– Ну вот! – Кощей сел за свой стол – Давай свое направление!

Я протянул ему «грамотку», как назвал направление кот.

– Ну что же – задумчиво сказал Кощей. – Куда же мне тебя определить? Летать любишь?! – неожиданно спросил он.

– Не знаю – ответил я. – Не пробовал еще никогда…

– Как?! – удивился Кощей. – Как это не пробовал?! Совсем, что ли, ни разу?! А во сне?!

– Во сне летал. А наяву никогда, к сожалению… – мне стало немного стыдно за такое упущение. – Не доводилось как-то…

– Решено! – решительно сказал Кощей и хлопнул ладонью по столу. Звук раздался такой, словно доской ударили по деревянному ящику. – Будешь работать погонщиком ветров! Рад?!

– Я не знаю – честно ответил я. – Я не знаю, что это такое.

– Точно дурачок! – сказал Кощей. – Врать не умеешь! Но ничего, научим! И врать, и летать, и ветрами управлять! Хочешь?!

– Что? Врать? – не понял я. – Не особо, если честно.

– Не врать, а летать! – Кощею, похоже, я стал действовать на нервы. – Летать и управлять ветрами! Как звучит, а?! Романтика!

– Летать очень хочу! – сказал я. – И ветрами управлять, пожалуй, тоже интересно…

– Молодец! – сказал Кощей. – Значит, так! Сейчас идешь к коту, покажешь ему этот пропуск – Кощей подал мне свернутую трубочкой бересту. – Он тебя проводит к погонщикам! Познакомишься там, посмотришь, что и как, а завтра с шести утра – чтоб был на работе! Я сейчас позвоню ветрогонам, предупрежу, что ты придешь! – Кощей снял трубку с телефонного аппарата, полностью сделанного из горного хрусталя и замахал мне рукой, чтобы я уходил…

– Ну что? – спросил меня кот, когда я вышел из арки ворот Фабрики – Взяли тебя на работу?

– Взяли! – почему-то с гордостью сказал я, хотя понятия не имел, хорошо это или плохо.

– Ну и кем сейчас берут на нашу фабрику таких дурачков?! – скептически спросил кот. За его спиной я заметил прикрученную к дубу на шурупы, табличку «Начальник охраны Кот ученый Василий Барсикович».

– Погонщиком ветров! – так же гордо сказал я.

– Ну-ну! – усмехнулся кот. – Ты, наверное, думаешь, это про полеты, про романтику, да? Ты ведь дурачок, иначе думать и не можешь! А это, дорогой мой человек, тяжелейший труд! – кот улегся на цепь и принялся вылизывать свою переднюю лапу.

– Ну чего смотришь стоишь?! – недовольно сказал он – Терпеть не могу, когда смотрят на меня во время умывания! Давай, Иванушка, шагай восвояси!

– Куда? – не понял я. – Мне сказали, что ты проводишь!

– Домой, говорю, иди! – проворчал кот. – Свалился на мою голову! Ходят, бродят, тревожат почем зря! Завтра придешь к шести утра и начнеш… Биографию свою трудовую!

– Сейчас уйду! – сказал я и протянул коту рулончик бересты.

– Ты бы ее еще на ниточку привязал! – проворчал кот. – Ну, что там у тебя? – он понюхал бересту. – В общем, так. Сейчас идешь по этой тропинке – кот указал на тропинку, петляющую между кочек по поляне перед дубом. – Увидишь камень с надписью! Там разберешься! Все, сгинь с глаз моих! Брысь! – сказал кот и махнул лапой. И я пошел по тропинке, удивляясь, для чего ее нужно было делать такой извилистой. Наконец, я дошел до большого замшелого валуна, на котором, действительно, была надпись, сделанная то ли маркером, то ли краской. От камня разбегались три тропинки: прямо, направо и налево.

«Прямо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – богатство потеряешь., направо пойдешь – покажешь бересту Старичку-Лесовичку, он все расскажет!» – гласила надпись на камне. Я пожал плечами. Надпись эта, явно, не предлагала уж очень широкий выбор. Коня у меня не было, богатства тоже. Была только береста, поэтому я пошел направо. Тропинка, по-прежнему, петляла между кочек, как сумасшедшая, выделывая такие петли, что если бы я шел по прямой, клянусь, дошел бы до этого толстенного пня, минут за пять, а не за час! Пень был диаметром метров в пять. Мощные корни его сплошь поросли опятами и мне даже захотелось их собрать. Но я вспомнил, что у меня нет с собой ни сумки, ни корзинки, поэтому порадовать семью богатым грибным уловом у меня не получится.

– Корзинку я тебе дам, если хочешь! – сказал внезапно появившийся в центре пня маленький, не больше метра ростом, старичок в длинном плаще зеленого цвета и широкополой камуфляжной панаме.

– Здравствуйте – поздоровался я со старичком.

– Здравствуй, Иванушка! – ответил мне Лесовичок. – Давай свою бересту!

Я протянул ему свиток. Старичок развернул его, начал читать.

– Значит, к ветрогонам тебя направили? – спросил он. – Ну-ну…

– Что-то не так – спросил я, немного встревоженный этим его «ну-ну».

– Все так – сказал Лесовичок, поглаживая седую бороду. – Все так, Иванушка. Давай, шагай вот за этим клубочком – старичок вручил мне клубок красной шерсти. – Он и приведет тебя к ветрогонам! Бегаешь-то хорошо?

– Неплохо! – ответил я, усмехнувшись.

