Солдаты кричали, умоляли их не убивать, обещали принести деньги, как только выберутся отсюда. У меня возникла было идея отпустить одного, чтобы он съездил за выкупом для остальных, но тогда, по прошествии времени, я точно не смогу отдать приказ об их повешении. Только сейчас, когда тела убитых парней ещё лежат на земле, а девки ревут, вытирая слёзы рукавами, я способен был на такое непростое решение.

Тела висящих солдат с вывалившимися языками и выпученными глазами долго ещё будут мне сниться в ночных кошмарах, но я был рад, что смог решиться тогда – это во многом упростило мою жизнь. Ведь первое решение всегда дается труднее, чем последующие.

Отпущенные солдаты, увидев, что я осуществил задуманное, повернулись и уехали.

Приказав не снимать тела в течение двух недель и раздав пострадавшим семьям деньги и золото, полученные от солдат, я пошёл в замок в глубоком стрессе – вид повешенных сильно на меня подействовал. Идущий невидимой и неслышимой тенью нубиец также молчал.

– Тебя как звать‑то? – спросил я его решив отвлечься от тяжёлых раздумий. – Меня – барон Максимильян.

– Зовите меня Рон, хозяин, – ответил после паузы телохранитель.

Я хмыкнул.

– Спорим на кесарий, не настоящее имя?

Нубиец улыбнулся и ответил той же монетой:

– Спорим на солид, что барон Максимильян – тоже не настоящее имя.

Я остановился и посмотрел на него, негр улыбался своей белоснежной улыбкой.

– Не на людях можешь звать меня Макс, все остальные мысли, будь добр, держи при себе.

Рон улыбнулся ещё шире:

– Ты плохо знаешь нубийцев, юный господин, мы не предаём нанимателей.

– Неудивительно, за такие‑то деньги, – не преминул я подколоть его.

– Что, папочка ругать будет за траты? – съязвил в ответ тот.

Я снова остановился и, улыбаясь, сказал:

– Спорим на солид, что не будет?

Нубиец удивлённо на меня посмотрел и осторожно спросил:

– Если не будет, что же ты тогда постоянно про деньги вспоминаешь?

– А ты поспорь и увидишь, – закинул я удочку, надеясь, что Рон даст мне на нём заработать.

– Видя поведение хозяина трактира до твоего прихода и во время разговора с тобой, я поостерегусь спорить на такие суммы, – выскользнул негр из капкана.

Я тяжело вздохнул и пошёл вперёд.

– Можно тебя спросить? – задал вопрос Рон, когда мы проходили фруктовый сад.

– Валяй.

– Зачем тебе вообще такой дорогой телохранитель? Если есть проблемы наподобие той, с солдатами, то тебе стоит просто нанять небольшой отряд наёмников и оставить в деревне. Пара стычек – и больше чужие к тебе не сунутся.

– Ага, зато наёмники будут убивать деревенских и портить девок.

Рон хмыкнул:

– Ну не без этого, конечно, но ты не ответил на мой вопрос.

– Мне нужен учитель, – хмуро сказал я. – Через три года я или научусь владеть мечом, или на следующий день после совершеннолетия меня похоронят.

«Если, конечно, не подстрелят раньше, как барона», – про себя добавил я.

– Кому же ты так не угодил? – удивлённо спросил нубиец.

– Герцогу Наригу и его сынку.

Нубиец вскрикнул и остановил меня, положив руку на плечо, затем развернул к себе:

– Что ты сказал? Повтори ещё раз?

Я удивлённо посмотрел на него, Рон выглядел очень взволнованным и потрясённым.

– Ты чего это? – спросил недоумённо я его.

– Повтори, что ты сказал, – твёрдо сказал телохранитель, тряся меня, как куклу.

– Что ты меня трясёшь? – возмутился я. – Сказал же, граф Рональд вызовет меня на дуэль за оскорбление его персоны, а герцог Нариг убил моего отца и хочет избавиться от меня. Достаточные причины? А теперь отпусти меня.

Рон отпустил меня, и я увидел, как его спина сгорбилась. Одинокая мысль заскреблась у меня в голове.

