Глава 1
Ученик

Взяв поводок у хмурого Стоуна, который вместе с Элизой стоял за дверью комнаты, я пошел за своим новым учителем. Беспокойная собака постоянно дергала поводок, обнюхивая все углы. Я раньше не держал у себя животных – денег на это у нас не было, так что я толком не знал, что с ней делать.

Пока я пытался побороть собачье любопытство, мы спустились от моей комнаты вниз на первый этаж и прошли по коридору мимо обширного зала в другое крыло поместья. Богатство хозяина чувствовалось повсюду – золотые и серебряные подсвечники и ручки дверей, огромные картины, толстые ковры, по которым было непривычно ходить, а также множество слуг кругом. Значительно больше, чем требовалось для обеспечения жизни нескольких человек.

– Айда! – прикрикнул я на собаку, когда она попыталась присесть и помочиться на ковер. Собака дернулась и побежала за мной, не успев нагадить.

«Вот же навязали ее на мою голову».

– Проходи. – Сэр Энтони открыл дверь и пригласил меня в свою комнату. Оставив собаку на попечение слуги, я вошел внутрь. В отличие от моей комнаты, у сэра Энтони практически не было свободного места. Его комната превратилась из жилого помещения в лабораторию. Здесь стояли три разные модели аниматрона и лежали кучи странного вида железа и камней. Причем все было разбросано и навалено, создавая хаос, хотя наверняка сам старик ориентировался в нем очень хорошо, я это знал по себе.

– Думаю, для начала нужно устроить тебе экскурс в историю исповедников. – Он устроился в соседнем кресле и задумчиво опустил голову на сложенные руки. – Позже я дам тебе всю необходимую литературу для самостоятельного ознакомления, а сейчас расскажу тебе, для чего мы нужны государству. Не секрет, что на земле живут люди и Люди, – выделил он голосом. – Некоторые сильнее других, некоторые слабее. Сейчас я говорю о тех, кто ведет за собой других, командует, считает, можно ли послать на смерть тысячу солдат взамен клочка земли, который в будущем сможет предотвратить гибель десятков тысяч. Такие люди редко умирают стариками. Так вот, думаю, ты знаешь, что концентрация человеческой души разнится в зависимости от конкретного человека, а также его жизненного опыта. Как ты думаешь, какой будет концентрация души у меня?

– Думаю, очень большая, сэр. – Чтобы ответить на этот вопрос, мне даже не нужен был камень.

– Верно. Еще большей она будет у генерала, который прожил свою жизнь в боях, а теперь готовится отойти в мир иной.

– И как это связано с нами?

– Напрямую, мой мальчик. – Сэр Энтони посмотрел на меня немигающим взглядом, и у меня по спине пробежали мурашки. – Мы помогаем их душам не пропасть зря, а переселяем их туда, где они и после смерти смогут принести пользу своему отечеству. Например, в корабли, дирижабли, поезда.

– А что это дает? – Услышанное впечатлило меня. Об этом ходило много слухов, но никакой конкретики.

– Как думаешь, что будет более эффективно? Корабль, просто обслуживаемый экипажем, или тот, который чувствует все, что в нем происходит, понимает все, что делается, а также может в нужный момент направить снаряд в цель, внеся более точные корректировки, чем люди.

– Разве такая самостоятельность не мешает экипажу? Я не говорю уже о том, что служить на корабле, который обладает волей человека, не всякому дано, – удивленно заметил я.

– Верно, на такие судна отбирается специальная команда. Ты никогда не встретишь там человека ниже чина капрала.

– Насколько оправданы такие расходы, сэр?

– Скажу лишь статистику. Корабль с подселенной душой и таким экипажем может сразить три десятка одного с собой класса кораблей, но без души.

– Что тогда мешает делать только такие корабли? Или проблема найти подходящую душу?

– Проблемы, Рэджинальд, подстерегают на всем пути создания такого симбионта, начиная от того, сможет ли исповедник найти нужную душу, сможет ли без искажений трансформировать ее и вселить, и заканчивая чисто техническими параметрами накопителей, куда она будет переселена.

– А поскольку началась война, то потребность в исповедниках выросла в разы, – догадался я о причине столь пристального внимания и свалившихся на меня благ. – У республиканцев много исповедников?

– Мыслишь в правильном направлении. – Сэр Энтони тепло мне улыбнулся. – Сейчас больший перевес у них, и нам всем нужно постараться, чтобы количество нашей техники не было меньшим, чем у них, не забывая, конечно, и о качестве.

– А как вообще можно преобразовать душу, чтобы она вселилась куда‑либо? Можно ли вселить душу в другое тело? Можно ли вселить душу в механизм, а потом забрать ее оттуда и переселить в другой? – Вопросы посыпались из меня как горох. Новая тема, где я смог бы раскрыть себя, меня очень заинтересовала.

Старик внезапно рассмеялся.

– Теперь я понимаю, почему сэр Артур был в тебе так заинтересован, – проговорил он спустя минуту. – Думаю, с тобой будет проще, чем с другими моими учениками.

– Сэр?

– Я дам тебе две книги. Как прочитаешь их, мы снова встретимся. – Он взял со стола рядом с собой два потрепанных дневника и протянул мне. – Думаю, так процесс пойдет быстрее. Ты узнаешь многое из этих записей, и мы продолжим.

– Но, сэр Энтони, книги – это хорошо, но я хотел бы узнать от вас! Вы ведь, я так понял, самый опытный исповедник из всех, – взмолился я, не давая закончить наш разговор.