– Ну, милок – сказал Лесовичок – Убегать от стрельца-гаишника, когда превысил скорость на печке – это не то! Здесь надо бежать быстро! Так быстро, как ты еще не бегал! – и старичок бросил клубок на землю. Тот попрыгал, как сумасшедший мячик, пару секунд на одном месте и помчался куда-то к горизонту. Я, естественно, со всех ног припустил за ним. Бешеный клубок летел, как пуля и очень скоро я стал переживать, что так мы добежим до самого края Земли и упадем с земного диска в Пространство, но клубок остановился перед высоким теремом, сложенным из толстенных бревен. Терем был высотой почти до небесного купола. Я постучал в железную дверь, задыхаясь от погони за проклятущим клубком.

– Кого там черти принесли?! – раздался над моей головой рычащий голос и в воздухе запахло серой. Я поднял голову и чуть не плюхнулся на зад от удивления. Надо мной, высовываясь из трех окон терема, нависали три головы Змея Горыновича Змиева. Змей Горыновыч, или как его называли в народе, Горыныч, был фигурой довольно известной. Он занимался чем-то очень серьезным и непонятным, помимо своей работы, и его огненный след, часто видели то тут, то там. Поговаривали, что он поддерживал огонь в угасающих вулканах. Мол, приработок такой у него был. Не знаю, спорить не буду. Как говорится – за что купил, за то и продаю. А еще, Горыныч очень любил красивых женщин и частенько его видели в компаниях красоток, на лучших курортах мира. Что находили в этом огромном трехголовом змее, красивейшие девушки мира, я не знаю. И предполагать даже не берусь. Может, их привлекал ум? Не зря же говорят, что одна голова хорошо, а три… Опять я отвлекся!

И сейчас, сам Змей Горынович, нависал надо мной всеми своими тремя головами, выдыхая желтоватый серный дым.

– Я к погонщикам ветров – ответил я робко.

– Иванушка? – спросила одна из голов Горыныча. – Мне звонили насчет тебя!

– Он дурачок, ты что, не видишь?! – спросила еще одна голова, усмехаясь и выпуская большое облако дыма.

– Я бы не делал таких скоропалительных выводов! – возразила третья голова. – На первый взгляд, согласен, похож на дурачка! Но это, прошу учесть, внук самого Соломона! Так что, коллеги, давайте поуважительнее! Ты чего оробел-то? – это голова уже спрашивала у меня. – Давай, проходи, знакомится будем!

Железная дверь в терем со скрипом открылась, и я вошел в просторные сени. Туловище Горыныча восседало на бревенчатом троне, а головы выставлялись в окна. Наконец, Горыныч втянул головы внутрь терема и на меня уставились три пары желтых змеиных глаз размером с большую тарелку.

– Ну, рассказывай! – сказала одна голова.

– Что рассказывать? – не понял я.

– Я же говорю – дурачок! – сказала вторая голова. – Ты присядь, в ногах правды нет! – голова указала мне на кряжистый табурет. Я сел.

– Правды вообще ни в чем нет! – категорично заявила третья голова – Весь мир – сплошная иллюзия, сиречь – обман! Как ты считаешь, Иванушка?

– Не знаю – честно сказал я. – Я об этом еще не думал!

– Точно, дурачок! – сказала вторая голова – А пора бы уже задуматься! Здоровый лоб! Скоро жениться время придет! А ты даже не думал! Ну что, ветрогоном тебя определили?

– Да, ветрогоном – сказал я. – погонщиком ветров.

– Это одно и то же! – заявила первая голова. – Хорошо, Иванушка, считай, что познакомились. Я буду твоим начальником. Завтра к шести утра без опозданий! А то придется тебя съесть!

Я вздрогнул.

– Да ладно, дурачок, не бойся! – сказала вторая голова, оскалив длинные желтые зубы. – Я людей не ем. Вы невкусные!

– А откуда знаете? – спросил я.

– Известно, откуда! – Горыныч подмигнул первой головой. – Людоед рассказал! А я ему верю! Нельзя не верить существу, которое познало внутренний мир человека до глубины! Понимаешь меня? – Горыныч захохотал всеми тремя головами.

Я кивнул.

– Молодец! – сказал Горыныч – Должны сработаться! Завтра с остальными познакомишься! А сегодня – иди домой, отдыхай. Завтра…

– К шести утра – сказал я.

– Молодец – кивнул Горыныч всеми тремя головами. – До завтра, Иванушка!

– До свидания! – сказал я и вышел из терема. До Москвы, где я жил в доме своих родителей, было далековато, поэтому я нашарил в кожаной переметной суме (между прочим, модная штука – от фряжского портного сумок. Суму мне подарили родители на совершеннолетие), телефон и вызвал такси. Самобеглая коляска приехала очень быстро – примерно через час, и я даже не успел как следует развести костер, чтобы пожарить пойманного в небольшом озерце, маленького зеркального карпа. Извозчик – румяный парень в летней белой рубахе, которая, явно, знавала и лучшие времена, так как была мятой и не совсем свежей, недовольно покосился на меня.

– В Москву? – недружелюбно спросил он, сплевывая шелуху тыквенных семечек, которые грыз без перерыва. Самобеглая телега его не вызывала уверенности в том, что мы доедем. Какая-то кривая, на деревянных колесах, скособоченная, вся в лохмотьях облезшей голубой краски. На задней доске была выведена белой краской корявая надпись «Рябина»

– Ага – сказал я, убирая телефон обратно в суму.

– Ну, садись, коли так! – сказал извозчик. – Как звать-то тебя?

– Иванушка – ответил я, усаживаясь на телегу и подкладывая под себя для мягкости, пук соломы.

– А я Дунай – представился ямщик. Был богатырем, ходил в походы, бился с Добрыней даже как-то раз! Дунай Иванович – может, слыхал?

Я попытался вспомнить. Мне даже показалось, что я что-то такое слышал в одной из передач по зеркалу, но точно припомнить