Отзывы на книги автора «Дмитрий Мамин-Сибиряк»

Серой Шейке посчастливилось родиться в благополучной утиной семье. Старая Утка превосходно владела искусством безусловной материнской любви, которую она щедро дарила своим деткам-утятам. Но старый Селезень, в отличие от жены, был равнодушным, считал себя умнее и лучше других, любил серьёзно рассуждать и больше прислушивался к разуму, а не к чувствам. Впрочем, в раннем детском возрасте любой отец, как правило, мало связан с ребёнком, и его важность в этот период не идёт ни в какое сравнение с важностью матери. От напавшей Лисы смело отбила Серую Шейку именно мама. Но у маленькой уточки оказалось повреждённым одно крылышко, что лишило её возможности летать. И старая Утка стала относиться к пострадавшей дочке с удвоенной нежностью и вниманием. Проявлять заботу о своих детях способны многие матери, но старая Утка, кроме этого, сумела привить Серой Шейке не только желание жить, но и любовь к жизни, что является необходимым условием для счастья.

Не умея летать, уточка-калека наслаждалась речной водой, с огромным удовольствием плавая и ныряя. Имея доброе сердце, Серая Шейка научилась видеть красоту в окружающем мире и любовалась издали подготовительными полётами птиц, хотя иногда и завидовала им. Наконец пришло время отлёта, и уточка осталась на реке одна, проводив глазами улетевшую стаю. При наступлении снежной зимы Серая Шейка замечала чудесное преображение природы, но она страдала от того, что эта красота – не для неё. Ведь одинокая и беззащитная птичка боялась ту самую Лису, которая уже каждый день подходила к постепенно замерзающей реке. И когда отчаяние Серой Шейки достигло предела, пришло спасение в лице старичка-охотника, который напугал Лису, а уточку отнёс домой на радость внучкам.

Ну вот, это уже четвёртый роман Мамина-Сибиряка, прочитанный последовательно и методично во исполнение задумки пройтись вдоль творчества этого незаурядного и ныне подзабытого автора. Чтобы стало понятнее с тезисом о подзабытости — во-первых. все имеющиеся в нашей районной библиотеке книги Мамина-Сибиряка уже убраны с полок основного книгообменника и вынесены в совсем другую отдалённую комнату, куда простому книгочею хода нет. А ведь раз убраны с полок, значит лишний раз не попадутся на глаза любопытствующему, т.е. по сути этот автор лишён шансов вновь попасть в разряд читаемых. Печальное это обстоятельство подтверждается тем, что вот в этом взятом в библиотеке томике я стал первым читателем этой книги (хотя книга издания 1984 года!). Жаль, очень жаль!

Жаль прежде всего потому, что Мамина-Сибиряка можно смело и без натяжек причислять к числу авторов, умевших передавать реальности того времени (80-е годы XIX столетия) так фотографически точно, что по его романам можно буквально изучать историю того края (Урал), особенности производства металлов, трудности с переходом на чисто капиталистические денежные рыночные формы торговли и сбыта, нюансы быта мещанства и людей российского полусвета, изучать характеры и нравы, наконец просто проникаться всей сутью жизни российской уральской глубинки того периода.
Он великолепный портретист, этот талантливый автор — герои и персонажи его романов кинематографически сочны и колоритны, они всегда остры и порой непредсказуемы (например, в этом романе автор сумел меня удивить, повернув повествование под таким углом, который вовсе не ожидался — казалось, что судьба одной из главных героинь предрешена с приездом барина на заводы, а вышло совсем иначе...) в своих выборах и в своих поступках.
Его романы всегда цепляют за живое, невозможно оставаться равнодушным или быть устало-снисходительным (типа, давай, "бухти про то как космические корабли бороздят просторы вселенной") зевакой — автор непременно выведет такую ситуацию, что обязательно станешь на сторону того или иного персонажа и будешь нетерпеливо ожидать, что же там дальше получится, чем окончится дело...

В общем, уже понятно, что Мамин-Сибиряк мне нравится без дураков, и что чтение его романов будет непременно продолжено, а заодно вдруг получится хоть пару его романов вытащить из запасников на живые библиотечные полки.