– А у тебя он кого убил? – спросил я, высказав свою догадку.

Нубиец тяжело посмотрел на меня и молча продолжил путь.

Я разозлился:

– Слушай, Рон, я ведь сказал тебе, расскажи и мне, что у тебя за счёты с герцогом.

Нубиец сначала молча шёл, но через несколько минут всё же ответил:

– Не обижайся, но не утихла ещё у меня в сердце боль утраты. У нас ещё будет время рассказать всё друг другу.

Я замолчал и пошёл рядом с ним.

«Неспроста он сидел в таверне», – подумал я, косясь на шагавшего рядом со мной высокого жилистого негра. Широкоплечим и сильным его не назовёшь, но, вспомнив, как он сшиб солдат с лошадей, я покачал головой, даже движений копья не было видно.

Когда показался небольшой холм с моим полуразрушенным замком на вершине, шагавший рядом остроглазый телохранитель, присмотревшись, недоумённо посмотрел на меня и спросил:

– Это что?

– Твой новый дом на ближайшие три года, – усмехнулся я, глядя на его реакцию.

Нубиец недоумённо переводил взгляд с меня на замок.

– Ты уверен, что у тебя хватит денег заплатить мне?

– Затяну потуже пояс и заплачу, – проворчал я.

Не признаваться же ему, что завтра отправляю деньги трактирщику и если заплачу ему тоже, то останусь на нуле.

Когда мы зашли в замок, хмыканье Рона превысило всяческие пределы моего терпения.

– Наверное, за кров и еду в этом прекрасном месте я буду вычитать из твоего жалованья, – сказал я ему спокойным тоном после очередного хмыканья.

Телохранитель закашлялся:

– Но постой всегда бесплатный!!

Я улыбнулся ему уже отрепетированной улыбкой акулы капитализма:

– Это с чего вдруг? Договор касался только найма, ни единого слова про еду и кров не было, или я не прав?

Рон выглядел растерянным, и я решил добить его, чтобы неповадно было хаять мой дом:

– Ну, скажем, по сестерцию в день за постой и столько же за еду.

Нубиец смотрел на меня, сверкая белками вытаращенных глаз.

– Теперь я понимаю, почему трактирщик так тебя обхаживал, бегая при этом, как учёная собачка, – осторожно сказал он, – с тобой нужно держаться настороже, оглянуться не успеешь, как без всего останешься.

Я улыбнулся, наконец его проняло.

– Вот и нечего тогда мой дом хаять. Увидишь, пройдёт года два, я такой замок отгрохаю – все соседи обзавидуются.

Рон осторожно мне улыбнулся:

– Что‑то мне подсказывает, что герцогу Наригу не повезло с соседом. Так как насчёт еды и постоя?

– Расслабься, это я так, чисто в воспитательных целях, – подмигнул я ему, – пошли, я представлю тебе одного адекватного жильца этого прекрасного замка, у которого я уже в учениках.

Нубиец после моих слов облегчённо вздохнул и больше не хмыкал, видя обрушающиеся постройки и выпадающие из стен камни, заросшие мхом.

Мастер Дарин был в кузне, подковывал лошадь. Рядом стоял крестьянин и рассказывал гному, какая она у него замечательная. Гному, видимо, не впервой было выслушивать подобный бред, поэтому он молча делал своё дело, время от времени меняя свои протезы на нужные в каждом конкретном случае.

Увидев меня, крестьянин сорвал с головы шапку и в пояс поклонился.

Я подошёл ближе и, дождавшись, когда Дарин выпрямится, сказал:

– Мастер Дарин, позвольте представить вам моего нового телохранителя Рона. Рон – это мастер Дарин.

Бровь негра, конечно, поднялась вверх, когда он увидел протезы гнома, тот спокойно кивнул ему, а мне сказал:

– Марта тебя искала, хозяин.

Пришлось идти на кухню.

– Марта, – крикнул я в полумрак кухни, очаг был потушен, и поэтому желания входить туда у меня не было.

– Да, господин? – раздался голос издалека. – Слушаю.

