– Ты про «специальности» свои не закончил. – Широко зевнув, девушка прихлопнула севшего ей на шею здоровенного, чуть ли не в палец величиной комара, задумчиво растерла трупик насекомого между пальцев и щелчком отправила в воду. – Ты продолжай, интересно, ведь…

– Хм, действительно. – Настороженно проследив за расходящимися на воде в том месте, где только что плавал комариный труп, кругами, наемник перевел взгляд водянисто-холодных глаз на внимательно прислушивающегося к разговору скриптора. – Про тебя я уже сказал, Дохлая. – Криво усмехнувшись, Слепой Пью опять заработал шестом. – Парня недоучили, конечно, но тут и так понятно. Делали из него универсального командного бойца, такого, что и вдалеке и вблизи работать сможет. На скорый контакт никто не рассчитывал. А вот на долгую перестрелку или кучу-малу, где осколков и рикошетов полно, вполне. Потому и цепляется так пацан за свой бронежилет и шлем. Верит, что они ему жизнь спасти могут. По большому счету он, конечно, прав. В помещениях самая опасная сволочь – именно рикошет, а грамотная команда почти с любой задачей справится. С другой стороны, недостатков тоже полно. Во-первых, ты от многого зависишь: от базы своей, от командира, от товарищей. Перед старшими прогибайся, со всеми дружи, каждого с полуслова понимай… Дисциплину блюди. Про Алладина, например, слышала?

– Это тот, который за нарушение приказа помидоры бойцам своим отстреливает? – Поинтересовалась наемница.

– Ага, про него самого. – Кивнул снайпер. – Но вообще то, у него яйца отстреленные – это так, цветочки. Месяца три назад слышал, что он своего помощника катком заживо раскатал. Будто бы тот после боя патроны в общак обратно не сдал… Хмурым наширял, чтоб раньше времени не скопытился и переехал потом. У того, болтают, уже кишки горлом лезли, а он еще ручонками шевелил – уползти пытался. Так что, кому-то такая жизнь нравится, но на мой взгляд…

– А как тогда лучше всего? – Обижено засопев, Райк пристегнул к автомату магазин и, вытравив до предела ремень, принялся пристраивать оружие так, как недавно показала наемница: на груди, стволом вниз и прикладом под правым плечом.

– Да что тут гадать? – Почесав переносицу, явно раздраженная чем-то Ллойс покопалась за пазухой и, видимо, не обнаружив искомого, глубоко вздохнув, положила под голову руки. – Зуб даю, что он сейчас себя пяткой в грудь бить начнет. Снайпер – мол, самая вершина и элита, голубая кость, белая кровь. Один выстрел – один труп. И все такое. Скажет, что шансов словить шальную пулю у грамотного стрелка почти нет, а платят им намного больше, чем рядовым бойцам.

– Наоборот. – Нахмурился скриптор.

– Что наоборот? – Лениво вскинув бровь, поинтересовалась девушка.

– Кость белая, а кровь голубая, – пояснил подросток.

– Да наплевать. – Рассеяно почесав живот под задравшейся футболкой, протянула Элеум. – Никогда еще ни человека, ни мутанта с голубой кровью не встречала, у всех красная. – Видимо, вспомнив о чем-то неприятном, наемница досадливо поморщилась и снова плюнула за борт. – Ты лучше слушай, какие снайпера крутыши…

– Была бы у меня сладкая булочка с маком, девонька, я бы тебе ее подарил. Догадливая больно. – Широко улыбнулся меланхолично работающий шестом Пью. – Что, будешь спорить? Скажешь, что это неправда?