Что делать, когда миллионы давят, а душа мечтает взлететь и планов громадье, вот только нет силы духа и умения взмахнуть крыльями и воспарить? Как действовать, когда рядом полно присосавшихся к тебе лебезящих паразитов-приспособленцев, готовых в любую секунду переметнуться к тому, кто вкусней и зажиточнее? Как избавиться от паучищ, плетущих для тебя свои сети в надежде высосать все соки? Как быть, если твои добрые чаяния соседствуют с неискушенностью, балансирующей на грани с глупостью, и полной неподготовленностью к реальной жесткой жизни? Мечтать, покориться судьбе, опустить руки или бороться? Такой выбор стоит перед главным героем произведения. И пусть задуманное ему не в полной мере удалось осуществить, он неоднократно ошибся и наломал не одну поленницу дровишек, но, в конце концов, Привалов находит в себе силы выкарабкаться, не столько ради себя, сколько ради тех, кого он любит. Ведь деньги – тлен, как приходят, так и уходят, а вот без тепла душевного прожить нельзя.

Героев в романе много и каждый объемный, выписанный с любовью. Привалов часто уходит на второй план и становится лишь фоном для раскрытия различных типажей. Вообще книга хороша тем, что показывает читателю панорамную картину мирка небольшого промышленного уральского городка, причем показывает совершенно разных людей: раскольников, потихоньку сознательно принимающих «большой мир», образованную мыслящую молодежь, крупных прижимистых промышленников, мошенников различного калибра и салонных егозливых кумушек-финтифлюшек. Я бы назвала этот роман не просто социальной драмой, а социально-психологическим произведением с выраженной авантюрной линией...

И хотя финал «Приваловских миллионов» показался мне словно написанным в спешке и неправдоподобно счастливым из разряда «да воздастся каждому по делам его», но за шикарно прорисованные характеры персонажей, картины быта уральских промышленников и за великолепный слог я готова простить автору эту маленькую слабость.

Эх, не прав был Уильям их Шекспир, полагая, что история юных влюблённых из Вероны самая печальная на свете. Не знал он тех событий, что у нас на Урале творятся. Зато Мамин-Сибиряк прекрасно это видел и в данной книге отразил множество трагичных судеб.

В произведении рассматриваются как семейные трагедии: история несчастных влюблённых, непонимание родителей и детей, а также жестокое воспитание и домашнее насилие, так и различные социальные вопросы: темы быстрого обогащения и бедности, жадности и безумного растрачивания денег, безудержного пьянства и его последствий. Отдельный интерес представляют истории золотоискателей, можно лучше представить себе жизнь работников Компании, которая пришла на смену казенному устройству на приисках, и частных золотодобытчиков, особенности поисков и разработки жил.

Познавательно прочесть, как изменилась жизнь после отмены крепостного права, о жизни ссыльных, о том, как помещики могли избавиться от своих крепостных и превратить их в каторжан, какие наказания были приняты до этого, а какие из них остались и после реформ (например, порка взрослых мужчин в волости по решению их родителей) Обращают внимание и вопросы религии, ведь наряду с православными героями встречаются и старообрядцы, можно узнать, какие препятствия были у влюблённых, которые жили по разным религиозным укладам.

Жестокие были нравы в то время и, хотя автор не акцентирует на этом внимание, для себя я отметила, что избиение женщин чуть ли не норма этого времени, а вот наказания за издевательства были очень редкими.

...с другой стороны, ведь вся Тайбола знает, что Кожин изводит жену насмерть, и волостные знают, и вся родня, а его дело сторона. Еще по судам учнут таскать… Да и дело совсем чужое, никого не касаемое. Убьет жену Кожин – сам и ответит, а пока жена в живности – никого это не касаемо, потому муж, хоша и сводный.

– Учить жену учи, а это уж другое…

– .... Православные так не сделают никогда… Случалось, и убивали баб, а только не распинали живьем.

....– Еще бы венчанная жена была, так другое дело, а над сводной зверство свое оказывать не полагается.

Подводя итог, - рекомендую эту книгу тем, кто любит историческую литературу, всем почитателям классики и тем, для кого трагедии в жизни персонажей не являются табу в литературе.

