Трудно поверить, но второе лицо в партии и государстве, А. Н. Яковлев, и помощник Президента СССР, А. С. Черняев, были полностью согласны с тем, что КПСС должна рассыпаться или, на худой конец, хотя бы превратиться в обычную парламентскую партию, стать «одной из». Очевидно, что такие разговоры происходили не за спиной у Президента СССР, а с его ведома, согласия и полностью отражали его личную позицию, ведь неслучайно, что для достижения поставленных целей началась череда отставок, на этот раз на низовом уровне – первых секретарей райкомов КПСС.

Сложно объяснить, что же случилось всего за 3 месяца после окончания Пленума, но уже 11 марта 1990 г. проводится новый Пленум ЦК КПСС. Пленум начал свою работу накануне судьбоносного для страны III Внеочередного Съезда народных депутатов СССР, и первым вопросом повестки дня Пленума был вопрос о «внесении на внеочередной третий Съезд народных депутатов СССР предложений по статьям 6 и 7 Конституции СССР».

Таким образом, инициатором изменения ст. 6 Конституции СССР стал сам ЦК КПСС.

М. С. Горбачёв понимал, что КПСС уже перестаёт быть инструментом, с помощью которого он до этого проводил перестройку, теперь партия превращается в тормоз перестройки, угрожая политической целостности генсека, а значит, эту партию надо «обуздать», а самому получить гарантию «необратимости перестройки», заняв пост Президента СССР. По справедливому наблюдению блестящего историка А. В. Островского, «… 31 января (1990 г. – Д. Л.) М. С. Горбачёв провел генеральную репетицию – совещание первых секретарей обкомов, – на котором услышал резкую критику проводимой им политики. Подобные же настроения доминировали потом и на пленуме: из 33 ораторов 24 заняли “резко критическую позицию”. Но дальше слов дело не пошло»^[96]. Годом раньше «на мартовском (15–16 марта) Пленуме 1989 года Горбачёв выступал дважды, но ему не аплодировали ни разу… На Пленуме в мае 1989 года впервые присутствовавшие не встали и не аплодировали, когда вошли Михаил Сергеевич и другие члены Политбюро… На Пленуме 25–26 декабря 1989 года каждая реплика Михаила Сергеевича встречалась шумом неодобрения, он был вынужден пригрозить своей отставкой, и оппоненты отступили»^[97].

Таким образом, от КПСС М. С. Горбачёву надо было избавляться. КПСС стала представлять для него опасность. К тому же, вероятно, были свежи в памяти исторические события октября 1964 г., когда в отставку был отправлен Н. С. Хрущёв, а также произошедшие в 1989 г. события в Китае, когда за поддержку демонстрации студентов на площади Тяньаньмынь был отправлен в отставку Генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян.

28 января А. Н. Яковлев передал записку Горбачёву, в которой указал: это ЦК КПСС и Политбюро – главные препятствия на пути перестройки. Следовательно, от них нужно избавиться, и средством к этому может послужить институт президентства. «Таким образом, – писал А. Н. Яковлев М. С. Горбачёву, – вы сосредоточите в своих руках власть, оттеснив и Политбюро, и разговорчивый Верховный Совет от реальных её рычагов…»^[98].

Надо заметить, что на членов ЦК КПСС оказывалось психологическое давление: накануне Пленума ЦК, который должен был рассматривать вопрос об изменении ст. 6 Конституции СССР и введении поста Президента СССР, демократы вывели на митинг в Москве более 200 тыс. демонстрантов, что помогло Горбачёву добиться поставленных целей^[99]. А. В. Островский приводит слова Ю. Афанасьева, назвавшего данные события «мирной Февральской революцией 1990 г.»^[100].

В своем докладе выступавший на Пленуме М. С. Горбачёв сказал: «Мы видим главную линию обновления КПСС в том, чтобы авангардная роль ее не только не была утрачена, но, напротив, из формально декларируемой превратилась бы в политическую реальность, эффективно влияющую на различные стороны жизни общества… В этой связи представляется целесообразным, чтобы Центральный Комитет вышел с законодательной инициативой об изменении в Основном Законе статей, касающихся партии, на Съезд народных депутатов СССР. Соответствующие предложения у вас (делегатов Пленума. – Д. Л.) имеются. Смысл их сводится к тому, чтобы исключить положение о руководящей роли КПСС, о партии как ядре политической системы, зафиксировать в Основном Законе для КПСС и других политических и общественных организаций равные возможности принимать… участие в общественно-политической жизни, бороться за реализацию своих программных целей»^[101].

Как видно, аргументация нелогична, если не сказать странна: получается, что для укрепления партии (превращения декларируемой авангардной роли в реальность) необходим её юридический отказ от власти в виде изменения соответствующих статей Конституции СССР. Был применён испытанный приём: начать слом под лозунгом укрепления.

Не пролило свет на истинные причины изменения ст. 6 Конституции СССР и выступление на Съезде народных депутатов СССР А. И. Лукьянова.

В частности, осуществляемая реформа обосновывалась «универсальными» и «вечными» тезисами – о необходимости навести порядок, преодолеть кризисные явления в государстве и обществе, а также прекратить практику подмены государственных органов партийными:

«…В последнее время наблюдается растущая обеспокоенность советских людей обострением социально-экономической ситуации, низкой результативностью и даже торможением назначенных реформ, острыми конфликтами на межнациональной почве, массовыми беспорядками, ростом преступности… И дело тут не только в трудностях переходного периода. Дело прежде всего в том, что на протяжении многих десятилетий вся реальная власть в стране – политическая, экономическая, духовная – сосредоточивалась в руках партии, ее комитетов на всех уровнях… Исходя из этого, пришло время по-новому определить в Конституции СССР место КПСС…

Как известно, еще на XIX Всесоюзной конференции КПСС партия высказалась за полный отказ от подмены органов государственной власти и управления… Из этого и исходят предлагаемые изменения статей 6 и 7 Конституции СССР, которые в порядке законодательной инициативы Центральный комитет партии вносит на рассмотрение нашего Съезда»^[102].