– Правда, конечно. – Равнодушно кивнула Ллойс. – С пары километров врагу в череп пулю всадить не всякий сможет. Я, например, в ваших градиентах, углах, плотности, настильности и прочих премудростях в жизни не разберусь. Для меня метров пятьсот-шестьсот уже предел. Даже с хорошей винтовкой. Неподвижно пару суток пролежать, листьями обвешавшись да дерьмом обмазавшись или на дереве просидеть, в штаны себе нужду справляя, тоже, наверное, не смогу. Грамотный снайпер действительно десятка рядовых бойцов стоит. Он и в одиночку хорош, и в отряде. И без работы такие ребята почти никогда не остаются. Только, вот, одна закавыка есть. Большая часть мутных заказов именно им и идет. Шишку какую-нибудь грохнуть, конкурента несговорчивого припугнуть, беглого поймать. Платят, конечно, немало, но…

– Брезгуешь? – Прищурился Пью. – Зря. Мне, знаешь, сколько за последний заказ заплатили? Сорок восемь кило, если в серебро перевести. Я одним заказом себя на всю жизнь, считай, обеспечил. Дом купил с водокачкой, землю плодородную, яблони высадил. У меня шесть рабов теперь. А дел-то всего было – одного нехорошего человека подстрелить. Правда, осечка вышла. Больно уж осторожной эта сволочь оказалась. Даже к любовнице своей в бронетранспортере с двумя десятками охраны ездил. Пришлось по штурмовому работать, в дом к нему лезть. Ох, и намучался я тогда по вентиляционным шахтам ползать, охрану работать… Не поверишь, четыре обоймы ушло. Глушитель чуть не пережег… последних пришлось ножом дорабатывать. Грязно получилось. Я думал, он один живет, уж больно скользкий гад, а у него оказывается семья. Жена и дочки. Старшенькая меня посмешила, конечно. Вся в папашу пошла, видать. Башковитая, етить ее налево. Рядом труп ее мамки лежит, младшая сестренка еще кровью с горла рассеченного булькает, папаня в соседней комнате остывает, а она мне говорит, типа, отпусти – отблагодарю, и ночнушку с себя стаскивает.

– А ты? – Привстав на локтях, Ллойс подтянула ноги и, придав телу сидячее положение, окунула пальцы в воду. – Гнилью несет, пить нельзя, – заключила она, тщательно обнюхав руку. Райк, будь другом, подай флягу.

– А что я? Пырнул в печень, да отымел, пока подыхала. – Оскалился стрелок. – Девка-то действительно красивая была. Чистенькая, гладенькая. Ангелочек просто. Чего добру зазря пропадать. – Водянистые глаза Пью опасно прищурились. – Что, Дохлая, осуждаешь?

– Да нет, – безразлично пожав плечами, девушка выдрала из побелевших пальцев подростка флягу и сделала несколько больших глотков. – Я и не с такими уродами работала, сладенький. – Аккуратно завинтив крышку, наемница бросила наполовину опустевший сосуд под ноги скриптору и, потянувшись, зашарила за пазухой. – Черт, сигареты кончились.

– У меня самосад есть, если не брезгуешь, – порывшись в одном из многочисленных карманов дорожного плаща, Пью извлек на свет небольшой кожаный мешочек. – Сам-то не курю, но табак неплохо собак со следа сбивает.

– Нет уж, Пью, спасибо. Больно уж, форма кисета характерная, – брезгливо скривилась наемница. – В Сити, небось, покупал? Там такие штуки в моде.

– Не, это я сам сделал – женушки хахаля… запчасть, – пояснил снайпер. – Повадился один хмырь «в гости» к благоверной моей шастать, пока я работаю. Да не смотри ты так, парень, я что, зверь? – Перехватив остекленевший взгляд скриптора, стрелок криво усмехнулся. – Я его даже убивать не стал. Более того, ужин на двоих им организовал. При свечах, с вином и фруктами. Себе, вот только шкурку с главного блюда и оставил. – Подбросив на руке кисет, наемник убрал его обратно в карман. – Запомни, парень: с людьми по-другому нельзя – сожрут. С мутантами, кстати, тоже. Учти, мы, ведь, к ним в гости идем.

– Мутанты? – Нахмурился Райк.

– До Хаба далеко, сладенький, – пояснила наемница. – А на крюк мы не рассчитывали. Надо будет пополнять запасы. Если бы мы вышли на тракт, то закупались бы в поселках, но сейчас там слишком опасно. Ты сам видел ржавых, Райк. Так что, по всей южной дороге сейчас такое начнется… Операторы не позволят другим хозяйничать на их землях. А потом подойдет Железный легион, и начнется полноценная война. С реальными такими танковыми клиньями, ковровыми бомбардировками и прочей радостью. Как бы до тактики опять не дошло…

Словно в подтверждение ее слов над болотом разнесся звук далекого взрыва.

– Геликоптер, – задумчиво заявил снайпер, – или тяжелый танк. Боезапас рванул. Километров в двадцати.

– Побольше. – С сомнением качнула головой девушка. – На воде звуки лучше разносятся, скрадывая расстояние.

– Боец Железного легиона скорее отрежет себе руку, чем протянет ее мутанту. – Неожиданно продекламировал сидящий на дне лодки подросток.

– Ну и дурак, – откликнулась девушка. – Где же он столько рук наберет? Или отращивать будет? Тогда он сам мутант. Класса С, если не ошибаюсь…

– Мы не на землях легиона, парень. – Раздраженно дернув головой, стрелок так сильно толкнул лодку шестом, что судно опасно накренилось. – И ты почти исчерпал мое терпенье. В этих болотах и за ними почти не встречается нормальных людей. Основная часть населения мутанты. Ты их не любишь. А они еще меньше любят тебя. Не из-за того, что ты легионер, нет. Но из-за того, что ты родился нормальным. А если он узнают, что ты имеешь хоть какое-то отношение к фанатикам, поверь, твоя смерть будет очень неприятной. Если местные проявят воображение, она даже может растянуться на несколько месяцев. По большому счету, мне на это плевать. Но так получилось, что какая-нибудь твоя выходка может ударить и по мне. Поэтому договоримся о следующем, мой мальчик. Никаких цитат из вашей библии. Никаких легионерских закидонов. В присутствии незнакомцев лучше вообще не разговаривай. А если ты неожиданно решишь, что я зря сотрясаю воздух… – Глаза стрелка на секунду превратились в две исчезающе узкие щелочки, – то я сделаю с тобой то же, что проделал с девчонкой на своем последнем заказе. Понял?

– Выпятивший было упрямый подбородок подросток встретился взглядом со стрелком и стушевался. – Ладно, – неохотно выдавил он из себя, наконец, – я понял. Цель похода превыше всего.

– Вот это я понимаю, подход к воспитанию. Я так не умею. – Широко улыбнувшись, Ллойс почесала переносицу и, прищурившись, огляделась по сторонам. – Пришлось бы его долго бить. Чуть правее, Пью. Между камышами и вон той кочкой пойдем, а то слева что-то, больно, подозрительное, как бы днище не пропороть.

– Ага. – Коротко кивнув, снайпер мощным толчком отправил лодку по указанному наемницей курсу.

– Одного только не пойму, – застегнув, куртку наемница принялась неторопливо закатывать рукава. – Что ты – человек обеспеченный, женатый, если не врешь, делаешь здесь, с нами посреди болота. Сидел бы дома. За рабами приглядывал, яблоки бы свои растил.

– Ну я, ведь, не спрашиваю, почему ты, свою флягу имея, у пацана воду берешь. – Ухмыльнулся стрелок.

– Потому что в моей не вода. – Вернула усмешку снайперу Ллойс. Некоторое время наемники сверлили друг друга глазами. Воздух, буквально, зазвенел от напряжения в лодке.

– Не о том мыслишь, дохлая. Заводик я хочу построить. – Мечтательно прикрыв глаза, наконец, улыбнулся Пью. – Мыловаренный. Да и заказец мне знатный подвернулся. Почти на центнер в серебряном эквиваленте.

– Ого, хмыкнула, зачем-то поднимаясь на ноги, девушка. – Это где ж такие контракты дают?

– Где дают, там уже нет. Но мир не без щедрых людей, – снисходительно небрежно бросил стрелок и снова улыбнулся. – Но дело не в этом. Задержался я в дороге, потратился слегка, решил халтурку взять на беглого одного, тоже кстати, не кислую, а потом раз и весть приходит – мол, сорвался мой заказ. Бывает. Так что сейчас я домой возвращаюсь. А тут, – Пью указал подбородком на угрюмо тискающего свой автомат Райка, –какая-никакая, а подработка. Я и подумал, всё равно, по пути почти, ну сделаю я небольшой крюк, зато не с пустыми руками домой вернусь…

– Это правильно. С пустым кошельком домой возвращаться – последнее дело. – Медленно подняв руки, Элеум заложила их за голову и развернулась к небольшому островку камышника. – Обмен!! Не стреляйте!! Свои!! Торг!! Обмен!!

– Какой, ыть, обмен?! Руки в гору! Дернешься, ыть, дырок наделаю! Обмен… – Донеслось откуда-то из глубины зарослей.

– Да куда выше?! – крикнула в ответ наемница. – У меня кроме пары ножей и нет ничего, видишь же?! Торг!! Мир! Свои!

– «Свои»!.. Я, ыть, тебе покажу «свои». Свои кок крашенный на голове не носят! Покрутись давай, только медленно!.. Мелкий вон, ыть, пусть руки тоже подымает, тощего, ыть, это тоже касается! «Свои» они! Обмен, тля.. И руки, руки, ыть, чтоб видно было! У меня тут автоматическая турель стоит, будете дурить, всех положит!.. Я вам покажу «обмен»…

Скриптор поспешно вскинул руки. Стрелок, бросив убийственный взгляд, на медленно поворачивающуюся вокруг своей оси девушку, последовал ее примеру.

– Слушай. Ты, ведь, уже налюбовался, да? У меня руки быстро затекают. Может, закончим с формальностями и поторгуем? – Закончив очередной оборот, обратилась к невидимому собеседнику наемница.

– Я тебе, ыть, поторгую! Я тебе, ыть, так поторгую, мама родная не узнает, – в камышах послышалась непонятная возня, металлический лязг, плеск, а потом стебли раздвинулись, и на путешественников уставилась пугающая своими размерами, густо заросшая волосом, чумазая физиономия. Густая, клочковатая брода незнакомца зашевелилась, спутанные космы разошлись в стороны, обнажая рот в подобии то ли оскала, то ли улыбки. На, огромном, покрытом синими прожилками носу ярко блеснуло пенсне с треснувшими стеклами. – Ну вот, ыть, а говорили, что свои, – удовлетворенно пробурчал незнакомец. – Свои дома сидят… Ладно, ыть, подгребай. Сейчас только мостки скину.

– Ага, руки-то опустить можно? – Недовольно сплюнув в воду, проворчал снайпер. – А то копытами грести неудобно.

– Шутник, ыть, да?! Обожди, говорю! – Из кустов снова раздался непонятный лязг. – Вот. Теперь, ыть, можно, – закивал снова показавшийся из зарослей обладатель пенсне, – теперь всё можно. Кроме, ыть, стрельбы и резких движений. Турель в «желтом» режиме, понял? Знаешь, ыть, что такое?! Объясняю для неграмотных и шутников: кто цапнет пушечку свою или ножик решит достать, или ко мне ближе, чем на три шага подойдет – Бабах и всё. Ливер по всей палубе. Мне уборка, а баянистам – корм!

– Каким еще баянистам?.. – проворчала Элеум, опуская руки.

****

– Неплохо ты устроился, только вывеску надо бы повыше повесить и краской размалевать. А то ее из-за камышей видно плохо, – прочавкала, жующая кусок источающего пар мяса, расположившаяся на легком плетеном креслице наемница. – Вкусно.

