III

Произведем экспликацию понятия пространство и введем соответствующие обозначения. При этом будем опираться на методологически важную идею И. Канта о пространстве как априорной форме рассудка. Очевидно, с априорной формой рассудка можно сопоставить соответствующую форму чувственности, наглядности, содействующую более глубокому пониманию содержания категории «социальное пространство».

Поскольку пространство характеризуется вторичностью восприятия по отношению к расположенным в нем объектам^[66], в рассматриваемом контексте – для большей наглядности – его целесообразно отождествить понятием множества, составленном из объектов и явлений материального мира. Обозначим это множество Б. Множество Б обладает мерой размерности, описывающей распределение объектов и явлений. Обозначим эти объекты и явления символом О.

В соответствии с положениями, сформулированным нами выше, пространственность есть характеристика целостности отражения множества Б сознанием.

m(Б) = Б^m_i

где m – мышление, понимаемое как «высшая форма активного отражения объективной реальности, состоящая в… познании субъектом существенных связей и отношений предметов и явлений, в творческом созидании новых идей, в прогнозировании событий и действий»^[67].

m имеет следующие характеристики отражения:

переводит объекты в объекты;

переводит связи в связи.

Поскольку m ограничено, то при осуществлении операции отражения, как объекты, так и связи частично утрачиваются. Следует говорить о вероятностях объектов и явлений, а связь между ними понимать, как корреляцию. Такой подход реализует информатика (в шенноновском варианте). Функция автокорреляции равна нулю при полностью беспорядочном явлении и стремится к единице, если это явление полностью организовано, т. е. бесконечно предсказуемо. «Понятие средней автокорреляции имеет большое значение во всех случайных явлениях, ибо выражает внутреннюю взаимосвязанность, а, следовательно, способность образовывать структуры…»^[68].

ρ-связь — это взаимообусловленность существования явлений, разделенных в пространстве и (или) во времени. «Связь – средство приобщения объектов друг к другу»^[69].

Теперь определим связность – С — как наличие хотя бы одной связи/связей между объектами множества Б.

deg(O_i) – Степень связности — число связей в которых участвует O.

В таком случае целостность – Ц — полнота отражения множества Б в Б^m.

Рассмотрим, каким образом мышление m формирует связность отраженного множества Б^m_i. Предположим для m_i следующие значения:

m = m₀ × m₁ × m₂ × m₃

m₀ – исходное начальное состояние, для которого deg(O) = 0.

m₁ – состояние, для которого deg(O_i) = 1

m₂ – состояние, для которого deg (O_i) = 2

m₃– состояние, для которого deg (O_i) = 3

Вероятно, можно предположить и более высокие уровни связности, но их визуальное представление оказывается затруднительным, и рассматриваемая нами гипотеза, обращения к таким уровням не предусматривает.

Минимальному уровню связности мышления m соответствует доминирование объектов над их совокупностью как целым. В такой ситуации понятие о целостности множества Б^m_i не возникает. Каждый объект воспринимается индивидуально. Общее количество воспринимаемых объектов в любой текущий момент времени ограничено предельной скоростью восприятия информации^[70], а в долгосрочной перспективе – объемом памяти и других психических ресурсов человека, связанных с накоплением и обработкой информации. «Отсутствие структуры, внутренней организации эквивалентно слишком большому поступлению оригинальной информации»^[71]. Информационное ограничение, имеющее место в этой ситуации, определяет размер Б^m₀, что можно трактовать как минимальный размер пространства, доступный сознанию человека. Можно предположить, что это минимальное пространство представляет собой ближнюю зону. В силу описанного ранее информационного ограничения, размер ближней зоны можно связать с мерой информации. В качестве обоснования такой меры сделаем предположение, что объем информации, который человек в состоянии обрабатывать (пропускная способность системы) на всех стадиях развития приблизительно постоянен, а реальное увеличение потока информации происходит за счет ее концентрации. Такая концентрация обеспечивается механизмами сжатия информации с утратой второстепенных деталей, что понимается как абстракция. Соответственно, на каждом следующем уровне абстракции целостность отражения множества Б будет возрастать. Соответственно будет возрастать связность и количество отраженных объектов.

Механизм, посредством которого устанавливаются первые связи между двумя объектами внешнего и/или внутреннего пространства – ассоциация. Она носит случайный характер и ее результаты наглядно видны на уровне бытового и традиционного мышления. Селекция этих связей по принципу достоверности осуществляется путем естественного отбора. Но в любом случае, для уровня т₁ можно говорить о формировании элементарных структур сознания. «Создать элементарную форму – это значит обеспечить сообщению избыточность, или предсказуемость… Поскольку это предвидение носит только статистический характер, оно не может быть абсолютным, но оно имеет количественное выражение. Существует степень предсказуемости, которая представляет собой не что иное, как степень связности данного явления с другими явлениями… [выделено мной – Д. М.]»^[72]. Для т₁ – это одномерная элементарная форма.

Повышение степени связности до двух deg(О_i) = 2 означает формирование связностей второго уровня, обеспечивающих более высокий уровень абстракции. Связи второго уровня имеют вид двумерных форм. Троичная связность deg(О_i) = 3, при заполнении всех узлов, предполагает формирование элементарной структуры сознания т₃ на основе трехмерных объемных форм.

Таким образом, морфогенез элементарных структур сознания, свидетельствует о том, что их дискретно увеличивающаяся сложность реализуется в виде последовательности элементарных пространственных форм возрастающей размерности — точка, линия, плоскость и, наконец, трехмерная связность реализуется в виде объемной фигуры – пирамиды.

Выявленный механизм можно понимать как фундаментальную закономерность структурирования системы мышления, которая, с одной стороны, определяет уровень личностного (психического) развития человека, а с другой – работы с формами внешнего мира. Чаще всего обращают внимание на гносеологический аспект рассматриваемой проблемы. Действительно, «процесс объективации возможен лишь как результат соотнесения внутренней структуры психического состояния с внешней структурой предмета, вызвавшего это состояние, благодаря чему субъективное переживание психики воспринимается как структура самого объекта»^[73]. Но сознание как информационная деятельность представляет собой сложную структуру, включающую три основных компонента: процесс познания, процесс создания идеальной модели и процесс информационного предварения в ходе реализации практического действия. Так что тот же механизм отвечает и за создание форм продуктов творческой деятельности человека. В результате нельзя не согласиться с мнением С. М. Белозерова, который в своем исследовании организации внутреннего мира человека и общества пишет следующее: «Сознание каждый раз обеспечивает определенный уровень обобщенности психического материала, на котором он организуется в композицию – устойчивую психологическую систему, моделирующую поведение, деятельность или жизнь человека в целом. Только на определенном индивидуальном уровне обобщения образуются мыслеформы, чувствоформы и смыслообразы, которые „собирают“ необходимый им для объективации материал и выстраиваются относительно друг друга в психологическую композицию, регулирующую процесс объективации в ходе поведения, деятельности и жизни в целом»^[74].

Взаимодействие человека с внешним миром – это процесс, в котором присутствует способность воспринимать и понимать данность, а с другой – творить собственную реальность, отражая в ней свой внутренний мир. Первое относится к сфере гносеологии; второе – рассматривается; скорее, как сфера творческой практики и ассоциируется со способностями человека и уровнем его развития. Но фактически это два аспекта представляющие собой стороны одной медали, хотя первичным следует считать процесс познания^[75].

Н. Луман, рассуждая об аутопойесисе сознания, полагал, что тот реализуется в виде неких «ожиданий», смысл которых он понимал как «форму ориентации, с помощью которой система прощупывает контингентность своего окружающего мира в отношении себя самой и включает ее в качестве собственной неопределенности в процессе аутопойетической репродукции»^[76]. В таких ожиданиях Луман видел обоснование эпизодов движения сознания по мере завершения последних. Иными словами, динамика развития механизмов мышления реализуется в процессе поиска форм пространственности внешнего мира, «резонансных» структурам самого сознания. Так что речь идет о системе с обратной связью, в которой контроль процесса обеспечивается совпадением управляющего сигнала – «ожидания» с формой, получаемой на некотором «промежуточном финише» аутопойесиса – самоорганизации и самопроизводства сознания.

М. К. Мамардашвили разбивал процесс развития сознания на два этапа, используя для их описания близкое лумановскому «ожиданию» выражение «мысленная неизбежность», которая разрешается изобретением и развитием формы, и «возможная мыслимость», представляющая реализацию изобретенной формы^[77]. Тем самым, не случайно, анализируя механизм формирования структур сознания, М. К. Мамардашвили и А. М. Пятигорский, констатировали, что «структура сознания представляется нам каким-то чисто „пространственным“ образом существования сознания»^[78].

Понимая изобретение формы и ее реализацию как эксперимент «бытийно-личностный», Мамардашвили развивает результаты своего «мысленного эксперимента», вводя личностный аспект, т. е. внутреннее пространство человека в терминологии настоящего исследования. Тем самым оказываются связанными между собой все три компонента, рассматриваемой нами модели. Эта связь определяет синхронное развитие этих компонентов, а потому целесообразно сопоставить приведенные рассуждения, касающиеся сознания, с мыслями, высказывавшимися об эстетической деятельности, фиксирующей, в первую очередь, содержания внутреннего мира человека. П. Флоренский писал о «композиции», которая представляет собой схему пространственного единства произведения. Этой «композициею характеризуется внутренний мир самого художника, строение его внутренней жизни»^[79]. В этом Флоренский практически точно интерпретирует слова выдающегося советского психолога А. Н. Леонтьева, который в качестве эстетической понимал деятельность, единственную отвечающую «задаче открытия, выражения и коммуникации личностного смысла действительности, реальности»^[80], т. е. транслирования информации о внутреннем пространстве человека-творца, посредством упаковки ее в форму художественного произведения. В результате подобного информационно-коммуникационного процесса структура внутреннего мира автора, пространственная «композиция» его души, спроецированная в структуру произведения, на этапе эстетического потребления резонансно «дешифруется» структурой внутреннего мира перципиента.

Вне зависимости от степени обобщенности, с которой цитированные выше авторы подходят к понятиям «композиция» или «форма», ясно, что их трактовка подтверждает нашу гипотезу: сознание, действующее как фильтр, генерирует базовые пространственные структуры, обеспечивающие усложняющиеся упорядочивания информации, которые для внутреннего пространства обретают вид обобщенных устойчивых психических структур, а для внешнего – конструктов внешних форм. «…Нужно заглянуть в форму, и тогда организуется хаос», – говорил М. К. Мамардашвили^[81].

В этом контексте числа 0, 1, 2, 3 приобретают смысл инвариантов самоорганизации и эволюции системы или, как называет их Э. М. Сороко, «узлов вероятности» или «обобщенных золотых сечений (ОЗС)»^[82]