Таким образом, чёткого обоснования, показывающего, в связи с чем возникла такая острая необходимость в изменении ст. 6 и ст. 7 Конституции СССР именно в данный исторический момент, представлено не было. Все аргументы сводились к одному – многопартийность выглядит демократичнее и ведёт к порядку.

Конституционно-правовые изменения, связанные с отменой положений о руководящей роли партии, проводились попутно с введением поста Президента СССР, с помощью которого был начат демонтаж советской системы.

14 марта 1990 г. был принят Закон СССР «Об учреждении поста Президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР»^[103]. Совмещение в одном законе двух конституционно-правовых реформ – допущение многопартийности и введение поста Президента СССР – неслучайно. Создание очередности в проведении реформ могло бы грозить «политической целостности» лидеру страны: если бы вначале была бы конституционно закреплена многопартийность, то к моменту выборов Президента СССР М. С. Горбачёв имел бы статус руководителя одной из политических партий в стране, что, вероятнее всего, означало бы для него потерю власти. Наличие другой последовательности реформ (избранный Президентом СССР Генеральный секретарь ЦК КПСС инициирует изменение ст. 6 Конституции СССР 1977 г.) с очевидностью обнажило бы истинные подрывные цели проводимой политики. Поэтому был найден политически наиболее безопасный вариант: М. С. Горбачёв пересаживался из кресла генсека в кресло Президента СССР, а члены Коммунистической партии, которые являлись депутатами Съезда народных депутатов СССР, понимая, что партия отлучается от государственной власти, пытались сохранить ее влияние путем избрания своего Генерального секретаря Президентом СССР^[104].

Таким образом, формально был осуществлен слом «партийной» системы управления государством, которая к началу 1990 г. стала главным тормозом и главной угрозой на пути осуществления перестройки, и одновременно были заложены основы «единоличной» системы управления государством^[105]. Последняя позволяла не только политически обезопасить главных проводников перестройки, но и давала возможность либерально настроенному руководству КПСС успешно бороться с самой КПСС, поскольку в изменившихся условиях ликвидация партии уже не влекла за собой политическую гибель ее главного руководителя.

Изменения, касавшиеся роли и правового положения Коммунистической партии Советского Союза, затрагивали преамбулу, ст. 6 и 7 Конституции СССР.

Однако наибольший интерес представляет ст. 6 Конституции СССР, которая в редакции 1977 г. устанавливала:

«Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу.

Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма.

Все партийные организации действуют в рамках Конституции СССР»^[106].

Статья 6 в новой редакции, редакции марта 1990 г., провозгласила:

«Коммунистическая партия Советского Союза, другие политические партии, а также профсоюзные, молодежные, иные общественные организации и массовые движения через своих представителей, избранных в Советы народных депутатов, и в других формах участвуют в выработке политики Советского государства, в управлении государственными и общественными делами».

В отличие от прежней редакции статьи, отражавшей право КПСС «определять генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР», в новой редакции говорится о том, что КПСС, другие политические партии, а также профсоюзные, молодежные, иные общественные организации и массовые движения через своих представителей участвуют в выработке политики Советского государства.

Существенным конституционно-правовым изменением являлось указание на «другие политические партии».

Либерально настроенные депутаты хотели вообще исключить упоминание КПСС из 6 статьи Конституции СССР^[107]. Интересно отметить, что этого же хотел и сам М. С. Горбачёв, сразу же подхватив данное предложение и поставив его на голосование^[108]. Однако поправка не прошла^[109], и новая редакция ст. 6 начиналась со слов: «Коммунистическая партия Советского Союза, другие политические партии…».

Ещё на стадии обсуждения такой редакции ст. 6 Конституции СССР со стороны некоторых депутатов звучали язвительные упрёки, в том числе в адрес Председателя редакционной комиссии Съезда В. Н. Кудрявцева. Например, депутат К. Д. Лубенченко заявил: «Владимир Николаевич, соответствует ли юридической логике начало статьи 6, в которой проводится название лишь одной партии. Не означает ли это опять выражение особой роли партии в обществе? Ведь если следовать этой логике, то тогда в статье 124, где говорится о праве народных депутатов на запрос, мы запишем, например: “Егор Кузьмич Лигачёв и другие народные депутаты СССР имеют право обращаться с запросом”»^[110].

На это В. Н. Кудрявцев резонно ответил: «Егор Кузьмич Лигачёв не единственный депутат. Их более двух тысяч. А Коммунистическая партия Советского Союза пока что в масштабах Союза единственная. Поэтому здесь отражена реальность»^[111].

В целях реализации рассматриваемого положения Конституции был принят Закон СССР «Об общественных объединениях»^[112], закреплявший в ст. 8 условием создания политической партии инициативу хотя бы десяти (!) граждан. Таким образом, в новой редакции ст. 6 Конституции СССР в одном ряду с таким цивилизационно-историческим явлением, как КПСС, находилась потенциальная «Партия любителей пива». Даже в современном, по Конституции демократическом, российском государстве минимальная численность партии устанавливается в 500 человек^[113] (ранее численность устанавливалась в 10 000, затем 50 000 и 45 000 человек). А в СССР специально была установлена смехотворно низкая минимальная численность партий, чтобы это привело к скорейшему созданию и укреплению многопартийности. Многопартийность взращивали очень настойчиво и старательно.