Цитаты из книги «1916. Война и Мир»

Три дела, однажды начавши, трудно кончить: (а) вкушать хорошую пищу; (б) беседовать с возвратившимся из похода другом и (в) чесать, где чешется.

История никого не учит потому, что никто не учит историю.

Семнадцатого октября Манифестом о гражданских свободах он отказался от самодержавия. В ночь на семнадцатое декабря убили Распутина. В семнадцатом году рухнула власть трёхсотлетней династии… Утром семнадцатого июля в Москву руководителям большевистского правительства России полетела из Уралсовета телеграмма-молния. Безграмотный отчёт о выполнении партийного задания. Улика.

О фатальной роли числа семнадцать в своей жизни Николай Александрович говорил жене ещё в Ливадии, листая книжку Хлебникова. Семнадцатого октября, в бытность его цесаревичем, сошёл с рельсов царский поезд в Борках. Семнадцатого января он, уже российский государь, держал свою первую, такую постыдную и неуклюжую речь к собранию земского дворянства. После коронации, в ночь с семнадцатого мая, случилась смертельная давка на Ходынском поле.

Николай Второй был добрым семьянином и не был великим государем.

Двадцать лет кряду Осип Максимович руководил литературно-сценарным отделом одной из крупнейших киностудий страны – «Межрабпом-Русь», превратившейся сперва в «Межрабпомфильм», потом в «Союздетфильм» и ставшей, наконец, Киностудией имени Горького.

в стане врага не найти лучшего союзника, чем наци – этими узколобыми легко управлять.

А уж брал Гришка деньги или нет – неважно. Все поверят, что брал. Главное – записку никому не показывать, а только на свой, нужный лад содержание пересказать.

Ты взбесил меня! – с вызовом сказала она мужу. – Я гуляла… и загуляла! На Невском ко мне пристал офицер. Я пошла с ним в ресторан, а потом – в отдельный кабинет! Брик оставался невозмутим, и Лиля растерялась. – Что мне теперь делать? – Обязательно принять ванну, – ответил он.

На докладе Владимир Митрофанович высказал государю всё, что наболело. И о холере на Румынском фронте. И о полуодетых, полуобутых, полуголодных и плохо вооружённых солдатах. И о бестолочи тыловых и санитарных служб. И о потрясающем размахе воровства в военных ведомствах… Конечно, не удержался Пуришкевич от того, чтобы просить императора выслать Распутина, убрать его от императрицы, а саму её – устранить от государственных дел. Тон государя вмиг стал холодным. Полученная отповедь потрясла Пуришкевича – хотя неизвестно, на что рассчитывал депутат, рубя в Ставке правду-матку.