Появляются штаны.

Урно переодевается: надевает красный свитер и брюки Крымова.

Урно. Спасибо. (Музыка прекращается.) Подарок, вообще, – это феномен в писательской среде. Просто подарок в среде писателей встречается очень редко; обычно они воруют друг у друга все: сюжеты, жен, квартиры, дачи… Но в данном случае это особое дело… (Преображается в Крымова, начинает плакать и говорить голосом Крымова.)

Урно-Крымов. Когда Пушкин лежал в прихожей (плачет) и с ним приходили прощаться, очень много народа приходило, когда видишь, в каком тесном помещении это все было, то… (Плачет.) И царь, или Бенкендорф, я уж не знаю… (Плачет.) Но, в общем, запретили студентов пускать сюда (плачет), боялись, что будут волнения…

А Тургенев, Иван Сергеевич (плачет), был студентом тогда, и он прокрался как-то, подкупил жандармов, может быть, я не знаю… (Плачет.)

Входит Тургенев (переодетая Оля) и крадется к гробу Пушкина между Фокиным и Могучим.

Урно-Крымов. Представляете: вынул ножницы… большие? Маникюрные? (Тургенев по очереди достает ножницы.) Принес заранее? Попросил у кого-то? (Плачет.) И он отрезал немного волос с головы Пушкина. (Плачет.) И увез этот локон в Париж, где жил долго, а перед смертью попросил своего друга Полину Виардо вернуть этот локон на Родину. И она вернула, представляете?

Музыка прекращается, начинается «крышечка».

Выходит Полина Виардо – Наташа. Роется в карманах, достает локон. Отдает Урно. Тот, достав скотч из кармана, прикрепляет локон к стене.

Урно-Крымов. И сейчас этот локон висит на стене в той комнате, где когда-то Тургенев его отрезал. (Плачет.)

Урно снимает штаны и свитер, превращаясь опять в себя, и переходит на финский акцент.

Урно. Это как называется? Воровство? Но мы не знаем, может быть, Иван Сергеевич спросил разрешения сначала? И сделал это после того, как Пушкин ему не ответил? Ведь у вас в России молчание – знак согласия?.. Тогда это не воровство, а подарок. Тогда можно считать, что Пушкин подарил клок своих волос Тургеневу, так же как Гоголю – сюжет «Мертвых душ». А Гоголь, в свою очередь, свой череп подарил Бахрушину…

Пауза.

Урно. Ну вот, мы расскажем сейчас первый вариант, который у нас есть, первый вариант того, как Пушкин подарил Гоголю сюжет «Мертвых душ». Всего их четыре.

Итак… В воскресенье Пушкин с семьей ходил в церковь.

Оля начинает петь. Техники расстилают черную дорожку, уходящую в открытую дверь за сценой, оттуда льется свет.

Стол и гроб уносят.

Техники и реквизиторы расставляют фигуры, которые только что стояли у гроба, в ряд, лицом ко входу в церковь.

Урно раздает им свечи.

Урно. Весь русский народ в воскресенье ходил в церковь, у дверей которой, на паперти, обычно сидел юродивый. (Перетаскивает скрюченного Гоголя ко входу в церковь, тот сидит, лица не видно. Периодически в кружку, стоящую у его ног, падают со звоном монеты.)

Оля поет. Идет Пушкин, Наталья Николаевна в большом платье и беременная и их дети (куклы), которых Наталья Николаевна ведет на веревочке.

Урно. И вот выходит Пушкин с семьей… Сашка, очень шустрый мальчик, ловил мышей в квартире, поэтому Пушкины даже не заводили кота… А Пушкин все время спрашивал в письмах Наталье Николаевне: «Как там Сашка?», особенно беспокоясь за него.

Дорожка движется вместе с фигурами, все поют.

Поравнявшись с юродивым, Пушкин шарит по карманам, не может найти мелочь, пропускает вперед Наталью Николаевну и детей, долго ищет деньги, выворачивая карманы в сюртуке и в панталонах.

Наконец находит какую-то бумажку и, мельком взглянув, бросает в шапку нищего и входит в церковь.