Эх, не прав был Уильям их Шекспир, полагая, что история юных влюблённых из Вероны самая печальная на свете. Не знал он тех событий, что у нас на Урале творятся. Зато Мамин-Сибиряк прекрасно это видел и в данной книге отразил множество трагичных судеб.

В произведении рассматриваются как семейные трагедии: история несчастных влюблённых, непонимание родителей и детей, а также жестокое воспитание и домашнее насилие, так и различные социальные вопросы: темы быстрого обогащения и бедности, жадности и безумного растрачивания денег, безудержного пьянства и его последствий. Отдельный интерес представляют истории золотоискателей, можно лучше представить себе жизнь работников Компании, которая пришла на смену казенному устройству на приисках, и частных золотодобытчиков, особенности поисков и разработки жил.

Познавательно прочесть, как изменилась жизнь после отмены крепостного права, о жизни ссыльных, о том, как помещики могли избавиться от своих крепостных и превратить их в каторжан, какие наказания были приняты до этого, а какие из них остались и после реформ (например, порка взрослых мужчин в волости по решению их родителей) Обращают внимание и вопросы религии, ведь наряду с православными героями встречаются и старообрядцы, можно узнать, какие препятствия были у влюблённых, которые жили по разным религиозным укладам.

Жестокие были нравы в то время и, хотя автор не акцентирует на этом внимание, для себя я отметила, что избиение женщин чуть ли не норма этого времени, а вот наказания за издевательства были очень редкими.

...с другой стороны, ведь вся Тайбола знает, что Кожин изводит жену насмерть, и волостные знают, и вся родня, а его дело сторона. Еще по судам учнут таскать… Да и дело совсем чужое, никого не касаемое. Убьет жену Кожин – сам и ответит, а пока жена в живности – никого это не касаемо, потому муж, хоша и сводный.

– Учить жену учи, а это уж другое…

– .... Православные так не сделают никогда… Случалось, и убивали баб, а только не распинали живьем.

....– Еще бы венчанная жена была, так другое дело, а над сводной зверство свое оказывать не полагается.

Подводя итог, - рекомендую эту книгу тем, кто любит историческую литературу, всем почитателям классики и тем, для кого трагедии в жизни персонажей не являются табу в литературе.

Когда планируешь какие-нибудь основательные дела, то обычно стараешься более-менее тщательно предусмотреть последствия. Но порой выходит прямо по формуле "Хотели как лучше, а получилось как всегда" (© Черномырдин).

Когда российскими властями замышлялся и затем претворялся в жизнь реформаторский шаг, в первую очередь предполагавший отмену нескольковекового крепостного права, то ведь наверняка "хотели как лучше". А получилось... ну, наверное, не как всегда (опыта реформы такого масштаба у России не было, разве что преобразования Петра I), но получилось не айс. По крайней мере, именно такие мысли мелькали в голове при чтении этого романа Дмитрия Мамина-Сибиряка.

Стоит на Урале завод. С рядом расположенными рудниками. И с налаженной торговлей готовым продуктом. Т.е. производственный цикл и технологическая цепочка выстроенная и налаженная — из земли выкопал, на завод свёз, там всё это дело в домне переплавил и потом покупателю отправил. И считай барыши.

Для обеспечения всей этой цепочки в своё время были привезены и пригнаны в эти места самые разные люди. Хохлы (так у автора). Кержаки (староверы). И туляки-переселенцы, пригнанные не по своей воле — крепость ведь! Вот и живут вокруг завода и рудника три конца — хохляцкий, кержацкий да туляцкий. Каждый конец держится своих установлений и своих обычаев, и хотя на работе все пересекаются друг с дружкой, но вне этого стараются не перемешиваться.

Однако жизнь есть жизнь, тем более, что есть общее место для пересечения — трактирчик. Да и просто не запретишь ведь людям разговаривать друг с другом. Разговаривают, чего там. Общаются. Трутся друг об дружку.
И тут не стучало не гремело (хотя и стучало и гремело) — отменяют крепость. Свобода. Хошь — работай, хошь — на печи лежи. Если на столе харчи не переводятся, конечно.