– Иди сюда, не орать же мне всё время, – раздражённо ответил я.

Когда Марта подошла, я спросил:

– Дарин сказал, ты меня искала?

– Да, хозяин, вы наказывали говорить вам обо всём, что происходит в замке. Вот я и хочу сказать, что у нас дрова кончились, очаг нечем больше топить, – сказала женщина так спокойно, словно сообщала о том, как кот съел очередную мышь.

Я чуть не выругался от досады и, едва сдержав чувства, спросил:

– А почему Шаста не послала в лес?

– Так он носится как угорелый, выполняя ваши поручения, где же за ним уследить‑то? – недоумённо спросила она.

– Так, стоп, какие такие поручения, – спросил я, не понимая, – он уже два дня говорит, что занят у тебя.

Марта недоумённо посмотрела на меня, сзади раздалось громкое хмыканье невидимого в темноте Рона.

– А где он сейчас? – милым тоном своего отца спросил я Марту.

Женщина уловив тон, задрожала.

– Да в деревню понёсся, сказал, вы послали.

– Значит, так, Марта, давай определимся раз и навсегда, – ответил я, чувствуя, как негр за спиной беззвучно смеётся, – Шаст находится в твоём непосредственном подчинении, им командуешь ты одна. Отныне, если он мне понадобится, буду спрашивать у тебя.

Марта сначала превратилась в статую, а потом залопотала:

– Но как же так, господин… вы… я… вы у меня разрешение…

– Марта, назначаю тебя шеф‑поваром своих кухонь, – торжественно ввёл я женщину в звание, бывшее, кроме названия, пустым звуком. – В подчинение тебе отдаётся Шаст, а завтра прибудет ещё один боец, примешь под своё командование. Управлять ими будешь только ты, но и нести ответственность за холодные очаги и пустой стол барона тоже будешь только ты. Всё понятно?

От свалившего «счастья» женщина начала рыдать, пришлось её успокаивать, говоря, что столь высокую должность может исполнять она одна и никто другой.

Когда мы вышли из кухни, я ткнул кулаком в бок Рона:

– Ещё раз заржёшь без моего разрешения, пересмотрю оплату.

Телохранитель подавился смешком и сделался самой строгостью, но глаза выдавали его с головой. Погрозив ему кулаком, я поплёлся его устраивать. Пришлось расположить Рона в комнате покойного барона, так как нормальных помещений больше в замке не было. Притащив с ним пару лавок и стол со стулом, я устало присел на одной из лавок.

Почувствовав на себе внимательный взгляд Рона, я спросил:

– Ну чего?

– Ты какой‑то неправильный барон, – честно ответил он.

– А ты неправильный телохранитель, – ответил я, – то говорит, что потерял кого‑то, то ржёт всё время, сбивая мне людей с толку.

Нубиец нахмурился:

– У нас вера такая: чем больше ты смеёшься, потеряв любимого человека, тем больше он радуется в Небесной Обители.

Я понял, что задел его.

– Ладно, не сердись. Пошли во двор, может, прибежал наш хитрожо…умный Шаст из деревни.

Рон улыбнулся и, идя со мной по лестнице вниз, тихо повторил:

– Ты неправильный барон.

Я не стал комментировать и направился к кузне. Мастер Дарин закончил работу и уже чистил инструменты.

– Денег дали за работу? – спросил я у него в надежде.

Дарин ухмыльнулся:

– Ага, десять фениксов.

Я погрустнел. Крестьяне редко платили деньгами, чаще продуктами или живностью.

– Подмастерье, ты когда появишься в кузне? – сурово спросил Дарин, хмуря брови.

– Некогда пока, – отмахнулся я от мастера, – не знаешь, где можно достать много денег?

– В сокровищнице короля, – одновременно ответили Рон и Дарин, затем переглянулись и засмеялись в полный голос.

– Очень смешно, – не разделил я их настроение, – а поближе ничего нет?

– В сокровищнице герцога Нарига, – снова не сговариваясь, ответили мои учителя, закатившись смехом.

– Где‑то я слышал, что при кризисе, – язвительно сказал я, вспомнив новости по телевизору, – сначала сокращают жалованье наемным работникам, а потом и вовсе избавляются от некоторых из них.

Мои слова на этих типов нисколько не повлияли, поэтому пришлось плюнуть и сесть отбирать из лежавшей под навесом кучи железа перетащенные сюда слугами и обещанные трактирщику мечи и булавы. Я выбирал те, которые не стыдно было повесить на стены.

Отложив пять относительно приличных мечей и шесть не слишком ржавых пик, булав и копий, я сказал:

– Дарин, завтра парень придёт, отдашь ему всё это барахло, хорошо?

– Чего ради хорошее железо отдавать? – нахмурился Дарин.

– Нужно, – отрезал я, но тут же, сглаживая резкость, поправился: – Для дела нужно, правда.

Гном сердито пожевал бороду, но ничего не сказал, увидев подтверждающий кивок Рона. Тот уже знал мой план по обустройству трактира.

Тут я увидел вбегающего в замок Шаста. Как обычно, он был весел и беззаботен.

– Шаст, – ласково позвал я его тоном, от которого Рон закашлялся, а Дарин стал интенсивнее жевать бороду. С каждым днём моя практика как оратора становилась всё больше и нагляднее.

Парень, ничего не подозревая, подбежал ко мне.

– Звали, хозяин?

Я обратился к Рону:

– Свяжи его и определи, пожалуйста, вон на ту лавку, возле кузни.

Парень в мгновение ока оказался скручен, связан своим же поясом и без рубахи привязан к скамье.

Заняв у Дарина позабытый кем‑то кнут, я отдал его Рону и громко сказал:

– Бей со всей силы, чтобы шкура слезала.

Затем, когда Шаст взвыл, поняв, что его ждёт, я незаметно для подростка жестом попросил Рона нагнуться и тихо сказал нубийцу:

– Бей не сильно, но чтобы сесть не мог неделю.

Негр весело сверкнул глазами и с деловым видом взмахнул кнутом для пробы – кнут свистнул и громко щёлкнул. Шаст заорал так, как будто по нему уже били. На шум прибежали Марта и Герда, которые теперь стояли, выпучив глаза.

– Для начала десять ударов, – кивнул я Рону.

Тот размахнулся и начал бить, преимущественно попадая по низу спины. Шаст орал как резаный. Жалость прокралась в моё сердце, но была безжалостно задавлена моим же желудком, который остался пустым из‑за потухшего очага.

– Десять, – закончил считать Рон.

Я подошел к всхлипывающему подростку и спросил:

– За что ты наказан?

Тот, всхлипывая, ответил:

– За то, что обманывал вас, господин.

– Вот видишь, как ты всё быстро схватываешь, – улыбнулся я ему, – может, дать тебе ещё десять для закрепления материала?

– Нет, я всё запомнил, – взвыл подросток.

Рон бил умело – кожа рассечена не была, знания об этом у меня остались после просмотра какого‑то фильма.

– Ну вот, раз все счастливы, то, может быть, мы поедим сегодня? – спросил я в пустоту.

Отвязанный Шаст вместе с обеими женщинами испарился, хотя и бежал он вприпрыжку, поддерживаемый за одну руку Мартой.

Дарин усмехнулся:

– Давно пора было.

Я возмутился:

– А чего не сказал тогда?

– Может, я запамятовал, но кто из нас двоих барон? – ухмыляясь, задал он вопрос. – Сам должен знать, чем у тебя слуги занимаются.

– А ты уж и подсказать любимому хозяину не мог, – сразу остыл я от справедливого замечания гнома.

– Любимому – запросто, – ответила эта ехидина.

И снова они с негром заржали.

«Наплачусь я ещё от этой парочки», – убеждённо подумал я, уходя в свою комнату.

Там я достал гроссбух и обречённо вписал новые статьи расходов. В графе поступлений денег на сегодняшний месяц по‑прежнему красовался ноль: оброк будет только через семь дней, а за фрукты обещали заплатить через десять.

Посмотрев на цифры, я решил, что Рону и трактирщику пока ничего платить не буду, а заплачу, когда сам получу деньги. Завтра часть наличности я собирался пустить в дело. Я был уверен, трактир окупит вложенные в него деньги, осталось лишь найти надежного человека, которому можно было бы доверить расход последней наличности.

Утром я приказал Марте позвать ко мне старосту. Дожидался я его очень долго, успев попасть в руки мастера Дарина, заставившего меня выдраить кузню.

Работая, я постоянно ловил на себе удивленные взгляды Рона, упражнявшегося со своим копьём во дворе. Кстати, я успел заметить, что утром, перед тренировкой, он был остановлен мастером Дарином, который, забрав копьё, начал его внимательно изучать, то крутя в руках, то пытаясь согнуть о землю.

В конце этого осмотра гном что‑то одобрительно проворчал и отдал Рону его оружие назад. Польщенный нубиец поблагодарил мастера и начал занятия.

Когда наконец прибыл староста, я едва мог разогнуть спину и выпрямиться. Староста, завидев меня в кузне, сначала онемел, а потом, поймав мой ласковый взгляд, подбежал ближе.

«Чувствуется моя предварительно проведённая работа», – восхитился я.

Бросив все скребки, я уселся на лавке, похлопав по ней ладонью, дал знак старосте сесть рядом. Тот нерешительно примостился рядом, не зная, чего от меня следует ожидать.

– Как дела в деревне? – задумчиво спросил я у него.

Тот вздрогнул от вопроса и осторожно поинтересовался:

– А что вас интересует, хозяин?

– Как мужики с моей землёй справляются, как оброк готовится?

Староста вздохнул посвободнее:

– Мужики ещё поверить не могут, думают, отберёте весь урожай. А оброк готов, собрали почти всё, за всю деревню.

– Мужикам скажи, чтобы не волновались, всё по уговору будет, – успокоил я старосту, – а оброк буду ждать в срок, как назначил. – Я замолк, староста начал заметно волноваться. – Тебя как народ‑то кличет? – спросил я, так ведь до сих пор и не узнал его имени.

– Накилом.

– Доволен ли ты, Накил, работой на меня, нравится за садом присматривать?

Староста затрясся, понимая, что настала главная тема разговора.

– Хозяин, я своё слово держу, каждый день окапываем деревья, поливаем, удобряем, в следующем году не узнаете сад свой. Неужели отобрать хотите? – со страхом спросил он, видя, что я молчу.

– Нет, сад твой, – ответил я, внимательно смотря на старосту, который после моего ответа слегка расслабился. – Думаю, кому дело ответственное поручить. Не подскажешь ли?

Староста совсем успокоился и заинтересовался:

– А что за дело? Тут ведь смотря какое.

– Знаешь таверну, что у дороги стоит? – понимающий кивок старосты. – Хочу деньги в неё вложить, как думаешь, верно будет? – спросил я, решив, что по ответу старосты определю, стоит ли ему вообще доверять.

– Да что вы, господин, тамошний ведь хозяин – последний мерзавец, все ваши деньги растратит, а потом скажет, что все в ход пошли да пропали, – заволновался староста.

Я ответу обрадовался.

– Вот поэтому и хочу к нему человека надёжного приставить, чтобы за моими деньгами присматривал да за его тратами следил. – Я скосил глаз на старосту.

Тот задумался.

– А если он откажется человека такого держать?

– Тогда этот человек должен мне всё доложить и ни асса ему не давать.

Староста задумался и что‑то шептал про себя.

– Жалованьем своего человека не обижу, – подбросил я ему приманку. – Сестерций в день дам за такое ответственное дело.

Глаза старосты сверкнули.

– Но и спрошу с него, если при проверке денег вложенных не найду, – поспешил я прервать его мечты.

Блеск в старостиных очах померк.

– Ну как найдёшь подходящего человека, скажи мне, – закончил я разговор, видя, что староста не решается дать ответ.

Когда я встал и взялся за скребок, староста внезапно сказал:

– Я возьмусь, хозяин!

Я с делано удивлённым видом повернулся к нему.