит, заваливая экран выдержками из статей дисциплинарного и полевого уставов. Ну да, нарушил, знаю… Но в данной ситуации я не просто командир – одна из миллионов безликих шестеренок в гигантском организме ВС РИ. Я еще и Лидер, от которого ждут Поступков, демонстрации личной храбрости и прозорливой гениальности. Народ постоянно пробует меня на прочность, проверяя рамки дозволенного и готовясь хором вскричать: «Акела промахнулся!»

– Все, «Гризли», уймись! Опасность с фронта!

Впереди действительно происходило что-то странное. Через заклинившие на полпути створки шлюза медленно выдвигалась колонна виспов.

Во главе отряда – крупная матерая особь. Броня физической оболочки цвета окалины, из глазных щелей рвутся едва сдерживаемые протуберанцы. С такими мы еще не встречались, реально страшно представить его мощь!

По позвоночнику ползут мурашки, а руки в перчатках неожиданно потеют. Сжимать рукояти ИМПа становится тяжелей. БКС привычно приходит на помощь – тело обдает прохладный ветерок, бронескаф форсирует систему внутреннего кондиционирования.

– Спс… – беззвучно шевелю губами, настраивая прицелы систем вооружения на замершей фигуре.

ИМП, подствольный лаунчер и плечевой маломощный лазер, больше подходящий для саперных нужд и обороны ближнего круга. Вскрыть стену, перерезать балку или сжечь на подлете шальную гранату.