В общем, сумнения в народе. И смута — как дальше жить? Идти на работу в шахту и на завод, али нет? А может поискать сладкой сытной жизни ещё где — теперича можно. И мечется народишко по жизни туда-сюда, то едет куда-то за сладким куском хлеба, то назад возвертается, не сильно набив брюхо. А тут ещё нового управляющего на завод присылают — умный господинчик, но, как ни крути, "варяг", и местную жизнь и порядки не знает. И ломается постепенно всё налаженное десятилетиями — завод встаёт, шахты валятся, работы нету, чем кормиться людям — неизвестно... М_да... Хотели как лучше...

Но помимо всей этой широкой картины жизни в реформенный 1861 и последующие за ним пореформенные годы, автор знакомит нас с несколькими конкретными семьями и людьми — и с кержацкими буднями и заботами, и с хохляцким житьём-бытьём, и с туляцкими хлопотами. И все эти широкие и глубокие перемены в жизни сотен и тысяч людей мы узнаём пропущенными сквозь судьбы совсем конкретных лиц, с именами и кличками, с "карахтерами" и причудами, с надеждами и страхами, с болями и радостями.

В результате, мы читаем увлекательнейший роман из истории жизни российской, и уж тут перед нами не мещане и не купчики, и не заводчики с барами, а самые что ни на есть простые работящие люди. Народ российский.

Сказку не читала. Ни в детстве, ни после. Мультфильм, да, видела. Славный. Слушала бессчетное множество раз. На виниловом диске. Столько лет прошло, а персонажи как сейчас передо мной, слова, интонации, обертоны. Привычка смотреть фильмы ушами оттуда пошла. Аудиокниги не заинтересовали в нынешней жизни. Одну только и прослушала, "Шантарам", в разбивку с чтением. А фильмов множество. Как правило, уже виденные прежде. Яркая картинка, сопровождающая звуковой ряд без необходимости фиксированно находиться перед экраном. Иллюзия свободы. Особенно хороши таким способом те, что в гоблинском переводе.

Но к теме. На той, слушанной в детстве пластинке, купец был славным дядькой, приказчик его приятным малым, старшие сестры обе казались похожими на дебелую генеральшу, бабушкину подругу. Она жила в огромной, заставленной красивыми вещами, квартире, сочилась снисходительным самодовольством и светила лицом. Красивым, хотя полноватым, как на мой вкус. Такими и видела их, двумя генеральшами на возрасте, едва ли не старше отца. И удивительно, практичный до мозга костей вещист, Телец, не находила в мечтах их ничего привлекательного.

Дочь меньшая любимая со своим цветочком аленьким, да таким, чтобы краше его на всем свете не было, слегка юродивой представлялась. Ну зачем тебе этот цветочек? - думала, - У отца столько проблем, а он о цветочках твоих беспокоиться должен. И вот, дождалась, видишь, что получилось! Дремучий лес, чудо-юдо, слово купеческое, которое нарушить нельзя (что нельзя нарушить, было отчего-то априорным знанием). Досада на девушку истаивала ровно в тот момент, когда предлагала себя вместо отца в заложницы.

С того времени любила ее, становилась ею, ходила по прекрасным палатам, любовалась садами и фонтанами, удивлялась диковинам, читала письмена огненными буквами по стене. Интересно, не помню начала живого общения. У Аксакова это момент четкой границы.Вот только письмена на стенах, а теперь они говорят голосом. И страшный-хриплый-сиплый, так напугавший поначалу, становится постепенно тем, который один хочется слушать. На пластинке то он вполне себе ничего был, может оттого и не запомнила.

И не нужен никто больше. Ясно ведь, что в родном дому одинока была. Нет, девушка она славная и общий язык со всеми найти могла. Но одно дело подстраиваться и приспосабливаться, а другое - встретить того, с кем хорошо всегда. Почувствуйте разницу. И от визита домой не ждала ничего хорошего. Батюшка болен и навестить необходимо, но эти две курвы, только и жди от них подвоха. И ведь правда, какую подлость учинили - все часы на час назад перевели. Физическое ощущение времени, сгущающегося до свинцовой тяжести и норовящего ударить в висок, оно тоже от этой сказки. После разным время ощущала в разные периоды жизни, но металлически-серое, холодное и тяжелое, как гирька часов - оттуда. И опасное.

