Глава 4

– Не бойся, в бой тебя никто не пошлёт, ты будешь заниматься почти тем же, чем и сейчас, обеспечением войска провиантом, водой и снаряжением, – успокоил его я, – есть несколько помощников, купцов, но можешь и сам привлекать себе столько людей, сколько потребуется. Эти два символа власти.

Я показал рукой на пояс и жезл.

– Дают тебе все полномочия. Если хоть кто-то хотя бы пикнет недовольно в твою сторону, приходи ко мне, я разберусь.

– Да, мой царь, – обречённо попытался он упасть на колени передо мной.

– Эти атрибуты также позволяют тебе в моём присутствии не кланяться, а просто склонять голову, – поднял я его с колен, – ознакомься с приказами по войску. Ушедшие с военачальниками писцы оставили их все у Небсения. Кстати, ещё одна твоя обязанность – нужно найти нам достойных писцов, которым можно верить. Лучше всего из знакомых лично тебе или твоему дяде.

– Слушаюсь, мой царь, – наклонил он голову.

– Ты поел? – поинтересовался я у него и, когда он кивнул, показал головой в сторону двери.

– Идём, я познакомлю тебя с помощниками, оставшимися от прошлых военачальников, которых ты тоже со временем заменишь на преданных лично себе, а также центурионами, которых я попрошу тебе помогать.

– Благодарю мой царь, – тяжело вздохнул он, – можно я тогда одного из своих помощников отошлю обратно в поместье? Нужно будет отдать распоряжения о дальнейшей стройке и делах, которые не должны встать в моё отсутствие.

– Рехмир, – я остановился и поманил его к себе рукой. Он осторожно подошёл ближе, и я его крепко обнял, – ты мой ближайший друг, не запятнавший себя ничем плохим. Твоё слово – моё слово, поскольку я уверен, ты не будешь злоупотреблять им во зло мне. Делай то, что, считаешь, будет лучшим для дела, служа мне.

В глазах молодого парня снова показались слёзы.

– Я понял, мой царь, – кивнул он, – постараюсь не подвести тебя.

– Вот и отлично! – я похлопал его по плечу и вывел во двор.

– Бенермерут, – обратился я к оставшемуся со мной воспитателю, после отъезда Меримаата, – пока мы пройдёмся, собери тех купцов, что поставляют нам провизию, а также глав семей музыкантов.

– Слушаюсь, мой царь, – он сразу направился к колеснице и, вскочив на неё, взялся за вожжи.

За управление второй встал я сам, показав Рехмиру встать рядом. Тот, не сильно привыкший к гибкому полу из кожаных ремешков, с трудом встал на него, вцепившись обеими руками в борта.

– Едем, познакомлю тебя с центурионами, – хмыкнул я, показав ему, как встать лучше, чтобы не свалиться по пути, и вожжами хлопнул по крупам лошадей. Колесница медленно покатилась по улице, а позади нас тут же пристроилось двадцать легионеров охраны из моих личных двух сотен. Которые, нужно сказать, пахали за троих во время вынужденного безделья войска. Если остальные подвергались муштре и изучению новых команд, то эти были вынуждены заниматься ещё и силовой подготовкой, поскольку я помнил, что не все быстро умели взбираться на стены при штурме городов, а потому весь тот комплекс из бега, подтягиваний, приседаний с грузами и остальными силовыми упражнениями, что делал я каждый день, достался и им. Вкупе с двойной порцией еды, которую теперь выдавали им, парни с каждой неделей становились всё более крепкими даже визуально, сильно теперь выделяясь своими габаритами среди остальных худощавых и поджарых легионеров, которых тренировались, как раз наоборот, больше в сторону выносливости.

Доезжая до каждого следующего дома или группы домов, где остановились центурионы, я знакомил Рехмира с каждым, приказывая помогать новому трибуну, который будет обеспечивать войско провиантом и снаряжением. Осознавая всю важность этого, воины заверяли, что, безусловно, окажут ему всю необходимую помощь.

На знакомство и представление Рехмира основным участникам, с кем ему придётся взаимодействовать, ушёл целый день, и в конце я дал общий ужин, где вместе с ним, центурионами и Бенермерутом мы немного попировали, параллельно я обозначил войску ближайшие цели, а также заявил, что дадим Рехмиру пару дней, войти в курс дела, и только после этого пойдём в следующий город. Разошлись мы уже глубоко за полночь, я оставил Рехмира в своей комнате, и он, лёжа на соседней кровати, тихо рассказывал мне о делах в поместье, пока я под его бубнёж просто не отключился.

