– Плоды созревают не равномерно, и в любой момент могут встать в готовность к выбросу семян, – стал объяснять мне помощник, – Сами по себе семена имеют магическую составляющую, и обладают чудовищной пробивной способностью. А облако, которое мы наблюдали, это медленно действующий яд. Имеет свойство вводить жертву в состояние безумия от боли и размягчает любые материалы животного происхождения. В таком состоянии пораженное животное несется, не разбирая дороги, пока не сдохнет. Таким образом Экбалим распространяет свои семена.

Помощник указал рукой на светло-зеленый участок поля вокруг Омутника.

– Сейчас яд покрыл землю вокруг Омутника, да и его уже испортил. – продолжил он – С него взять уже нечего, только сами отравимся. А теперь смотри, Омутник имеет сопротивление к магии, при этом невероятно крупная для нашей местности особь. И все-таки его три взрыва свалили. Даже из зоны поражения не выбрался. Что-то неправильно здесь. Вот и надо решать вопрос стоит ли идти дальше.

– Подумаешь! – возразил помощнику – Со стороны взрывов нам опасность грозить не будет. Обойти стороной и вернуться на маршрут.

– Нам придется обходить опасную зону по степи и открытой местности прибрежной полосы болот, – терпеливо пояснил старший, – Далеко и долго обходить. Это увеличивает опасность на открытой местности и срок нашего выхода.

– Шаман с помощью духов за нами наблюдает, – я стал приводить доводы в пользу продолжения нашей вылазки, – Так что причину увеличения срока экспедиции он узнает, и сообщит матери и Сержанту. Может, все-таки пойдем?

В результате недолгого обсуждения все же решили продолжить движение, обойдя Омутника стороной, через степь и прибрежную зону. Нам действительно пришлось задержаться на пару дней.

Когда мы вышли к цели экспедиции, время приближалось к вечеру. Пришлось искать безопасное место для организации лагеря. Зато у нас появился полностью светлый день для наблюдения за болотами.

Морока мы заметили, и с разрешения старшего вошли в зону его охоты. Уничтожили двух двойников, и отошли в безопасное место. Теперь я гарантированно мог определить угрозу и укрыться в случае атаки. А также понять, где находится оригинал.

С расстояния понаблюдали за Омутниками. Не такими монстрами переростками, который атаковал нас ранее, а нормальными, не превышающими размерами человека.

А еще мы видели цветы болотной лозы. Но к ней не подходили. У нее отростки многометровые, которыми она хватает крупную дичь и выпивает все соки. Тут нужны умения и опыт, для работы на болотах. Одним днем такого не наработаешь.

Обучаясь с командой охотников и собирателей на выходах, и у осужденных поселенцев в самом поселении, у меня появлялись разные идеи, которые тщательно разбирались моими наставниками. И даже эксперименты проводились, для лучшего понимания окружающего мира.

Вот после одного такого выхода, у нас с матерью появилась новая статья дохода.

Мне стало интересно, как изготавливается бумага и ткань? Лучшими специалистами в этом деле оказались Маг-артефактор, Шаман и Доктор. Они мне и объяснили, как производят ткани и бумагу.

Мы даже поэкспериментировали, и изготовили несколько образцов бумаги. Ткань, правда, не делали. Уж больно объемное производство получается. Да и времени забирает много. Слишком оно скучное.

Барон Пчелкин – молодой доктор нашего поселения. Он занимался алхимией как любитель. Специально его этому никто не учил.

У барона оказалась довольно неоднозначная судьба. Доктор в поселении вольнонаемный, и прячется у нас от своей семьи. Только при мне несколько раз приезжали его родственники, уговаривали вернуться в большой мир и жениться. И постоянно возвращались к себе ни с чем. Пчелкин хорошо прикрылся договорами на работу в поселении.

Семья барона хоть и лекари по своей природе, но имеют боевую направленность своей подготовки. Этакие врачи, практикующие полевую медицину. Их семья всегда востребована в зонах боевых действий, катастроф и дальних экспедиций. Фармацевтику они изучают на профессиональном уровне, а алхимию нет. По верхам нахватаются, и на том останавливаются.

Наш доктор захотел заниматься наукой. Вот и алхимией занялся более вдумчиво. На этой почве у него и возник конфликт с семьей и кем-то из госпиталя, в котором он служил. В результате чего, доктор спрятался у нас в поселении. Здесь он свободно заниматься своей любимой алхимией, беседуя со ссыльными поселенцами учеными и преподавателями. А также охотниками и собирателями, постоянно давая им заказы на разные ингредиенты.

И когда маг-артефактор объяснил, что с помощью алхимии можно изготавливать гербовую бумагу, которая пригодна для особых договоров, в том числе и магических, я загорелся этой идеей.

Специально сходил с командой охотников на болота, и собрал болотную лозу, которая реагировала на меня так же, как и на всех, но я ей мог спокойно противостоять, всегда чувствуя, где проходят ее отростки.

И главное она имела просто идеальную структуру для производства магической бумаги. Да и сама по себе болотная лоза была магическим монстром, настоящим хищником.

Росла она из розетки в виде стебля с небольшими цветами и многометровыми отростками, прячущимися в болотной грязи. С помощью цветов лоза пожирала насекомых и мелких животных. А с помощью отростков мгновенно опутывала крупную дичь и выпивала все соки.