– Это да, – блеснул треснувшими стеклышками очков, высокий, болезненно толстый, буквально, вываливающийся, словно тесто из кастрюли из своего заляпанного маслом синего рабочего комбинезона мужик. – Обведя хозяйским взглядом здоровенный, метров пятнадцать в поперечнике, сваренный из железных профилей с привязанными к ним проволокой многочисленными пластиковыми бочками плот, на одном конце которого возвышалось небольшое, слегка кособокое деревянное строение, видимо, служившее хозяину жилищем, а на другом, мерно гудя и помигивая желтым огоньком светодиода, водила стволами опутанная проводами и непонятными механизмами спарка здоровенного, крупнокалиберного пулемета. Оставшееся пространство палубы занимали несколько неясного назначения приборов, заваленные разнообразным инструментом вперемешку с металлической стружкой и деталями слегка траченные временем и ржавчиной станки, а также сваленный в кучу разнообразнейший хлам. – Магазинчик, ыть, у меня, хороший. Ты кушай, ыть. Кушай. Баянист свеженький, ночью ко мне вылез.

– Баянист? – Вскинула брови, потянувшаяся за следующей порцией наемница. Это, ведь, рачье мясо.

– А это рак и есть, – насмешливо прищурился снайпер, развалившийся в кресле-близнеце того, в котором расположилась девушка. – Только мутант. Головогрудь побольше, хвост поменьше. Почему так называют, не знаю.. Знаю, что эта пакость размером с собаку вырастает…

– Больше, – покачал головой хозяин плота. – Намного больше. Вода, ыть, прибывает… Всем известно: больше воды, ыть, – больше баянист. Сейчас метра полтора, ыть, бывает, встречаются. А бывают и весом за два центнера. А кличут их так потому, что если доведется, какого-то живьем в кипяток окунуть, рулады, ыть, ну, чисто гармонь выдавать начинают.

– Этот, значит, не слишком крупный. – Прищурилась девушка, крутя в руках кусок исходящего паром мяса.

– Ну да, – хозяин плавучего дома развел ладони на расстояние около полуметра, – на крысиную тушку большого не поймаешь… таких мы пальцекусами зовем…

– Крысиную? – С подозрением уставилась на предложенное угощение девушка..

– Это, ведь, членистоногие, жрут, в основном, дерьмо и падаль, – не обращая внимания на насупившегося толстяка пояснил девушке стрелок, – их мясо даже мутанты местные только с голодухи едят, а тут где-то могильники затопленные недалеко. Какая дрянь в воде плавает никому неизвестно.

– Понятно, – хмыкнув, Ллойс подхватила с тарелки очередной истекающий соком ломоть и впилась в него зубами. – Фкуф-фно!!

– А то, ыть, мяско-то первый сорт, а заразы не бойся, баянисты, ыть, прямо в теле антидоты вырабатывают, да и смыло давно всю активную органику и неорганику с этих мест. – Довольно улыбнувшись, хозяин подхватил с тарелки последний оставшийся на стоящей посреди небольшого пластикового столика измазанной подливой широкой тарелке бледно розовый кусок, открыл больше смахивающий на жерло потухшего вулкана рот… – Лучше, ыть, вареного с укропом баяниста закуски не найти. – Огладив покрытую жиром бороду, толстяк бросил слегка смущенный взгляд на жующую девушку и снова широко разулыбался.

– Здесь и укроп есть? – Насмешливо вскинула бровь девушка.

– Ну… Растет… бывает, – Слегка смутился толстяк.

– Пью, ты, вроде, про город говорил.

– Город дальше на севере…

– Не, Крысятник уже лет пять как паводком смыло, – испуганно замотал головой толстяк. – А вы туда шли?

– Примерно… Нам туда, где рынок есть… Припасы пополнить надо. – Задумчиво протянула девушка.

– Тогда, ыть, считай, что вам повезло, – довольно оскалился толстяк. – Кстати, как вас звать-то?