Глава 4

Андрей вышел из машины и зажмурился от больно резанувшего по глазам яркого света. Он слышал, что солнце – мощный источник энергии, в одночасье накрывающий светом большую часть планеты, но что будет так ярко, так ослепительно больно глазам и не упасет даже темный материал криокупола с вшитыми в него пластинами из огнеупорных сплавов, предположить никак не мог. После стольких лет пребывания во тьме глаза, никогда не видевшие иного освещения, кроме лампового, не могли привыкнуть к естественному, природному свету.

И зачем только в нем окон еще понаделали, недоумевал Андрей, ведь и так просвечивается, как марля?

Он стоял, держась за поручни трапа, минут пять, рассматривая за закрытыми веками разноцветную мозаику и почему-то вспоминая безразличное выражение лица Крысолова, когда тот стоял за спиной Тюремщика.

– Сейчас привыкнешь, – услышал он знакомый голос. – Я тоже долго привыкал.

Сашка.

– Где все? – уловив лишь отзвуки шипящего пылью ветра, спросил Андрей. Он опустил голову и часто-часто захлопал ресницами, словно от попавшей в глаза мыльной воды.

– Старшаки на совещании у Кирилла Валерьевича. Другие отсыпаются. Я вот тоже иду – заступаю через три часа, сразу после тебя.

– Слышь, – прекратив моргать и чуть приоткрыв глаза, несмело позвал Андрей, когда Саша уже собрался уходить, – а как эти мерзлые… ну, в общем, когда они покинули нас?

– Не знаю, я ведь тоже вырубился, – понизил голос Саша, будто поведал о чем-то крайне постыдном. Андрею даже показалось, что щеки у того зарумянились, как у смущенной непристойным вопросом девицы. – Эта бредятина прикоснулась ко мне. Почти прошла сквозь меня, представляешь? Просто очнулся я на минуту раньше тебя, вот и не засек меня Бешеный.

Андрей осторожно, но в то же время с некой решимостью приоткрыл глаза еще и посмотрел на своего нового друга. Совсем как на кровного брата, отхватившего у отца таких же люлей за вместе содеянное прегрешение.

Андрей всегда знал его как шалопутного, хвастливого раздолбая и хулигана. Подчас ему даже сложно было понять, как так получилось, что этого абсолютно не поддающегося воспитанию заядлого спорщика, доводящего некоторых педагогов в школе до бешенства, вообще приняли на военную службу. А уж то, каким чудом Саша умудрился пройти отборочные тесты, озадачивало не только Андрея – ведь не скрывай он присущей малолетним хулиганам дерзости, излишней самоуверенности и храбрости, ни один Учитель не поставил бы штамп одобрения в графе «военная служба». Было много случаев, когда юноши с помощью напускной крутости и смелости уверяли Учителей в своей готовности к строевой службе, а потом в панике покидали заставу, бросив оружие и оставив товарищей на растерзание прорвавшихся в шлюз тварей. А на поверхности? Туда же выходят в основном малыми группами – два, три, четыре человека. И если один из них окажется психически нестойким в условиях постоянной и явной угрозы – что тогда? Что делать, когда он с перепугу начнет палить во что попало и бежать куда глаза глядят?

Хотя, если говорить начистоту, Андрей, вспоминая крайний наряд на «северке» и аномальные облака, себя считал тоже не особо стойким, а потому сомнения относительно Рыжего как-то затерялись средь его собственных.

– Я это… – выдавил он из себя, наконец раскрыв веки полностью и почувствовав, что свет уже не так больно режет по глазам. – А где мы сейчас?

– Березань. – Саша потоптался на месте и уселся на железную ступень, многозначительно цокнув языком.

Андрей последовал его примеру и также опустился рядом, обняв гудящую голову руками:

– Далеко от Киева?

– Да не-е-ет, – отмахнулся Саша. Пошарив свободной рукой у себя за пазухой, он достал сложенную в несколько раз карту. Старую, затертую, обкусанную по краям, выпачканную грязью и местами сбрызнутую мелкими коричневыми пятнышками. Словно не карту Киевской области, а карту, на которой отмечено месторождение золота и за которую люди готовы резать друг другу глотки. – Смотри, вот здесь мы. – Он ткнул пальцем в неправильной формы оранжевый овал, изрезанный белыми полосами вдоль и поперек. – Вообще ерунду проехали.

– А Харьков где? – пошарив взглядом по карте, спросил Андрей.

– Поди узнай. У меня ж только такая карта есть.