Урно. Вот! Вот! (Берет бумажку, разворачивает.) Это и есть план «Мертвых душ»! (Читает.) «Не забыть! Написать что-то такое… про Россию… чтобы все было понятно… Или посоветовать кому-нибудь написать…» Вот! Вот что это было? Воровство или подарок?

Кстати, про воровство. Когда «воровство», собственно, даже и не «воровство». А может быть названо даже «подарком». Когда Гоголь умер в первый раз, не когда его переносили в другое место и он подарил свой череп Бахрушину, а когда в первый раз, когда его похоронили с головой, тогда на его могиле поставили большой черный камень…

Реквизиторы выносят фигуру Гоголя и кладут сверху «камень» с надписью «Гоголь».

Урно. И все это простояло… пролежало… пятьдесят лет. А когда все это… стали переносить на другое место, то камень заменили на новый, череп украли, то есть «подарили», а старый камень выкинули. И так он лежал где-то в стороне, а когда умер другой великий русский писатель Михаил Афанасьевич Булгаков (выносят и кладут тело М. А. Булгакова), то его жена стала думать, какой камень положить сверху, и стала ходить по кладбищам и присматриваться. (Оля поет.) Она ходила, ходила (по сцене бродит жена Булгакова, она явно что-то ищет) и увидела тот старый выкинутый черный камень и спросила: можно? Ей сказали: можно, берите. И она взяла (жена Булгакова – Наташа переносит «камень» на могилу Булгакова). Так камень с могилы Гоголя перешел на могилу Булгакова.

Наташа меняет буквы на камне, и образуется надпись: Булгаков.

Урно. Но воровством, конечно, это назвать нельзя, так как, во-первых, она спросила: можно? И ей сказали: можно. Это во-первых и в главных. А во-вторых, он, этот камень, уже долго был ничей, лежал просто так, много лет лежал, так что пословица «Вор у вора дубинку украл» тут не работает.

Но и подарком, конечно, это назвать трудно, так как в тот момент, когда камень выкинули с первой могилы Гоголя, Булгакову было одиннадцать лет и жил он в городе Киеве (Оля поет), что, конечно, сближает двух великих русских писателей, но не до той степени, когда можно сказать, что умерший пятьдесят лет назад Гоголь, которого переносят на другое кладбище в Москве и у которого в этот момент крадут (или он отдает кому-то) свою голову, дарит что-либо незнакомому мальчику, живущему в это время в совершенно другом, хотя и близком Гоголю по духу городе Киеве. (Оля перестает петь.) Все, Наташа, можно уходить и все убирать.

Наташа уходит, собирая все, что лежало на сцене.

Урно (роясь в своих бумажках, оставленных ему товарищами). Я не понимаю… Итак… а… Вот – второй вариант подарка Пушкина!

Пушкин любил прогуливаться с семьей по Тверскому бульвару. С женой и детьми. Этот вариант многим кажется неправдоподобным, но мы все же решили его показать. Он такой… юморы… юмористочный. Вот сейчас мы построим Тверской бульвар, вы знаете его, недалеко тут… У нас есть прекрасные образцы деревьев, сделанные на одной итальянской фабрике… дело в том, что у художника нашего спектакля Анны Костриковой есть друг-итальянец… нет, нет, ничего такого… просто друг. Он занимается различными вырезками из бумаги, делает модели, которые потом поступают в производство и продаются в Италии во многих довольно дорогих магазинах. Но у него, как и у каждого настоящего художника, бывает брак… Брак… Брак – это когда что-то пошло не так, как хотелось, и кончилось совсем не так. Брак надо выкидывать. Русская пословица: «Хорошее дело браком не назовут»… но она попросила… взяла… Украла?.. Нет, конечно! Она спросила: можно? И итальянский товарищ сказал: можно… можно… И вот эти деревья. Они немного разные, из разных серий, так сказать…

Урно расставляет деревья: яблоня, пальма, дуб, береза.

Урно. У нас получился даже такой «цветной» бульвар… ну ладно… Вот береза у нас архитектозный супрематон. И вот Пушкин с семьей гуляет по бульварам. (Оля поет романс, а Пушкин с Натальей Николаевной гуляет между деревьями.) А Гоголь, который, как известно, очень любил Пушкина, гуляет рядом…

Гоголь крадется вслед за семьей Пушкина, прячась за деревьями.

Пушкин чихает.

Урно. Пушкин чихает!..

Каркают вороны, какают на Пушкина. Пушкин начинает искать носовой платок.

Пушкин роется в карманах, вытирает помет найденной бумажкой и выбрасывает ее.

Гоголь выскакивает из укрытия, хватает бумажку… Чихает…

Пушкин (оборачивается). Сашка, ты, что ли? Заболел? Простудила!

Пушкин и Наталья Николаевна уходят.

Оля поет.

Урно (берет у Гоголя бумажку, читает). Это был выпавший план «Мертвых душ»: «Не забыть написать что-нибудь про Россию, так, чтобы было все понятно… Или посоветовать кому-нибудь написать…»

У Гоголя-Муниры звонит телефон. Восточная музыка.

Урно. Мунира, выключите! Дайте сюда телефон… (Выключает. Мунира пытается объяснить, что это из дома звонят.) Кстати, о доме: вот в каком виде увидел Гоголя (откидывает плащ Муниры) Аксаков, его друг, когда неожиданно вошел к нему вместе с Жуковским в комнату: «Передо мной стоял Гоголь в следующем фантастическом костюме: вместо сапог длинные шерстяные русские чулки выше колен, сверх фланелевого камзола бархатный спензер, шея обмотана большим разноцветным шарфом, а на голове бархатный, малиновый, шитый золотом кокошник, весьма похожий на головной убор мордовок…»

Гоголь идет странной походкой.

Из телефона раздается восточная музыка, Гоголь танцует.

Урно. Пусть Гоголь походит, я пока здесь все уберу. Иван Геннадьевич, Сережа, помогите здесь все убрать!

Техники убирают, выносят стулья.

Урно зовет Сережу-Пушкина.

Музыка смолкает.

Урно. Третий вариант подарка. Та же квартира Пушкина, которую вы уже знаете… здесь детская, там столовая… Пушкин сидит, пытается работать…

Сережа выходит, садится на низкий стул спиной к зрителям. В руках у него перо.

Урно. А Гоголь, который зашел после премьеры «Ревизора» в Малом театре, рассказывает ему о спектакле… который ему очень не понравился.

Гоголь (бормочет). «Ревизор» сыгран, и у меня на душе так смутно, так странно… я ожидал, я знал наперед… но я не виноват!

Я им сказал: надо так… а они сделали так. Я сказал: «так», а они – «так». Я сказал – так, а они – так! Я им говорил, говорил… (Показывает на публику, но к ней не подходит.) А они все сделали не так! Не так! Не так! Все сделали не так! (Показывает пальцем на публику.) Я им говорил: сделайте так, а они не сделали!.. А почему не сделали? А? Я не знаю, почему не сделали, я не виноват! (Публике.) Я же им говорил: сделайте так? Говорил? А почему вы не сделали? Почему? И все стало не так! Не так! А нужно было сделать как я сказал, и все было бы так, а сейчас – не так!

Так как Пушкин его не очень слушает, он вырывает из его рук перо, ломает его.

Импровизация.

В конце своего безумного неистовства сворачивается на коленях у Пушкина, засыпает.

Урно. Пушкин и здесь сдержался…

Испанская музыка.

Пушкин относит его на «пьедестал» памятника, заворачивает в плащ, украшает «памятник» разноцветными конфетами из цилиндра.

За пазуху кладет бумажку с идеей написать «Мертвые души». Уходит.

Урно (берет бумажку и читает). Вот! «Напиши, брат Гоголь! Все напиши! Все, что есть у тебя в голове, – все напиши! Твой брат Пушкин». (Провожает Гоголя.) Пошли! Иван Геннадьевич, Сережа, поставьте стол, только тихо! Тише… Тс-с-с!

Иван Геннадьевич, можно стол?

Техники выносят на середину зала большой стол и два стула.

Урно. Это четвертый, последний вариант подарка, по мнению ведущих специалистов, наиболее вероятный… Та же квартира Пушкина, столовая. Здесь сидела Наталья Николаевна, здесь Пушкин, а здесь Сашка. Видите мышку? Ну вот!

Здесь Александр Сергеевич работал. Поскольку здесь и ели, и учили уроки, и играли, то здесь был беспорядок.

Итак, ужин закончился, со стола еще не убрали, Пушкин собирается на дуэль.

Пушкин выносит мешки с игрушками, рассыпает. Из первого мешка выпадает волчок, Пушкин его заводит – звук волчка.

Игрушек очень много – три мешка, там мячики, мягкие игрушки, машинки, паровозики, самокат.

Содержимое одного из мешков высыпается частично на стол – это бумаги в страшном беспорядке.

Пушкин ставит два стула – один в торец стола и сажает на него Наталью Николаевну, на другой вешает принесенный костюм.

Начинает переодеваться…

Урно. Сережа, ты уже должен говорить…

Пушкин. Ну, сейчас я футболку сниму и начну. Вот я уже снял и уже начал говорить… Какая же ты дура, ангел мой! (Обращается к Урно.) Это мои первые слова. (Оборачивается в зал.) Это уже слова Пушкина…

Какая же ты дура, ангел мой! Ты, кажется, не путем искокетничалась. Это дурной тон и толку мало: ты радуешься, что за тобой, как за сучкой, бегают кобели… (звуковик запикивает его слова) …подняв хвост трубочкой и понюхивая тебе задницу; есть чему радоваться! Не только тебе, но и (оглядывает зал) …любой… легко за собой приучить бегать холостых шаромыжников; стоит разгласить, что-де я большая охотница! Вот и вся тайна кокетства: было бы корыто, а свиньи будут… (Собирается.)

Весь этот монолог запикивается.

Пушкин (обращаясь к звукоинженеру, кричит). Сереж, ну что я такого сказал? Чего ты запикиваешь? Я со своей женой разговариваю!

Входит Гоголь.

Гоголь. Здравствуйте!

Пушкин. Здравствуйте! Наташ, что ты сидишь – к тебе гость пришел, Гоголь. Дай что-нибудь поесть Гоголю, у нас там макароны остались от обеда, я не буду… мне уже не нужно…

Вешает вещи на штатив фонаря, подает Гоголю стул.

Гоголь садится, Наталья Николаевна ставит перед ним тарелку с макаронами.

Пушкин. Наташ, к чему принимать тебе мужчин, которые за тобой ухаживают? Не знаешь, на кого нападешь. Прочти басню о Фоме и Кузьме! Не читала? (К публике.) И вы не читали? (Качает головой, собирается.) Фома накормил Кузьму икрой и селедкой. Кузьма стал просить пить, а Фома не дал. Кузьма и прибил Фому, как каналью! (Собирается.) Из этого следует нравоучение: Красавицы! Не кормите селедкой, если не хотите пить давать!.. (Смеется.) Не то можете наскочить на Кузьму… (Смеется, продолжает что-то искать.) Сереж, и запикивать не нужно, и так все всем понятно… Басня!.. Хорошее дело!

Надевает жилетку.

Пушкин (пристально смотрит на жену). Скажи, пожалуйста, не брюхата ли ты? (Начинается запикивание.) Если брюхата, прошу не прыгать, не падать, не становиться на колени перед Машкой, ни даже на молитве! Гуляй умеренно, ложись рано… не читай скверных книг, не марай воображение, женка!

Пушкин уже одет, только в одном носке, второго нигде нет.

Пушкин. Наташ, у нас есть второй чистый носок? Нет? Ну так давай я надену перчатку, все равно не видно будет. Картина Брюллова: Пушкин в перчатке. Тебе не стыдно? Будет потом стыдно, когда переодевать меня будешь… Ты же переоденешь меня потом, а, Наташ? (Смеется.)

Достает пистолет, берет зубную щетку и начинает его чистить.

Урно начинает читать бумаги, которые лежат на столе.

Урно. «…В просьбе отказано…»

Пушкин. А что, я разве чего-то просил?..

Урно. Бенкендорф…

Пушкин. О! Бенкендорф! Какая фамилия! Похожа на собачью кличку. (Импровизация на тему фамилии Бенкендорф.)

Урно (читает). «Если не суждено нам встретиться на этом свете, увидимся на том. Одна просьба: умри как христианин…» Николай I…

Пушкин иронизирует над каждой фразой.

Пушкин. А больше ничего не написал? Поройся… Да, может быть, носок найдешь? Поройся, поройся…

Пушкин одет. Обращается к Урно.

Пушкин. Хотя бы разрешения спросил, можно ли рыться! И это сейчас, что же будет, когда я умру? (Смотрит на Урно.) Не понимает… наверное, финн… может, тунгус… Я искренне извиняюсь, но вы хотя бы спросили: можно или нет?

Урно. Можно?

Пушкин. Нельзя!

Пушкин жестом показывает Урно, чтобы он ушел – жест д’Артаньяна. Урно уходит.

Пушкин начинает торопиться.

Пушкин. Слушай, Гоголь, у меня есть отличный сюжет, но я уже не успею, мне уже не надо… а ты напиши… (Говорит торопливо, возбужденно.) Вот смотри: один жулик, как хочешь назови, придумал такую штуку: ездит и… и скупает мертвые души, понимаешь, то есть те, кто уже умер, но по документам еще живы. Документы же подают раз в год! Они уже умерли, а документы еще не поданы. И вот он скупает их, чтобы заложить в ломбард и получить деньги! Назови их, как ты умеешь, повеселее, так, чтобы это было про все наше, так, чтобы было ясно… Очень важно, чтобы все было ясно! Понимаешь, про что я? Ясно! И чтобы жрали все время. Жрали и торговали мертвыми! Пирожки там всякие… с вязигой, с хрящиками, ну, как ты умеешь! Покажи, что все, приехали! И чтобы этот жулик на коляске катался, а она постоянно ломалась, а кучер был бы пьяница… А все почему-то расступаются!.. И вообще непонятно было бы, куда эта тройка несется, и вообще все это? Куда несется?.. И чиновников выведи, как ты умеешь, как у тебя в «Ревизоре», но позлее, позлее… Чтобы женщины были бы похожи на мужиков, а мужики вообще бог знает на что! Пустота! Вот про это напиши! Вообще все – пустота! Ничего нет! Только жрут! Вязига и хрящики! И с хреном, с хреном! Вот – понял? Нет, нет! Не бери очень много, возьми человек пять-шесть… Но детально опиши… Всю эту мерзость до булавки на галстуке… до содержимого нижнего ящика, который никогда не откроется… Да не бойся ты, начни, а там само покатится!.. Расставь фигурки, потуши свет и сиди смотри… а они сами начнут действовать! Я пробовал – получается!.. Главное – не бойся!.. Главное, про все это… Вот это вот… понял? Не бойся, главное, не бойся!.. (Без перехода.) Наташ! Я самокат по дороге отдам в починку, у Сашки колесо погнулось…

Целует в голову Наталью Николаевну, уходит.

Уходя, берет с тарелки Гоголя макаронину.

Пробует, оборачивается на Наталью Николаевну.

Пушкин. Наташ, ну недоварены макароны!.. Ну что ты, в самом деле?..

Уходит.

Наташа уходит, уносит макароны.

Гоголь долго смотрит на поставленную перед собой бричку. Изо рта свисают макароны.

Начинает что-то бормотать.

Гоголь (сначала тихо, потом громче и отчетливей). Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню – кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход! (За спиной Гоголя выходит другой Гоголь, начинает петь.) И вон она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.

Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. (Выходит еще один Гоголь и Пушкин.) Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони!

За спиной Гоголя стоят уже три Гоголя и один Пушкин.

Хор.

Гоголь. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства!

Летательный механизм с бумажной «тройкой» взмывает со стола и начинает летать.

Игрушечная тройка парит в воздухе.

Потом срабатывает какой-то адский механизм, она зажигается и сгорает.

Хор продолжает петь.

Свет медленно гаснет.

Конец