Сергей Ратный откинулся в кресле и, сжав кулаки, со злостью обрушил их на подлокотники. Что за ерунда, такого просто не может быть! И ладно бы выход из строя какого-то блока компьютера, это, несмотря на их надежность, иногда случается, но одновременный отказ практически всей бортовой электроники – это что-то вообще из разряда фантастики. Мало того, полетели и дублирующие системы, а главный компьютер вообще впал в состояние некой прострации, практически не реагируя на команды. Он лишь изредка оглашал рубку корабля пронзительным сигналом тревоги, констатируя очередной отказ оборудования Сергей вздохнул и, поднявшись из кресла, подошел к вмонтированному в стену техническому шкафчику. Пару минут перебирал лежащие там инструменты, постоянно морщась от очередного вопля тревоги, и в результате остановил свой выбор на детекторной отвертке и молекуляторе. Подойдя к приборной панели, он отщелкнул держащие пластиковую облицовку клипсы и принялся копаться в ее разноцветных мерцающих внутренностях. Наконец, сирена взвыла последний раз и замолкла, а в кабине корабля, зависшего над четвертой планетой неизвестной системы желтого карлика, наступила тишина.
Мужчина удовлетворенно усмехнулся и, поставив панель на место, вернулся к креслу пилота. На этот раз компьютер отозвался на прикосновение рук человека к сенсорам клавиатуры и, послушно открыл схему корабля, начав посекторный доклад о неисправностях. Ратный, нахмурясь, слушал механический голос компьютера, перечислявший полученные повреждения, чувствуя, как по спине ползут противные мурашки страха. Судя по докладу компьютера, произошло разрушение трех из пяти стабилизирующих блоков реактора, что вызвало неконтролируемый выброс энергии. Компьютер корабля заметил опасность и попытался перевести системы звездолета на резервные источники питания, но – увы! – не успел.
– Твою ж… – только и пробормотал Сергей.
Подобную поломку они изучали в академии в разделе гипотетических. Процент выхода из строя сразу двух стабилизаторов, представляющих собой монокомпозитные k-стержни, был просто ничтожным, а уж выход сразу трех… Тем не менее данный факт он именно сейчас наблюдал.
«Чертова консервная банка!» – мысленно выругался Ратный. И ведь планировал дождаться рейсового челнока, но не захотел сидеть без дела целых полтора месяца, поэтому и решил отправиться грузовым шаттлом. В принципе, он и раньше так делал, пользуясь своим служебным положением, да и не он один. Подобные корабли во множестве курсировали в автоматическом режиме между ближайшими звездными системами, перевозя не особо ценные грузы: от обычной руды, до продуктов питания и различных запчастей. Обычно это были старые звездолеты, списанные с дальних трасс, частично распотрошенные и превращенные в межпланетные грузовозы – металлические коробки с двигателями и электронными мозгами. Ему, правда, повезло, его корабль, бывший в прошлом десантным шлюпом, еще сохранил часть своей начинки, ибо применялся для курьерской доставки небольших грузов, и перелет можно было осуществить хоть с некоторым комфортом, хотя сейчас от этого не легче. С таким реактором корабль долго не протянет, вообще оставалось только удивляться, как эта старая консервная банка не превратилась в облако раскаленной плазмы.
– Компьютер, состояние реактора?
– Критическое, – проскрипел динамик.
– Как будто сам не вижу, – буркнул Сергей, откидываясь в кресле. – Восстановить есть возможность?
– Вероятность стремится к нулю. Бортовые ремонтные системы функционируют на двадцать процентов.
– Да и они бы не помогли, – пробормотал себе он под нос, прекрасно понимая, что поломки подобных масштабов можно устранить только в планетарных доках. Вздохнув и рассеянно взъерошив волосы, скомандовал: – Дай-ка мне еще раз общее состояние систем и рекомендации, а также подготовь систему дальсвязи.
– Принят…
Монитор компьютера неожиданно пошел разноцветной рябью и резко погас, а следом за ним отрубился и свет в кабине. Пару мгновений Сергей находился в абсолютной темноте, пока не вспыхнули тускло-голубые лампы аварийного освещения, после включения которых по кораблю разнесся механический голос компьютера:
– Внимание, реактор поврежден, начато гашение активной зоны, до полной остановки осталось тридцать четыре часа двадцать минут. Внимание: секторы семь, пять и шесть блока «Д» будут блокированы через десять минут, всем находящимся в данных зонах членам экипажа просьба срочно их покинуть.
– Это еще что за нафиг?! – Сергей, резко выпрямился и пробежался пальцами по клавиатуре, однако компьютер никак не отреагировал: – Черт!
Парень вскочил с места, буквально сорвал облицовку приборной панели и пару минут разглядывал ее внутренности, затем отбросил пластиковую крышку в сторону и бегом бросился прочь с мостика. Судя по всему, дела у судна шли совсем плохо, а значит, единственным безопасным местом будет спасательная шлюпка. Слава богу, ее еще не успели снять с превращенного в грузовик корабля. Вот только сначала нужно было заскочить в каюту за вещами. Он на секунду остановился на перекрестке, чтобы сориентироваться, и, бросив беглый взгляд на табличку, повернул в правый коридор – шлюп был немаленьким, а каюты располагались чуть ли не на корме. Конечно, существует вероятность, что уцелевшая автоматика все же стабилизирует состояние корабля и тогда останется только набраться терпения и дождаться спасателей, но рисковать как-то не хотелось. К тому же в шлюпке даже удобнее, чем в пустой каюте.
Сергей мысленно усмехнулся и ускорил шаг. Вообще, после того как корабль перевели в разряд автоматических грузовиков, из него выдрали все, что было не особо нужно для его функционирования – всё, вплоть до пластиковой обивки кроватных полок в каютах. Десантные корабли и так никогда не отличались особыми удобствами, теперь же это была просто пустая консервная банка, запрограммированная на полет из точки «А» в точку «Б». Оставалось только удивляться, почему не была демонтирована спасательная шлюпка, а кабина сохранила кресла экипажа и даже систему кондиционирования. Кстати, шлюпку он обнаружил совершенно случайно, во время своего очередного обхода корабля. Лететь надо было три дня, делать было нечего, а валяться в каюте особого желания не было, да и не особо там поваляешься – каюту распотрошили основательно. Хорошо хоть один из готовивших корабль к полету техников, узнав о пассажире, принес ему матрац и термоодеяло, что позволило Сергею обустроиться хоть с какими-то минимальными удобствами. В принципе, бывало и хуже. Например, однажды ему пришлось два дня трястись в контейнеровозе и спать прямо среди ящиков с какими-то запчастями, используя вместо подстилки кусок пластиковой обшивки, а вместо подушки свою куртку, – и ничего, долетел. Да по сравнению с тем полетом, тут были просто райские условия; бывшая офицерская каюта, более или менее нормальная постель и сумка с продуктами, что собрали провожающие его друзья.
К тому же у бортового компьютера оказался открытый интерфейс, и можно было скоротать время за нехитрыми игрушками, обнаруженными им в одной из вкладок. Вообще у Сергея создалось такое впечатление, что те, кто переделывал космолет, почему-то действовали в спешке, а может, просто проявили небрежность. Обычно у бывших военных кораблей бортовые компьютеры либо полностью демонтировали, либо перепрограммировали, ибо даже если в них не хранилось важных или секретных сведений, то они были заточены под выполнение определенных задач. Здесь же систему управления полностью заменили, а вот центральный компьютер почему-то оставили прежним. Мало того, интерфейс управления был полностью открытым, так что при желании и наличии нужных знаний можно было спокойно увести эту старую калошу куда угодно.
Знания у него в этой области были, потому что он прошел обязательное трехмесячное обучение пилотированию, но особого желания баловаться с управлением космического корабля как-то не возникало. А ведь когда-то он такую возможность посчитал бы за невиданное счастье и еще в старших классах хотел стать космолетчиком или дальразведчиком, зачитывался об их приключениях на новых планетах, мечтал быть похожим на этих отважных героев. Надо признаться, что это юношеское увлечение как-то быстро прошло, и пару лет после окончания школы он метался по миру, ища себя в разных специальностях. В результате, сам того не ожидая, поступил на кафедру Томской академии авиации и космонавтики по специальности «Инженер-проектировщик атмосферных судов». Закончив его, год работал в конструкторском бюро, проектируя межконтинентальные лайнеры, а потом уволился, неожиданно осознав, что это не его. Правда, на этот раз его ничегонеделание продолжалось недолго. Как-то со своей девушкой он пошел на выставку, где демонстрировались различные летательные аппараты прошлого, причем не только земные. И вот тогда, глядя на эти раритеты, Сергей понял, что заболел… заболел этими необычными на вид, гремящими, рычащими, пыхтящими аппаратами, пришедшими в его двадцать пятое столетие из глубины веков и различных миров. Он целый день провел на выставке, бродя среди всех этих дирижаблей, воздушных шаров, бипланов, трипланов, старинных реактивных самолетов. Поражаясь странным приспособлениям для полетов, что использовали аборигены одной планеты с низкой гравитацией и замудренным названием. Его девушка давно уже ушла, на прощанье повертев пальцем у виска, а он, как ни странно, даже не расстроился. На эту выставку он ходил вплоть до ее закрытия, каждый раз с замиранием сердца наблюдая за полетом старинных машин, а после нее подал заявление в Рязанский институт авиастроения и космоплавания на кафедру историко-технического реконструирования.