***

Утром я проснулся в отличном настроении. Ещё даже не открыв глаза, понял, что оно отличное, поскольку спихнул большую часть проблемных забот на беднягу Рехмира. Самое хорошее в этом было то, что его не требовалось контролировать, особенно если ставишь прямые и простые задачи. Парень был самоорганизован, исполнителен и, главное, умён – три важных качества и все в одном человеке. Зевнув, я открыл глаза и повернул голову, чтобы посмотреть на соседнюю кровать, где он вчера спал. Она оказалась ожидаемо пуста. Позвав Хопи, который с другими охранниками дежурил за дверью, я спросил, когда проснулся Рехмир, получив ответ, что с первыми лучами солнца, он умылся, позавтракал остатками оставшейся со вчерашнего пира еды и умчался с помощниками в неизвестном направлении.

Настроение от таких новостей стало подниматься ещё выше. Поэтому, не торопясь, я позвал Бенермерута, он помог мне умыться, одеться. После пробежки и занятий ОФП я снова ополоснулся и, переодевшись, позавтракал вместе с ним. Мужчина, на которого после отъезда Меримаата свалилась вся работа по моему обслуживанию, выглядел уставшим.

– Я попросил Рехмира найти мне писца, – озвучил я вслух, – он будет тебе помогать.

– Благодарю, мой царь, – склонил он голову, – одному непросто, но я понимаю, почему мой царь не хочет привлекать чужих слуг к заботе о себе.

– Я доверяю только нескольким людям, – согласился я, – хочу, чтобы так осталось и дальше. Может, у тебя среди родни есть те, кто способен тебе помогать? Мы могли бы их устроить.

Воспитатель задумался.

– Если мой царь не против, мне нужно время, – наконец ответил он.

– Конечно, Бенермерут, конечно, – заверил его я, отодвигая от себя поднос с едой. – Фух, – я вытер лицо полотенцем, – поехали посмотрим, что успел за утро сделать Рехмир.

А успел он, оказывается, многое. Заменил троих поставщиков, сказав, что нашёл купцов с лучшим предложением и ценой, разобрался в логистике припасов во время движения войска и сейчас обсуждал с центурионами, как им лучше будет получать продовольствие. В общем, я уже и забыл, как эффективно и, главное, быстро он может работать и вникать во всё новое.

Стоя на колеснице, я с умилением смотрел, как преображался он, когда меня не было рядом. Плечи расправлены, взгляд свысока, спокойный и уверенный голос, так что все, на кого он обращал взор, просто летали, а не бегали, а золотой жезл в его руке вкупе с поясом центуриона только добавлял авторитета.

– Будущий визирь, – с гордостью сказал я, обращаясь к Бенермеруту.

Тот склонил голову.

– Твоё величество вправе будет это решать…

Он дальше замолчал, но я и так это понял.

– Когда стану полновластным царём, Бенермерут, разумеется, – ещё тише закончил я.

Мужчина остро посмотрел на меня и кивнул.

Тут нас заметили центурионы и, развернувшись, подошли ближе. Рехмир несмело мне улыбнулся, когда я поприветствовал его и поинтересовался, как идут дела у нашего нового трибуна.

– Утром я поговорил с Небсением, знаю размер казны, исходя из этого, мой царь, и планирую обеспечение огромного войска, – ответил он, склонив голову, – эти новые монеты твоего величества просто чудо! Легко и просто рассчитываться за любые объёмы! К тому же золото все берут с огромным удовольствием!

– Главное, не забудь, что с теми, кто их вздумает потом сминать, мы не будем иметь дел, – напомнил ему я.

– Конечно, мой царь, – поклонился по старой привычке он, – я помню это.

– Что там с музыкантами?

– Я уже поговорил с главами семейств, сопровождающих войско по городам, – ответил он, – они предложили вариант, что закупать вино и хлеб будут они сами, от нас лишь оплата. Я согласился, если качество не будет снижено, поэтому уже к обеду они принесут свои варианты.

На моём лице сама собой растянулась улыбка. Работа с Рехмиром была одним удовольствием.

– И да, мой царь, я отправил гонца в Фивы, к дяде, – вспомнил он, – есть на примете хороший парень в твои личные писцы, хочу, чтобы дядя подтвердил верность твоему величеству и заодно переговорил с его семьёй.

Стоявшие рядом центурионы так же, как и я, охреневали от его активности и той кучи дел, которую он успел закончить за утро, пока нормальные люди ещё спали.

– Отлично, трибун, – я постарался снова вернуть на лицо спокойное выражение, – не буду тебе больше мешать.