Когда созревали плоды на стебле, она разом выстреливала облако семян. Семена имели парус и крючок имеющий способность цепляться за любую поверхность. С помощью ветра и насекомых с животными она и распространялась по болотам.

Выкорчевывать само растение необходимости не было. Нам нужны были только отростки. Вот мы и устраивали охоту на них.

Маг-артефактор изготовил специальные посохи и ударники. Посохи били электрическими разрядами, которые парализовали отростки, и их спокойно можно было отрубить. А ударники мы периодически бросали перед собой, они сотрясали болотную жижу, привлекая к себе отростки.

Сбор отростков сам по себе не очень сложный. Но требовал внимания и осторожности. Команда расходилась цепью, периодически закидывая далеко вперед ударники. Лоза тянулась к ударнику, и ближайший охотник втыкал посох в отросток и пускал разряд. В момент, когда растение замирало, остальные участники команды также разряжали свои посохи. А дальше оставалось только следить за округой, и быстро отрубать и собирать отростки.

Когда обучался делать специальную, магическую бумагу, встал вопрос, какие водяные знаки должны быть на ней. И так как слизни на тот момент были единственными моими любимыми домашними животными, я потребовал изображать радужных слизней.

Никто не ожидал, что дело окажется настолько прибыльным, потому и легко согласились. На поверхности наши невеликие объемы стали закупать на ура, при очень высокой цене. А радужный слизень стал нашим знаком.

Идиллия с производством бумаги продлилась недолго. К нам приперся купец. Холеный, наглый и сразу стал выставлять требования. Как будто мы ему должны.

По его представлениям в нашем поселении все было не так. Барыгу буквально перекосило, когда он увидел, что каторжане ходят в эксклюзивных сапогах и поясах с перчатками, да и еще питаются в общей столовой.

Он сразу заявил, что место каторжан в бараках, и они должны постоянно работать, пока живы. А пояса, сапоги и перчатки он знает куда пристроить.

Ну а с бумагой приказным тоном заявил, что ее надо менять, ведь он будет ее продавать в столице. Купец начал с требований изменить водяные знаки, так как собирается представить бумагу ко двору Его Величества.

Глава поселения не мог решить этот вопрос в одиночку, и пригласил всех участников дела. Ну и я там вертелся из любопытства. И когда купец потребовал заменить водяные знаки, подсел ко всем. Более того, он потребовал, чтобы другую бумагу больше не производили, и никому не поставляли.

– С чего это? – возмутился я на его требование, – Кому хотим тому и продаем. Да и слизни мне нравятся, они красивые. И я не хочу маму расстраивать, так что ничего менять не будем. Не нравится, проваливайте.

– Глава, – высокомерно посмотрел купец на Главу поселения – С каких это пор каторжане и всякие сопляки голос стали иметь? И с каких пор щенки каторжан с самими каторжанками с уважаемыми людьми за одним столом сидят и голос без команды подают? Они должны делать то, что им велят! А каторжанки в поселениях содержатся для удовлетворения потребностей, а не серьезные вопросы решать. Если захочу, то вы все будете на помойке в канаве мусор жрать.

В столовой наступила тишина. Все находящиеся там с интересом смотрели на купца.

– Не жилец! – раздался в полной тишине громкий голос.

– Интересно, где его прикопают? – прозвучало в ответ – И как объяснят исчезновение?

Почувствовав неладное, купец удивленно посмотрел на Главу. Шаман и Сержант закаменели лицом. Они смотрели на Купца без сочувствия, как на мусор отработавший свой срок. Глава и мать вскинулись.

– Мама подожди, – я зло посмотрел на купца – Сейчас я этому все разъясню.

Я в бешенстве посмотрел на Главу поселения, Сержанта и Шамана.

– Это вы утверждаете, что я здесь хозяин! – меня уже начало потряхивать от злости, и голос срывался на шипение.

Резко поднявшись, я направился к аквариуму. Достав оттуда слизня, вернулся к столу и посадил его на середину стола. И буквально приказал сержанту:

– Проводи маму за салатом. Не хочу ее расстраивать.

Как ни странно, в этот раз взрослый мужчина беспрекословно послушался меня, проигнорировав приказной, за гранью приличия тон. Поднявшись из-за стола, Сержант посмотрел на Шамана:

– Проследи, – он показал глазами на меня.

Шаман согласно кивнул.

– Мария, пойдем, – позвал он мать – Мальчишке пора взрослеть и принимать ответственность за свои действия. На нем целое поселение висит, а он до сих пор как дитя себя ведет.

В это время Сиреневый встал в стойку рядом со мной и стал искать цель для плевка, но не плевался.

– Сережа, – мягко улыбаясь, заговорил Шаман, – ты научился передавать эмоции своим подопечным. Постарайся контролировать свое состояние, иначе беда случится.

– Подумаешь, – злость на купца меня просто распирала, – Сиреневый этого толстого съест. От него следа не останется, и даже память о нем быстро уйдет. Он мне никто. С поверхности приперся и маму обидел.

– Сержант, – испуганно заверещал купец вслед уводящему на кухню маму мужчине, – Вы что творите? Вы обязаны навести порядок среди каторжников! Они же меня сейчас при всех убьют и скормят тварям Изнанки.

Сержант, будто не услышал, пропустил вперед маму, а потом скрылся за тяжелой дубовой кухонной дверью сам, тщательно прикрыв ее за собой. В это время я поднял слизня и с улыбкой поднес его к лицу бледного, затравленно озирающегося вокруг и трясущегося от страха купца: