Древняя Греция

Одно из самых ранних учений о реинкарнации в древней Греции – это учение о метампсихозе (греч. Metempsychosis – «переодушевление»). Учение сформулировал Пифагор Самосский, или Пифагор из Самоса, живший в 500-х годах до н. э. До нас не дошла точная информация об этом философе и математике и его учении из первых рук. Он не оставил собственных трудов, и всё, что мы знаем о Пифагоре, дошло до нас только через сто или двести лет после его смерти. Это отчасти связано с секретностью, которая окутывала его философский орден – орден Пифагорейцев и большую часть тех знаний, которую он давал ученикам. Сегодня мы знаем, что учение Пифагора включало различные теории в математике, музыке, астрономии, образе жизни, а также духовные воззрения и практики. Через космологию и числа пифагорейцы выстраивали своё миропонимание. В области музыки и акустики Пифагором были произведены важные открытия, согласно которым первые звуковые резонансы определяются простейшими числовыми отношениями – два к одному – октава или два к трём – квинта с целой частью звучания струны. Конечно, сами музыкальные термины формировались ближе к новому времени, но основы учения о звуковой гармонии были заложены ещё в древней Греции Пифагором и его сподвижниками.

Разумеется, представления о загробной жизни были и до Пифагора. У греков были развитый погребальный культ и соответствующие боги. Всем известны знаменитая река Стикс и паромщик Харон, перевозящий души умерших в подземное царство. Перевозчик мёртвых – частый сюжет вазописи древней Греции, в том числе и во времена самого Пифагора. Но метампсихоз вносил новое в сформированные взгляды. Пифагор полагал, что душа после смерти человека переселяется в другое тело. Иногда переселение происходит немедленно, иногда душа некоторое время находится в загробном мире, и только после ей достаётся новая оболочка. Затем опять смерть – и опять переселение. И так до бесконечности. Ходили слухи, что Пифагор помнил свои прошлые перерождения и эту способность ему даровали боги. Вот какое свидетельство об этом приводит Диоген Лаэртский в III веке до н. э.

«О себе он говорил, что некогда он был Эфалидом и почитался сыном Гермеса; и бог Гермес предложил ему на выбор любой дар, кроме бессмертия, а он попросил оставить ему и живому и мёртвому память о том, что с ним было. Поэтому и при жизни он помнил обо всём, и в смерти сохранил ту же память. В последствии времени он вошёл в тело Евфорба, был ранен Менелаем; и Евфорб рассказывал, что он был когда-то Эфалидом, что получил от Гермеса его дар, как странствовала его душа, в каких растениях и животных она оказывалась, что претерпела она в Аиде, загробном царстве, и что терпят там остальные души. После смерти Евфорба душа его перешла в Гермотима, который, желая доказать это, явился в храм Аполлона и указал щит, посвящённый богу Менелаем, – отплывая от Трои, говорил он, Менелай посвятил Аполлону этот щит, а теперь он уже весь прогнил, оставалась только обделка из слоновой кости. После смерти Гермотима он стал Пирром, делосским рыбаком, и по-прежнему всё помнил, как он был сперва Эфалидом, потом Евфорбом, потом Гермотимом, потом Пирром. А после смерти Пирра он стал Пифагором и тоже сохранил память обо всем вышесказанном».

Разумеется, как любое реакционное учение, учение Пифагора подвергалось критике со стороны его современников. Вот как пишет о нём афинский поэт и философ Ксенофан:

«Как-то в пути увидав, что кто-то щенка обижает,

Он, пожалевши щенка, молвил такие слова:

«Полно бить, перестань! Живёт в нём душа дорогого

Друга: по вою щенка я её разом признал»».

Пифагорейство как философское течение поставило себя под сильный удар, поскольку члены общества пытались влиять на политику некоторых греческих городов-государств. Существуют свидетельства, что членов общества преследовали и сам Пифагор стал жертвой насильственной смерти. Сейчас же та невероятная работа, проделанная обществом Пифагора, вплелась в нашу современную жизнь. Математики – название приближённых членов пифагорейского сообщества, теперь востребованные учёные. Мы изучаем в школах основы работы с числами, линиями и звуками, теории о которых рождались среди пифагорейцев и их лидера.

Что же касательно души человека, то пифагорейцы делили её на три части: ум, рассудок и страсть. Душу представляли как божественный и бессмертный отрывок тонкого огня – эфира, а воплощение в человеческое тело или тело животного считалось чем-то вроде наказания. Это наказание человек мог искупить, исповедуя верный, по мнению пифагорейцев, образ жизни. Необходимо было очистить и душу человека и тело. Сюда входила особенная диета. Известно было, что Пифагор не употреблял мяса. Также очень важно было быть набожным и нравственным. Пифагорейцы стремились «вспомнить» свою божественность, и это стремление отражалось в их сакральных практиках. Пифагорейцы развивали свою физиологическую память, припоминая, что происходило с ними в прошлом, а также пытались узнавать будущее. У пифагорейцев была ежевечерняя практика анализа прошедшего дня. Лёжа в постели, практикующий вспоминал и анализировал все события и поступки, которые с ним происходили, обращал внимание на то, о чём можно раскаяться или сожалеть, а чему – искренне радоваться. Пифагорейцы старались избегать любых излишеств, снизить свою зависимость от материального мира. Диета, набожность, сексуальное воздержание – всё это выстраивалось в единую систему практик достижения экстатических состояний. Члены ордена считали, что результат практик приведёт человека к освобождению после смерти и переходу в более высокое качество существования:

«…Тело ж своё как покинешь, – в эфир воспаришь ты свободный

И будешь бессмертен как бог, уж смерти и тлению чуждый».

Древнеиндийская философия

Кроме средиземноморских культур, учение о реинкарнации оказалось центральным в таком регионе, как Азия. Даже сейчас, говоря о переселении души после смерти, мы невольно проводим ассоциацию с понятием «карма» и древнеиндийской культурой. Карма – важнейший причинный закон в индийской философии, согласно которому хорошие или плохие действия определяют будущую судьбу человека, в том числе и судьбу следующих воплощений. В разных философских течениях Индии понятие кармы трактуется по-разному, но большинством из них признаётся и почитается такой древний источник, как Бхагавад-гита. Он является частью большого эпоса под названием Махабха́рата, посвящённого потомкам первого индийского правителя Бхараты. Часть Бхагавад-гиты посвящена беседе принца Арджуны со своим колесничим перед междоусобной битвой. Колесничий Арджуны был воплощённым богом Кришной, скрывавшим свою истинную природу, и через текст эпоса передавал важные философские и этические концепции о перерождении и поступках, влияющих на дальнейшую судьбу. Вот несколько цитат из Бхагавад-гиты:

«Как человек надевает новые одежды, сбросив старые, так воплощённая душа получает новое тело, оставив старое» (II, 22).

«Если воплощённый умирает, когда преобладает саттва, тогда он достигает чистых миров великих мудрецов. Умирая в раджасе, рождается среди привязанных к мирской деятельности, а умерший в тамасе рождается из лона неразумных» (XIV, 14—15).

«Превзойдя эти три гуны (саттва, раджас, тамас), воплощённый, свободный от связанных с телом страданий рождения, смерти, старости, наслаждается нектаром бессмертия» (XIV, 19).

«Следует стремиться в ту обитель, достигнув которой, не возвращаются снова, и предаться Ему, Изначальному Существу, от Которого в незапамятные времена началось проявление мира» (XV, 4).

В этих источниках мы встречаем понятия «гуны», как особенные качества человека, его интересы или деятельность, которые должны повлиять на него в будущих воплощениях. Саттва является гуной чистоты и благости. Это относится как к материальным качествам жизни, так и к нравственным. Раджас – гуна страсти и деятельности. Тамас – гуна невежества, лени, отрешённости. В философии Древней Индии мы также встречаем понятие «самскары» – отпечатков, которые человек оставляет в душе посредством поступков, каких-то событий, в которых он участвовал, сильных эмоциональных впечатлений. Считается, что предрасположенности человек получает от накопленных самскар, которые, в свою очередь, являются вместилищем кармы. И здесь мы уже можем прочувствовать глубину и стройность мыслителей древности, описывающих причинностные законы будущих воплощений человека. А передача знаний через эпосы, стихи и баллады является знакомым приёмом для культур, переходящих из племенного строя к более сложным укладам общества.

Махабха́рата – не единственный древний текст, дошедший до нас в преданиях или письменных источниках. Одними из старейших текстов древнеиндийской философии являются Веды. Веды – это прикладной источник, содержащий заклинания, молитвы, использующиеся жречеством, гимны, посвящённые богам и тому подобное, поэтому эти тексты сложно отнести к источникам конкретных знаний или философским концепциям. Кроме основных четырех Вед – Ригведы, Яджурведы, Самаведы и Атхарваведы, существуют многочисленные труды под названием Араньяки и Упанишады. Все эти источники насчитывают сотни наименований и писались в различные эпохи. Араньяки имели более практическое содержание. Это были подробные инструкции для проведения религиозных ритуалов и практик. Упанишады же были философским фундаментом и старались дать ответ на вечные вопросы о природе бога и человеческой души.

Ригведа (1.164.30)

«Дыша покоится жизнь, хоть она и быстротечна,

Шевелясь, но оставаясь твёрдой среди рек.

Дух жизни умершего бродит по своей воле.

Бессмертный – из одного лона со смертным».

Название Упанишад состоит из трёх составляющих – Упа- (около), ни- (внизу) и шад (сидеть), что связывает значение текста, как будто мы восседаем рядом с учителем, а тексты дают нам разъяснение, обучают и растолковывают нам Веды и ведическую философию. Современные исследователи делят содержание Упанишады на четыре определяющие части. Первая часть описывает ведическое представление о Боге – великом и изначальном Брахмане. Вторая посвящена природе страдания и способу освобождения от него – мокше. Третья часть – это учение о карме, которое мы немного затронули ранее. И, наконец, четвёртая часть – это концепция реинкарнации человеческой души. Всё это большое собрание книг и концепций именуется ведантой, или ведантической философией. Мы не будем рассматривать подробно все особенности индийской философской мысли. Дело в том, что в самой веданте есть различные направления, которые трактуют учение по-разному, в каких-то отдельных деталях. Любое учение или философия живёт и развивается. Главное, что можно отметить в особенностях индийских традиций, – это глубокую терпимость к различным течениям внутри индуизма. Возможно, этот факт и является причиной столь большого количества вариантов и особенностей в индийской философии. Основные школы были основаны Шанкарой, Рамануджей и Мадхвачарьей с VII по XII век н. э. Однако сами Упанишады несколькими экземплярами датируются VIII веком до н. э.

Каушитаки упанишада. Стих 1.2

«И он сказал: „Поистине, те, кто уходит из этого мира, все идут к луне. Благодаря их жизненным силам она растёт в первую половину месяца и во вторую половину месяца заставляет их родиться снова. Поистине, луна – это врата небесного мира. Кто отвечает ей должным образом, того она отпускает. Кто же не отвечает ей, тот, став дождём, проливается здесь дождём; тот снова рождается здесь червем, или насекомым, или рыбой, или птицей, или львом, или вепрем, или змеёй, или тигром, или человеком, или в каком-либо ином состоянии, согласно своим деяниям, согласно своим знаниям“».

Душа в индийский традиции именуется как Атман. Поскольку душа могла воплощаться в любых формах материального мира, то и Атман был у всех существ в природе. Также в индийской философии различали Великий Атман. Душа, по мнению древних индийцев, являлась неразрушимой частью бога, обладала качествами речи, разума и дыхания, которые также соответствовали элементам огня, воздуха, земли и воды.

Брихадараньяка-упанишада

«Подобно тому, как все спицы заключены между ступицею колеса и ободом колеса, так все существа, все боги, все миры, все дыхания, все Атманы заключены в этом Атмане. При этом Атман отличен от природных стихий, существ, чувств и познания, в которых он находится. Атман непостижим, ибо не постигается, неразрушим, ибо не разрушается, неприкрепляем, ибо не прикрепляется, не связан, не колеблется, не терпит зла».