И совсем-совсем неважно, что самое родное твое существо, которое - о счастье - не погибло, прекрасным королевичем оказывается. Нет, бонус приятный, кто бы спорил. Но не это главное. Он без того лучше всех был. Одно только смутно маячит на периферии сонания после прочитанной вчера сказки. Те одиннадцать девиц, что были до нее, с ними что сталось?

Этот роман мне чем-то напомнил гоголевского «Ревизора». Так же суетятся, боятся приезда хозяина (ревизора), придумывают для него развлечения и застолья. Продумывают что следует показать, а что нельзя. И боятся, боятся неизвестных приезжих. Как же едет генерал, а с ним неизвестная дама. И никому не в домек, что эти фигуры хотят также поживиться дармовщинкой, поставить свои креатуры, своих людей...

По накалу описываемых страстей читать было интереснее любого детектива. Все эти ходы—выходы. Кто кого подставит, кто кого обманет-обыграет. И это роман, написанный в 1884 году! Сочный русский язык, с небольшими вкраплениями региональных русских слов в сочетании с английскими и французскими. Этакая энциклопедия уральской жизни конца XIX века. Это именно тот период, когда было отменено крепостное право и только зарождался капитализм. А вот пить—есть срединной прослойке хотелось по-прежнему и немного больше. Хотелось оставаться хозяевами положения вдали от настоящих владельцев заводов. И они делали все, что могли, лишь бы остаться на свое месте. Для этого хороши все средства.

А еще хотелось вершить дела за спинами. Родиону Антонычу это удавалось отлично. Терять свое «нажитое непосильным трудом» ох как не желательно. И идет в бой тяжелая артиллерия, и плетутся интриги. Недаром Родиона Антоныча зовут Ришелье. Это на Урале-то! При жене управляющего заводами Раисе Павловне. Женщины, которую боятся все!

Роман настолько живой, что хочется познакомиться с экранизацией. Нашла сведения, что такая существует

Все мы дети своего времени. Даже те, кто считает себя родившимся не в свою эпоху и страстно тоскует либо по временам минувшим, либо по предбудущим, — и они всё равно в реальном своём жизненном содержании погружены в эти самые наши времена.

Ну и, естественно, большинство из нас волей-неволей погружены и в соответствующий литературно-книжный поток. Кто по собственному выбору тщательно и систематично отслеживает новинки современной литературы, кто-то случайно натыкается на соблазнительно яркие обложечки с именами наших литераторов-современников, третий старательно избегает современной литературы. Однако всё равно, будучи погружённым в культурно-литературное пространство, этот самый третий тоже улавливает какие-то книжные современности и литературные сюиминутности отзвуками и отголосками.

Ну и порой просто устаёшь от этого напирающего потока постсоциалистического реализма и сюрреалистического постмодернизма; иногда просто начинаешь корёжиться и выгибаться от современной книжной стилистики и от авторских «находок» и «открытий» (часть из которых хочется тут же «потерять» и без промедления «закрыть»). И вот в таком случае на помощь приходят творцы сродни Дмитрию Наркисовичу Мамину-Сибиряку. И романы типа вот этого, всласть и неспешно прочитанного, с романтическим названием «Весенние грозы».

Самое главное его отличие от современной литературы, это то, что книга эта, как и почти все прочие «толстые» книги Мамина-Сибиряка, абсолютно реалистична и обыденна. Т.е. никаких погонь за яркими и остросюжетными происшествиями и никаких поисков новых словесно-фразеологических конструкций и литературных революционизмов. Скорее наоборот — обращение к русской разговорной речи, использование просторечных и ныне уже устаревших выражений и слов (типа «ты почто дянки-то на пакишу надел?»). И сюжетно — вроде бы простая обычная жизнь, без катаклизмов и без нагнетания жути, без сгущения и концентрации «добра» или «зла». Конечно, какие-то события в романе происходят, и конечно же они и ярки и значимы для людей того времени. Однако происходит всё без слов «вдруг» или «внезапно» — одни события плавно и закономерно вытекают из других, предшествующих, и ниточка сюжета вытягивается равномерно и без порывов.