Андрей не спрашивал, откуда тот ее вообще взял, ведь довольно дефицитная вещица. Зная природу такого типа людей, об этом несложно догадаться. Любивший забиваться на спор, играть на деньги в «земли», заранее зная, что так кидать нож, как он, никто не умеет, любивший одурачивать нерасторопных одноклассников в «трыньку». Быть может, поэтому он прошел все тесты и сумел обвести вокруг пальца самого Крысолова, уж чей проницательный взгляд, казалось, похлеще рентгеноскопа просматривал насквозь каждую душонку, заглядывая даже в самые темные уголки. Или, возможно, наоборот – как раз и разглядел в нем Крысолов того шулера, который сможет обмануть смерть, подобно некоторым легендарным сталкерам, годами разыгрывающим с ней одну и ту же партию в покер?

Так это или нет, узнать, конечно же, вряд ли когда-нибудь удастся, да и не об этом сейчас думал Андрей. Больше его интересовало другое.

– Как думаешь, за сколько дней мы до него доберемся?

– Не знаю, говорят, все зависит от погодных условий и от того, какой путь выберут.

– А что, их много?

– Вроде как два, я от Тюремщика слышал. Один типа магистраль через Полтаву, по ней будет быстро, а другой – проселочными дорогами, будет дольше, но вроде бы не так опасно.

– Не так опасно? – рассматривая свои изношенные, припавшие пылью рантовые сапоги, переспросил Андрей. – А разве бывают неопасные дороги?

– Не знаю, – повел плечом Саша, – может, и бывают, раз говорят. Они ведь сталкеры, им виднее.

– Сталкеры? – механически переспросил Андрей и вдруг сменил тему: – Ты бы тоже хотел быть как они?

– Спрашиваешь еще, – горделиво вскинул подбородок тот. – Зачем же я вообще здесь?

– Думаешь, будет тебе так фартить, как им? – кивнул на кабину «Монстра» Андрей.

– Может, и будет, а нет так нет. Все равно это лучше, чем всю жизнь грести коровий навоз, тягать пропашник или горбатиться в цеху.

– Знаешь, мой друг Олег…

– Я знаю, – перебил его Саша. – Он не прошел отбор, провалился еще на втором экзамене. Куда его определили? Хоть не в коровник?

– В литейный, – не подымая головы, ответил Андрей. И хотя ему не понравилось то, как небрежно отозвался о его товарище Саша, он старался сохранять хладнокровие, лишь плотно сжал губы. Прежнее желание броситься Сашке в объятия, как к кровному брату, сменилось внезапным желанием врезать ему по лицу.

– Значит, горбатится в цеху, – так же бесчувственно констатировал он. – Хотя это еще ничего. Вон брат мой, Сенька, подрастет, так ему одна дорога – на коровник. Зрения тридцать процентов и с руками нелады: недоразвиты суставы. В общем, даже на нижние уровни, на комбинат никакой не возьмут. А ведь он неплохой парень, забавный, петь хорошо умеет, сам песни сочиняет.

– Я тебе просто хотел сказать, что не всем, кто хочет быть сталкером, выпадает такая возможность, и не все, кому она выпала, смогут ими стать, – отчеканил Андрей.

– Это ты на что намекаешь? – прищурился Саша, пряча обратно разложенную на коленях карту и сгребая в руку выпавшие на ступень бусы.

– Да чего ты напрягся-то так? Ни на что я не намекаю, я говорю, что думаю. Многие, кто, как ты сказал, тягают пропашник, могли бы тоже быть неплохими сталкерами. Просто не повезло им на отборе. А те, кто поступил на службу, могут так никогда ими не стать.

– Что ты имеешь в виду? – сдвинув брови, наморщил лоб Саша.

– А ты не понимаешь? Вспомни хотя бы мерзлых. Знаешь, они же могли так сновать через наш фургон, сколько им вздумается. Обволокли бы машины своими облаками на полдня, и пиши пропало. Хотя каких там полдня – часок с головой хватило бы, чтоб окочуриться. И где был бы твой сталкинг? Что на твоей надгробной плите написать: этого парня не зря отобрали, он был доблестным сталкером на протяжении пяти часов экспедиции?

– А на твоей – что? – В его голосе зазвучали недружелюбные ноты. – Он умничал на протяжении пяти часов?

– Так я ж просто рядовой, – словно невзначай скользнул он рукой по правому лацкану, к которому был приколот значок с изображением двух перекрещенных винтовок на фоне щита – необязательный атрибут военных в Укрытии. – А ты же ста-а-алкер…

Некоторое время тишину нарушал только заунывный свист сквозняка, проносящего внутрь «коробки» песчинки пыли. Тягостный, нудный мотив…

– Значит, за друга все-таки обиделся? – понимающе покивал Саша и отвернулся. – Я так и думал. Зря, я же не со зла. А относительно мерзлых… по-моему, ты бредишь. Тебе бы отдохнуть не мешало. Хочешь, я вместо тебя подежурю сейчас?

– Да нет, спасибо, – ошарашенный таким неожиданным поворотом событий, очнулся Андрей. – Я в норме.

– Ладно. – Саша поднялся на ноги, расправил плечи, похрустел шеей. – Тогда я пойду, как говорил Бешеный, костыли отброшу. Через три часа на смену. Не скучай здесь.

– Постараюсь, – прозвучало ему в ответ.

Становилось жарче. Стрелки на древних Андреевых часах – бабушкином подарке – указывали только на полдесятого, но снаружи уже здорово поджаривало, воздух становился спертым, влажным, с привкусом плавящейся канифоли – включился в работу криокупол.

Криокупол имел удачную конструкцию, он полностью накрывал и сами машины, выстраиваемые в форме прямоугольной коробки, и пространство внутри нее, предназначенное для людей. Эдакий зонт посреди пустыни, защищающий от немилосердно палящего солнца.

Снаружи машины обкладывались дополнительными металлоасбестовыми щитами, ко всему прочему, они не позволяли спасающимся от дневного пекла существам прорваться внутрь коробки под днищами машин и прицепов.

Стопроцентной защиты криокупол не гарантировал, мог в каком-то месте и прорваться, как сказали бы ученые, не выдержав сумасшедшего потока частиц энергии, что ниспосылало на него небесное светило. К тому же все зависело от места для стоянки. Если июльским утром вовремя не отыскать какой-нибудь тенистый уголок, до трех пополудни можно было задохнуться и под куполом…

Андрей расстегнул две верхние пуговицы и поднялся со ступени трапа, когда дверь «Форта» в дальнем конце отворилась и в проеме показалась знакомая лысая голова. Стахов Илья Никитич. Покачиваясь, он спустился по трапу на землю, достал из кармана очередную самокрутку и чиркнул спичкой об воротник. Не спеша раскурил ее, смакуя первые, самые лакомые затяжки. За ним из базы вышли еще несколько человек, спустились вниз, сгруппировались возле Тюремщика, продолжая о чем-то тихо беседовать. Предпоследним совещание покинул Крысолов, а за ним – о боже, у Андрея чуть челюсть не отвисла – грациозно выпорхнула девушка. Невысокая, но до одурения красивая, на вид лет восемнадцати-двадцати, с короткой черной стрижкой и непривычно темным оттенком кожи, как у тех девушек в купальниках на обложке календаря, нежащихся в солнечных лучах на фоне набегающих морских волн. Возможно, оттого ей так шел этот черный комбинезон, подчеркивающий налитые упругостью полушария груди и стройную фигуру? А возможно, и потому, что расстегнутые верхние пуговицы и закатанные до колен штанины придавали ее образу такую бурлящую сексуальность, что Андрей едва удержался на месте, чтобы не подойти и не посмотреть на нее вблизи, а при возможности и прикоснуться к этому необыкновенного цвета телу.

– Чего уставился? – знакомый голос мгновенно вывел его из состояния нирваны.

– Илья Никитич, извините, я…

– Я вижу. Попроще лицо сделай и не пялься на нее так, будто призрак увидел, она этого не любит.

– А кто это?

Стахов помолчал, безразлично окинул взглядом продолжающий спор военный ареопаг и снова затянулся. Он курил постоянно, был закоренелым курильщиком, наверное, лет с семи, но, как ни странно, никогда не кашлял, хотя пальцы и ногти на руках уже из пожелтевших давно превратились в коричневые, а были бы на голове волосы – независимо от цвета к сему времени стали бы как стог сена.

– Юля, – ответил он, спустя длившуюся для Андрея вечность минуту.

– Юля, – повторил Андрей, не замечая, как его лицо расползается в глупой улыбке. – А кто она?

– Девушка, не видишь, что ли?

– Я понял, что девушка. Но откуда она взялась здесь? Я никогда раньше ее не видел.

Минуту спустя пространство внутри «коробки» опустело. Люди, словно испугавшиеся солнечного света насекомые, скрылись внутри машин, а вместе с ними, будто растаяв в воздухе, исчезла и потрясшая Андрея девушка. Он не знал, в какой именно отсек «Форта» она вошла, ему достаточно было смотреть на то место, где она только что стояла, поглощая глазами вылепленный воображением ее силуэт.

– Ты многого еще не видел. Но это же не означает, что этого не было. – Стахов прошелся взад-вперед, то приседая, то, наоборот, вытягивая шею, как жираф, и крутя головой во все стороны. Андрей понимал, что ему следует заняться тем же, а именно проверкой герметизации купола в местах его крепления к машинам, но его взгляд словно расфокусировался, стал каким-то отвлеченным, мечтательным и настолько влюбленным, что даже Стахов не стал ничего говорить.