Он усмехнулся:

– Ну почему же? Сэр Дональд не менее почтенный и знающий исповедник, просто он менее общителен, чем я, так что мне и приходится заниматься новичками.

– Ответьте хотя бы на эти вопросы, сэр Энтони. И кстати, когда у нас будет практика?

– Ты опять задаешь слишком много вопросов, а наше дело не терпит суеты. Поверь мне. Отвечу тебе лишь на последний вопрос: твоя практика началась, как только ты ступил в мою комнату, так что, задавая вопросы, ты лишь напрасно тратишь свое время.

Я непонимающе посмотрел на него и тут же почувствовал, что этот разговор так меня обессилил, будто я бегал час или два, а ведь вошел в кабинет полный сил и энергии! Непонимающе я посмотрел на него, он лишь в ответ достал свой монокль с зелеными линзами паинита и, довольно улыбнувшись, протер его. Внезапно я вспомнил о том, что такое же состояние было у меня после сдачи налога! Быстро выхватив камень, я приложил его к глазам и посмотрел на сэра Энтони. Зелень его души была просто ослепительна! Широчайшая аура была не просто широкой – она занимала всю комнату. Мало того, отростки его души присосались ко мне, и по их тонким жгутикам‑отросткам от меня к нему уходила душа!!! Пока мы разговаривали, он меня опустошал, даже не прикасаясь ко мне!!!

Я вскочил на ноги и попытался отмахнуться от его отростков, но махать руками было, конечно же, бесполезно, и только вызвало его старческий и дребезжавший смех. Ярость накатила на меня.

– Прекратите сейчас же!! – Я кинулся к нему. Я не знал, как противостоять его методу опустошения, но у меня был свой, прекрасно опробованный.

Он спокойно дождался, когда я прикоснусь к нему, и я тут же понял свою ошибку. Если до этого его жгуты души были лишь тонкими и едва заметными, то едва я прикоснулся к нему рукой, его аура словно обняла меня, высасывая целиком.

Последнее, что я запомнил, была его довольная усмешка перед тем, как я потерял сознание.

В себя я приходил тяжело. Глаза не хотели открываться, словно залитые свинцом, а в горле было так сухо, что я первым делом захрипел:

– Пить…

На губах я тут же почувствовал влажную ткань и судорожно стал мять ее губами, стараясь выжать воду. С трудом разодрав веки, я увидел сидящую рядом с собой Элизу, державшую ложку, обернутую на конце тканью.

– Привет, – прохрипел я, не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой. Теперь я представлял, что испытывали те, кого досуха осушали, забирая максимум души. Помимо полной потери сил, я чувствовал странный холод, который охватывал все мое тело, хоть я и лежал укрытый одеялом. Особенно это ощущалось в области сердца. Казалось, мне на грудь положили кусочек льда.

– Доброе утро, Рэджинальд, – хоть и вежливо, но все же очень сухо сказала Элиза и, намочив еще раз ложку, дала мне освежить рот.

Когда горло было смочено, я вдобавок понял, что мой мочевой пузырь просто разрывается.

– Элиза, – промямлил я, – мне надо в туалет.

Она тут же встряхнулась и, нагнувшись под кровать, вытащила оттуда горшок.

– В туалет сходишь сам, – отрезала она и вышла из комнаты.

«Похоже, она не сильно довольна текущим положением вещей», – догадался я, справляя нужду и чувствуя себя значительно лучше.

Не успел я нагнуться и поставить горшок под кровать, как дверь отворилась и ко мне вошла знакомая по прошлой встрече девушка‑исповедник. Она осмотрелась и подошла к кровати, плюхнувшись на нее всем телом.

– Эй! Осторожнее! Я тут болею все‑таки! – возмутился я.

– Да ладно тебе, привыкай, – отмахнулась она от меня, – в таком состоянии ты будешь постоянно.

– В смысле?!

– Не сердись на сэра Энтони. Он всегда проверяет так реакцию новичков, я так же, как и ты, провалялась потом в кровати три дня.

– Три дня! Сколько же он из меня вытянул?!

– Две трети твоей души, – спокойно заявила она, как нечто самой собой разумеющееся.

– Зачем он это делает? – спросил я, когда ярость, вспыхнувшая во мне на старика, едва не перекинулась на девчонку.

– Слушай, а ты симпатичный, давай дружить? – внезапно огорошила меня она. – Я хоть и бывшая простолюдинка, но сейчас у меня и титул есть, и даже владения. Будем дружить?

Я опешил и пригляделся к ней. Младше меня совсем ненамного, она не была даже условно симпатичной: нос картошкой, крупные щеки, торчащие паклей короткие волосы – все выдавало в ней простолюдинку. Я не видел в девушках, с кем общался ранее, такого, как у нее, пренебрежения к своей внешности. Даже дорогое платье совершенно ей не шло – она выглядела в нем как корова под красивым седлом.

– Дружить мы можем, – осторожно ответил я, – но как это отвечает на мой вопрос?

– Все просто: если мы будем дружить, я буду тебе помогать. – Она зажмурилась и наклонилась ко мне.

– Эй, ты чего?

Она открыла глаза и удивилась:

– Поцелуй меня! Ведь мы друзья теперь!

– Друзья не целуются, – твердо ответил я, отодвигаясь от нее. – Так близко мы не будем дружить, прости.

Девушка тут же спрыгнула с кровати и зло сверкнула глазами:

– Ты отказываешься от моей дружбы?

– Энни, дружба не заключается в поцелуях. Если ты росла с родителями, то знаешь, чем они занимаются по ночам. – Я постарался мягко намекнуть ей про секс.