– Мой царь, – склонил он голову, вслед за ним это движение повторили центурионы, и я поехал обратно к дому, с полным осознанием того, что с его присутствием рядом мне, в общем-то, и не нужны другие военачальники, буду взаимодействовать напрямую с центурионами и им самим. Вот только осталась всего одна задача, которую нужно было решить. Рехмир для неё не годился, поскольку она относилась напрямую к военному делу.

– Слушай, Бенермерут, поспрашивай, пожалуйста, у легионеров, – обратился я к человеку, стоявшему рядом со мной на колеснице, – может, кто знает, как найти того смышлёного предводителя работорговцев? Неси, кажется, его звали.

– Мой царь, не нужно даже спрашивать, – хмыкнул тот, – твоё величество же ещё в походе приказал мне за ним присматривать, так что я перед расставанием поговорил с ним и узнал, где они планируют быть после той работы.

– Да? – удивился я. – И где же?

– В одном из следующих городов, которые будут у нас на пути, Абидосе, – с лёгкой улыбкой ответил он.

– Чудесно, Бенермерут, – я улыбнулся вслед за ним, – отправь гонца к нему, чтобы он выступил нам навстречу с теми людьми, что ему лично преданы. У меня будет для него предложение.

– Да, мой царь, конечно, – склонил голову Бенермерут.

***

Рехмир, оправдывая возложенные на него надежды, разобрался в поставках, логистике, а также учёте за три дня, после чего сказал мне, что мы можем выступать, чтобы он потренировался ещё и в походе над этим. Я, счастливый оттого, что обеспечение войск переложил целиком на него, тут же согласился, и уже следующим утром после разговора легионы выступили из города, оставляя его погрязшим в грязи, человеческих испражнениях и пьянстве, зато со счастливым народом, которому ещё только предстояло протрезветь и понять, что халява с бесплатной едой и вином закончилась.

Поскольку Меримаата больше рядом не было, я сам теперь правил колесницей, я стоявший рядом Рехмир пытался сделать сразу две вещи: не свалиться с неё и рассказать мне о нововведениях, которыми он упростил себе и войску жизнь.

– Мой царь, – воодушевлённо вещал он, – это оказалось куда проще, чем управлять большим поместьем, особенно когда у тебя под рукой вооружённые люди. Одно моё слово, и сотня хмурых легионеров с оружием поменяют к тебе отношение любого человека!

Я рассмеялся от его последних слов.

– Ты ещё увидишь, Рехмир, на что способны двадцать тысяч хмурых солдат с оружием, – уточнил я, показывая на войско, которое вытекало из города, сразу перестраиваясь в походные колонны.

– Я впервые вижу в одном месте столько воинов, – признался он, – и даже моему непосвящённому взгляду видно, что они грозная сила, мой царь.

– Это так, Рехмир, – согласился я, с гордостью смотря на своё творение, – а станет войско ещё сильнее, как только пройдёт модернизацию.

– Что хочет сделать мой царь? – спросил он и мгновенно смутился. – Если это, конечно, не секрет.

– Не от тебя, мой друг, – улыбнулся я, – фиванские семьи готовят мне новое снаряжение и оружие, оно усилит мою армию.

На его лоб набежали морщины.

– Что такое? Чего ты морщиться? – поинтересовался я.

– А сколько оружия собирался сделать мой царь? – осторожно поинтересовался он.

– На всё войско, а что? – начал беспокоиться уже я.

– Мой царь, я могу, конечно, многого не знать, но это огромное количество материала и тем более задействованных ремесленников, – задумчиво сказал он, – это сильно бы поменяло текущий рынок и распределение цен на услуги ремесленников. Однако я не помню, чтобы что-то подобное было в столице или её окрестностях. Наоборот, с огромным потоком рабов на рынки цены на услуги ремесленников только снижаются.

Тут моё настроение стало портиться, особенно потому, что это было вторым звоночком, после того, что мой дворец никто не собирался из моих фиванских партнёров строить. Повернувшись, я позвал Бенермерута. Когда тот подъехал, я приказал ему:

– С гонцами и колесницами у нас, конечно, в последнее время негусто, но съезди, пожалуйста, в Фивы, узнай у Усерамона, был ли за эти месяцы спрос на дерево, кожу, ткань в больших количествах, а также привлекались ли роды ремесленников к большим заказам.

Бенермерут склонил голову и развернул свою колесницу.

– Хопи, пошли с ним десяток, – показал я рукой на воспитателя.

Центурион махнул рукой, и от моего охранения отделилось нужное количество, занимая место за его колесницей. Бенермерут поблагодарил меня за заботу поклоном и, повернувшись, направил свой транспорт в сторону столицы, которую мы пропустили в своём походе по египетским городам.