Но главное — никакой искусственности происходящего. Ведь чего греха таить — многие современные авторы пишут свои творения непременно с гипертрофированно раздутым драматизмом и возведённой в степень трагедией. Порой настолько преувеличенными и перенасыщенными, что просто понимаешь, что остросюжетность поставлена во главу угла. А у Мамина-Сибиряка напрочь это ощущение отсутствует.

Однако от этого чтение его романов (в том числе и вот этого) не становится пресно-вялым и дрябло-сонным. А наоборот, есть полное ощущение, что ты как раз и присутствуешь не при каких-то описываемых автором притянутых за уши придуманно-выдуманных событиях, а являешься едва ли не участником всей этой жизни и почти что знакомым всех этих людей — героев романа «Весенние грозы».

Вот правда, иной раз устанешь от чтения всякого накрученно-наверченного современного, и тогда отправляешь себя в гости к Мамину-Сибиряку. И всегда при этом уверен, что тебе здесь рады и всегда тебя здесь примут. Главное — не нужно тащить в эти книги и к этому автору всё наше «актуальное» и «злободневное», стремительное и яростное. А нужно просто неспешно расположиться в любой его книге и брести по ней и по сюжету вместе с героями и персонажами. И вместе с Автором…

Сказка “Пoра спать" - заключительная в сборнике “Аленушкины сказки” Мамина-Сибиряка.

Дмитрий Наркисович сочинил свои сказки для любимой дочки Лены. Девочка родилась с церебральным параличом, мать умерла при родах, а самому Мамину-Сибиряку еле удалось признать права отцовства над своей дочерью, которую очень любил. Пока он сидел возле кроватки Лены, успокаивая ее нервные судороги, то рассказывал ей сказки. Позже Дмитрий Наркисович собрал все сказки в единый сборник и назвал его "Алёнушкины сказки".

Как несложно догадаться, главная героиня - Алёнушка. В заключительной истории - "Пора спать" - девочка засыпает и ей снятся цветы. Полевые и oранжерейные.

Ах, как много цветов! И все они тоже улыбаются. Обступили кругом Алёнушкину кроватку, шепчутся и смеются тоненькими голосками. Алые цветочки, синие цветочки, жёлтые цветочки, голубые, розовые, красные, белые, – точно на землю упала радуга и рассыпалась живыми искрами, разноцветными – огоньками и весёлыми детскими глазками.

Отличительная особенность сказок Дмитрия Наркисовича заключается в том, что его сказки не только развлекают, но и дополнены полезной информацией. Так в "Пора спать" цветы рассказывают девочке из каких они стран:

Розы со слезами вспоминали благословенные долины Шираза, Гиацинты – Палестину, Азалии – Америку, Лилии – Египет… Цветы собрались сюда со всех сторон света, и каждый мог рассказать так много.

Алёнушкe становится интересно побывать во всех этих странах и на помощь ей приходит бoжья корoвка, на которой девочка и отправляется в путешествие.

Побывав на родине разных цветов, Аленушка в конце-концов устала.

Алёнушка так много видела, что наконец устала. Ей захотелось домой: всё-таки дома лучше.

– Я люблю снежок, – говорила Алёнушка. – Без зимы нехорошо…

И решила вернуться домой.

Еще один интересный момент в сказке - встреча Аленушки и Деда Мороза. Девочка хотела быть царицей. Этим своим желанием она и делится перед сном с папой, который укладывает ее спать. И Дед Мороз говорит очень правильную вещь, что "всякая царица – женщина, и всякая женщина – царица... Теперь ступай домой и скажи это всем другим маленьким девочкам".

Мысль верная сама по себе, но учитывая контекст, в котором у Мамина-Сибиряка родилась эта фраза, мурашки пробегают по спине.

Как и в любой сказке, у “Пора спать” есть мораль - где бы ты ни был, какие бы красоты ты не разглядывал, всё равно дома лучше. И еще - детям важно читать сказки. Они учат мечтать и фантазировать.

Вот такая хорошая, поучительная, очень добрая сказка получилась у Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка с безумно грустной предысторией.

Сказка "Пора спать" - отличный вариант для чтения ребенку перед сном.