Халиль настаивал на том, чтобы Мехмед выслушал требования янычар и выполнил хотя бы те из них, которые он сам сочтет разумными. Но султан отказывался даже слышать об этом. Разве может он, великий падишах, защитник правоверных, владыка суши и морей, отступать перед своими собственными рабами? Если Мехмед теперь даст слабину, этим непременно воспользуются его враги и тогда…
Впрочем, времени на размышления уже не осталось. Очень скоро янычары окружили султанский дворец и разбили свои палатки прямо под его окнами. Целый день они били в бубны и выкрикивали оскорбления в адрес молодого правителя, требуя, чтобы султан сам вышел к ним.
Это был уже открытый вызов и Мехмед, несмотря на слезные просьбы своих советников, решил больше не прятаться за высокими стенами дворца.
– Янычары не посмеют причинить вред наследнику Османа, – спокойно говорил он. – Я напомню им о клятвах, которые они давали мне и моему отцу.
– А если это не поможет? – спросил встревоженный не на шутку Заганос. Он сам прошел обучение среди янычар и прекрасно знал их непредсказуемый нрав. – Если они возжелают вашей смерти?
Мехмед пожал плечами и слабо улыбнулся.
– Мои предки создали великую империю лишь потому, что никогда не отступали перед опасностями. Если я не выйду к янычарам сейчас, то прослыву трусом. А это много хуже смерти.
– Возьмите хотя бы охрану.
– Со мной пойдет Омар, он защитит меня гораздо лучше, чем отряд обленившихся придворных стражников.
Взгляды всех сановников устремились на рослого янычара, который словно скала возвышался позади их юного правителя.
– Быть может, мне следует отправиться с вами? – предложил Халиль.
Мехмед с подозрением посмотрел на первого визиря и холодно произнес:
– Я бы не хотел рисковать твоей драгоценной жизнью, Халиль. Ты много лет служил моему отцу, а в будущем, надеюсь, еще послужишь мне. Твое место здесь и что бы ни случилось, не покидай пределов дворца.
– Как прикажете, повелитель, – покорно ответил визирь. Его лицо выражало крайнюю озабоченность. – Но на всякий случай я предупрежу стражу. Они придут на помощь, в случае необходимости.
– Делай как знаешь. – Мехмед поднялся с трона и в сопровождении Омара спустился во внешний двор, остановившись перед главными воротами. По его знаку слуги бросились к подъемным механизмам.
Мехмед взглянул на Омара и, улыбнувшись, сказал:
– Ну что, посмотрим, что готовит нам судьба.
Янычар ответил султану коротким кивком и по привычке опустил ладонь на рукоять сабли.
Ворота распахнулись, и султан, облаченный в позолоченную кольчугу и опоясанный мечом, вышел навстречу шумной толпе янычар.
– Глупый, упрямый мальчишка! – кричал великий визирь, вышагивая по мягким персидским коврам, устилавшим каменный пол его кабинета. – Кем он себя возомнил! Неужели он думает, что янычары станут его слушать?
– Боюсь, это наша ошибка, – нервно переминаясь с ноги на ногу, сказал Исхак-паша. – Ведь это мы подтолкнули его к такому решению.
– Я полагал, что, споткнувшись о свою гордыню, Мехмед сделает выводы и обратится за помощью ко мне, но он решил размозжить себе лоб! – глаза визиря наполнились ужасом. – Если с ним что-нибудь случится, Мурад обрушит свой гнев на нас!..
Он не успел договорить – за стенами дворца послышался дикий рев.
– Что это?
– Похоже, янычары не слишком обрадовались появлению султана, – заметил Исхак, подбегая к узкому окну. – Но почему мы бездействуем? Они же убьют его!
Визирь застыл на месте. Его взгляд упал на стол, где лежали письма из Манисы. Несколько секунд он решал, как следует поступить.
– Мы не останемся в стороне, Исхак! – облизнул губы визирь, – Мехмед сам загнал себя в западню, осталось только захлопнуть ловушку.
Янычары встретили султана диким воем. Сразу несколько десятков бойцов обступили владыку османов, едва он покинул дворец. Они кричали, усмехались, отпускали непристойные шутки, но избегали подходить слишком близко – мало кому хотелось иметь дело с Омаром.
Мехмед тем временем продолжал невозмутимо двигаться вперед. Он не отвечал на оскорбления и глядел только перед собой, словно не замечая того, что происходит вокруг. Пройдя в середину лагеря, он поднял руку, призывая к тишине, однако никто не обратил на это внимание. Тогда Омар сорвал черпак, висевший на поясе одного из янычар и со всей силы ударил им в большой медный таз, висевший на кожаных ремнях. Гул быстро разнесся по лагерю.
– Слушайте все! Сейчас будет говорить государь! – проревел Омар.
Когда крики стихли, вперед выступил Мехмед.
– Кто здесь главный? – спросил он. – С кем я могу говорить?
– Говори со всеми! – отвечали ему. – У нас тут главных нет!
Мышцы на лице Мехмеда дрогнули, но он совладал с собой и как можно громче воскликнул:
– Знайте, что я не желаю враждовать с вами, ибо нуждаюсь в вас. Вы – гордость и опора моей империи. Но даже вам не позволено нарушать установленный порядок. По какому праву вы восстаете против своего государя и берете в плен моих людей? По какому праву устраиваете бесчинства в городе? Эти поступки могут расцениваться лишь как измена!
Среди янычар послышался недовольный ропот.
– Однако, в память о ваших былых заслугах, – продолжил султан. – Я готов простить вас. Конечно, при условии, что вы немедленно вернетесь в казармы.
Мехмед сделал паузу, следя за реакцией толпы. Янычары долго переговаривались, пока, наконец, не послышались выкрики:
– Нам не нужно твое прощение! Лучше выполни наши требования!
– Да что он нам может сделать? Он сосунок еще! Пусть уходит отсюда!
– Верно! Убирайся обратно под подол своей матери!
Послышался дружный смех.
Кровь прилила к лицу Мехмеда, а глаза наполнились гневом:
– Да как вы смеете? Жалкие рабы! Я ваш государь и ваши жизни в моих руках!
Смех мгновенно затих и воцарившуюся тишину нарушал теперь лишь слабый шум ветра, колыхающий знамена и откидные полотнища палаток. Янычары молча переглядывались, как будто решая, что делать дальше. Кто-то мрачно глядел на перекошенное от гнева лицо молодого султана, кто-то качал головой, а некоторые уже потянулись к поясам, где висели их отточенные клинки. Едва ли кто-нибудь из присутствующих представлял, что произойдет в следующую секунду, но за жизнь наследника престола поручиться сейчас не мог никто. Напряжение возрастало с каждой секундой, и развязка приближалась с пугающей неотвратимостью.
Мехмед не произнес больше ни слова, он, кажется, и сам понял, что перегнул, но оправдываться времени уже не было.
– Отойдите, государь, – спокойно, но настойчиво прошептал Омар, в его руках уже блестела сабля.
Мехмед подчинился с крайней неохотой. Отступив назад, он позволил своему учителю загородить его от враждебно настроенных солдат.
– Негоже могучему султану прятаться от своих слуг! – насмешливо крикнул кто-то из толпы.
– Прежний падишах никогда не боялся опасностей и не прятался за спиной своего раба! – согласился с ним другой.
– Я не раб! – спокойно сказал Омар, сосредоточенно глядя по сторонам, стараясь не упустить ни единого движения воинственно настроенной толпы. – Я юзбаши[13]. Янычар, такой же, как и вы! Но, в отличие от вас, я не забыл присягу, которую давал, и если кто-нибудь из вас решит причинить моему повелителю зло, пусть выходит сюда, и тогда посмотрим, чего он на самом деле стоит!
Он опустил клинок, указывая на пустую площадку перед собой. В ответ янычары вновь подняли свирепый гул, но ни один не решался бросить вызов столь искусному воину. Слишком многие прежде пытались расправиться с Омаром, но их имена давно забыты, а он стоит здесь, живой и невредимый, ожидая очередного соперника.
– Лучше убери меч! – крикнул кто-то из толпы. – Ты славный воин, но в одиночку даже тебе не выстоять против нас. А ну как мы всем скопом на тебя бросимся?
– Да хоть бы и так. – Омар с отвращением сплюнул на землю, чем привел толпу в еще большее бешенство.
– Последний раз говорим: отходи в сторону и ступай отсюда!
– Давай поживей!
Янычар обернулся к Мехмеду.
– Встаньте ближе ко мне, государь, – прошептал он. – И лучше обнажите клинок, пришло время вспомнить наши уроки.
Мехмеда била дрожь, но он все же достал из ножен свой короткий меч дамасской стали, когда-то подаренный ему отцом, и крепко обхватил его вспотевшими руками. В ответ на это несколько янычар также обнажили свои клинки и стали медленно приближаться к султану.
Омар внимательно следил за каждым движением своих противников, готовый в любой момент отразить атаку, направленную на Мехмеда. Однако янычары медлили – ни один из них не желал проливать священную кровь своего правителя. Каждый надеялся, что это сделает его товарищ.
– Ну что же вы застыли? – надрывисто крикнул Мехмед. Он уже переборол свой первый страх, и теперь его пьянила безумная мысль о предстоящей схватке. – Вы хотите убить меня, вашего султана! Так зачем ждать? Вот он я, прямо перед вами!
Напряжение достигло критической точки, и теперь любое неверное движение могло спровоцировать бойню. Янычары ждали только удобного повода. Ждали, что Мехмед сам набросится на них, и тогда их совесть будет чиста. А юный султан и правда уже готов был сорваться, он сделал шаг навстречу солдатам…
Заметивший это Омар хотел броситься на помощь, когда внезапные крики и топот копыт разрезали давящую тишину.
– Дорогу великому визирю!
Янычары расступались перед отрядом хорошо вооруженных тимариотов – личной охраны Халиля-паши. Остановившись около Мехмеда, визирь с удивительной для его преклонных лет ловкостью соскочил с коня и припал к ногам султана.
– Я не нуждался в твоей помощи, Халиль, – процедил сквозь зубы Мехмед. – Зачем ты здесь?
– Сейчас вы все поймете. – Халиль встал и обернулся к янычарам. – Эй, доблестные солдаты ислама, знаете ли вы, кто стоит перед вами?
– Знаем! Ты – Халиль, великий визирь.
– Верно! Я пришел сюда, чтобы выслушать вас. Скажите, какие тревоги привели вас сюда, под окна султанского сераля?
Толпа янычар подняла дикий гомон, в котором смешались тысячи голосов, и пришлось ждать достаточно долго пока этот шум поутихнет.
– Пусть говорит кто-нибудь один! – громко произнес Халиль, поднимая руку к небу.
Янычары замолчали, и через некоторое время из задних рядов выступил широкоплечий воин в форме аги янычар. Его чисто выбритое, обветренное лицо было отмечено белесыми шрамами. На Халиля он глядел с вызовом и без всякого почтения, ибо знал, на чьей стороне истинная сила.
– Я Казанджи Доган, – спокойно промолвил янычар. – Ты спрашивал, какие тревоги привели нас под двери этого великолепного дворца, и я отвечу тебе.
Казанджи сделал знак рукой, и подскочивший чорбаджи[14] вложил в нее исписанный лист бумаги.
– Все наши требования изложены здесь. – Казанджи протянул бумагу Халилю. – На словах могу сказать, что мои братья, во-первых, требуют выплатить им жалование, которое полагалось выдать еще полгода назад, и чего сделано не было. Во-вторых, мы требуем повысить довольствием каждого солдата нашего корпуса до двух акче в день, а офицеров в зависимости от ранга до десяти! Также мы требуем организации нового военного похода, но поскольку Мехмед еще слишком юн и неопытен, мы не желаем видеть его своим господином, пока жив его отец!
Последние слова ага янычар произнес особенно громко, и толпа взорвалась дружным одобрительным гулом. Халиль быстро взглянул на Мехмеда, султан стоял неподвижно, лишь из-под сдвинутых бровей блестели его янтарные глаза.
– Вы слышали их, государь, – наклонился к нему визирь. – Быть может, вам есть что ответить?
Мехмед скривил губы и, прищурившись, посмотрел на Халиля.
– Они не станут меня слушать, – огрызнулся он. – Говори с ними ты!
Визирь кивнул и вновь повернулся к аге янычар.
– Ваши требования понятны. Обещаю, что они будут нами рассмотрены.
– Этого недостаточно, – заявил Казанджи. – Мы хотим видеть нашего законного правителя, султана Мурад-хана. Только ему мы можем доверять, и лишь он один способен рассудить это дело по справедливости.
Халиль вопросительно посмотрел на Мехмеда. Тот нетерпеливо кивнул и отвернулся.
– Хорошо, – сказал визирь янычарам. – Мы сегодня же пошлем гонца в Манису. А до тех пор прошу вас прекратить беспорядки и вернуться в казармы.
– Мы не вернемся в казармы до тех пор, пока не увидим султана! – дерзко ответил Казанджи. – Однако я обещаю, что лично буду следить за порядком в лагере.
Халиль кивнул.
– Идемте, государь, – сказал он Мехмеду. – Здесь нам больше делать нечего.
Мехмед помедлил, обернулся и сказал, обращаясь к Казанджи Догану:
– Ты напрасно думаешь, что одержал верх. Придет время, и мы продолжим разговор, только тогда ты проявишь ко мне куда больше почтения.
Сказав это, он вскочил на вороного коня, которого подвел к нему один из тимариотов, и, не говоря больше ни слова, рысью направился в сторону дворца. За ним последовала и вся его свита.
– Ты не должен был покидать дворец! – в ярости кричал Мехмед. – Я же приказал тебе!
– Они убили бы вас, – оправдывался Халиль. – Я всего лишь исполнил свой долг…
– Лучше смерть, чем этот позор! – воскликнул султан. – Теперь они сочтут меня слабым, неспособным управлять и принимать самостоятельные решения!
– Янычары всегда были своенравны, – спокойно промолвил Халиль, оправляя складки своего халата. – Давайте подождем возвращения вашего отца. Он наверняка сумеет навести порядок.
– Он будет презирать меня, – тихо прошептал Мехмед. – Я не оправдал его надежд.
– Напрасно вы так говорите, ваш отец любит вас и не станет держать зла…
– Не лги мне, Халиль! Ты ведь прекрасно знаешь, что отец всегда любил лишь Алаэддина. Он должен был взойти на трон, не я!
Мехмед горько усмехнулся.
– Именно поэтому все считают, что я недостоин править, что я занимаю чужое место! – продолжил сокрушаться султан. – Они вспоминают моего брата, всеобщего любимчика, которым так восторгались и которому доставалось все лучшее. А что было уготовано мне? Ты ведь знаешь!
Халиль молчал. Он знал о тайном распоряжении Мурада, которое тот отдал сразу после подавления мятежа самозваного принца Мустафы.
«Пусть тот из моих детей, кто встанет после меня во главе империи, не побоится умертвить своих братьев. В этом кроется единственная возможность избежать раскола внутри правящего дома Османов».
Визирь знал, что ждало Мехмеда в случае восшествия на престол Алаэддина, но не сказал ни слова. В конце концов, юноша понял это и сам.
– Все вышло так, как мы с тобой и задумали, Исхак, – улыбнулся Халиль, оставшись наедине со своим другом. – Султан очень скоро получит известие о ситуации в столице. Вдобавок к этому я направил ему письмо, где в подробностях изложил нашу версию событий. Он будет вынужден вернуться и снова взять власть. В противном же случае янычары опять поднимут мятеж.
– Ваш план был продуман безупречно, – угодливо произнес Исхак. – Должен признать, поначалу даже мне казалось, что провоцировать янычар на бунт – самоубийство, но вы смогли разжечь этот огонь и направить его против ваших врагов. Блестяще!
– Иначе и быть не могло, – самодовольно улыбнулся Халиль. – Янычары с самого начала были недовольны Мехмедом, а я лишь дал им повод открыто выступить против него. Своими неразумными действиями мальчишка сам подготовил почву к своему свержению.
– А что же наш юный султан? – сверкнул глазами Исхак. – Как он отнесся к своему поражению?
– Мехмед подавлен и разбит, – спокойно произнес Халиль, словно врач, который ставит неутешительный диагноз. – Заперся в своей комнате и не выходит оттуда. Думаю, этот урок он запомнит надолго.
– Главное, чтобы он сделал правильные выводы, – заметил второй визирь. – Ведь рано или поздно Мехмед все-таки взойдет на престол, и тогда он может припомнить нам участие в этом мятеже.
Халиль подошел к окну и задумчиво произнес:
– Пока Мехмед остается единственным наследником, такая возможность существует. Но ведь Мурад еще довольно молод и не исключено, что в скором времени появятся другие претенденты на османский трон.
Исхак поднял брови.
– Похоже, вам известно то, о чем пока не известно мне. Не могли бы вы приподнять завесу тайны?
– Всему свое время, Исхак, – загадочно улыбнулся визирь. – Не стоит думать об этом сейчас. Просто учти, есть реальная возможность, что Мехмед никогда больше не взойдет на османский престол.
О проекте
О подписке