Инженер-реконструктор – специальность, которая неожиданно стала востребована в межпланетной археологии. Дело в том, что проводимые учеными раскопки на различных планетах принесли им множество технических артефактов, и чтобы восстановить их хотя бы примерный вид, часто требовались специфические инженерно-технические знания. Первыми помощниками археологов, естественно, стали техники и механики экспедиций, но часто их познаний не хватало, и вскоре на раскопки стали приглашать различных инженеров – так появились реконструкторы. Профессия, не самая оплачиваемая и первое время держащаяся исключительно на энтузиазме самих реконструкторов, постепенно переросла в нечто большее, а специалисты в этой области стали пользоваться стабильным спросом. Постепенно появились и учебные заведения, готовившие реконструкторов, – дикий сплав из историка, археолога и инженера-конструктора.
Сергея приняли почти сразу (сказался его инженерный диплом ТомААка), и через год он уже отправился в свой первый полет на планету, что расположилась в тридцати световых годах от Солнечной системы.
Семь месяцев он по крупицам восстанавливал образ найденного там летательного аппарата, больше всего похожего на биплан начала двадцатого века, а когда тот поднялся в воздух и пронесся над его головой, то ощутил какую-то дикую эйфорию. В тот день он будто очумелый бегал по взлетному полю, что-то крича, размахивая руками и совершенно не обращая внимания на удивленные взгляды археологов и местных аборигенов.
Ратный заскочил в каюту, споткнулся о невесть откуда взявшийся на полу баллон огнетушителя и, мысленно выругавшись, принялся спешно запихивать в сумку валяющиеся на кровати вещи. Тусклый цвет с цепочкой моргающих в коридоре огоньков тревоги несколько действовал на нервы, заставляя его спешить.
– Внимание, внимание, отказ дубль-контура, высока вероятность утечки реактора, всему экипажу срочно… – голос компьютера резко оборвался, сменившись противным треском. Затем все смолкло.
Парень на секунду замер, удивленно прислушиваясь к наступившей тишине, затем подхватил недособранную сумку и бросился бегом по коридору, ощущая в коленях противную слабость, – похоже все было хуже, чем он думал. К счастью, шлюпка встретила его ярким светом, который на мгновение заставил Сергея прищуриться. Нырнув в ее нутро и пройдя между рядами амортизационных кресел, он бросил сумку на пол, после чего склонился над приборной панелью. От легкого прикосновения руки та тут же призывно замерцала разноцветными огоньками, а бортовой компьютер коротко пискнул, сообщая своему пассажиру, что готов к приему команд, и по его экрану побежали строчки краткого отчета о состоянии всех систем шлюпки. Сергей уселся в кресло пилота, чувствуя, как оно зашевелилось точно живое существо, подстраиваясь под очертания тела человека, и попытался соединиться с центральным компьютером корабля. Увы, но тот был недоступен. Чертыхнувшись, он уже хотел вернуться в центральную рубку и оттуда попытаться наладить связь со шлюпкой, дабы иметь более полную информацию о происходящем на корабле, но тут случилось неожиданное.
Входной люк шлюпки скользнул в свои пазы, громким шипением сообщив о своей герметизации, а экран неожиданно моргнул, и на нем запрыгали цифры обратного отсчета.
– Э… э… э… стоп, стоп, какого черта?!
Пальцы Сергея заметались по сенсорам приборной панели – тщетно. Цифры обратного отсчета продолжали свой неумолимый бег. Шлюпка вздрогнула, заставив его спешно откинуться на спинку кресла, вжимая встроенную в подлокотник кнопку гравикомпенсатора. Тело немного сдавило, а через мгновение обзорные экраны вспыхнули, показывая быстро удаляющуюся тушу бывшего десантного корабля.
– Твою… – пробормотал парень, хмуро смотря на мониторы и перебирая в голове варианты своих действий по возвращению на борт корабля.
По инструкции, ручное управление должно было включиться не раньше, чем через тридцать минут после отстыковки, или после ввода специального кода разблокировки, который он, естественно, не знал. К тому же подсознательно Ратный прекрасно понимал, что компьютер не дал бы команду на сброс шлюпки, не будь на то серьезных причин, но с настойчивостью фанатика несколько минут пытался подчинить капсулу, в надежде повернуть её обратно. В конце концов, он сдался и, бросив взгляд на экран, громко выругался, затем откинулся в кресле, задумавшись, что делать дальше. Торопиться и паниковать пока не стоило. Если с кораблем все нормально, то он, естественно, вернется назад, едва включится управление, а если нет? Тогда остается всего два варианта: остаться на орбите планеты и, погрузившись в криосон, ждать спасателей, или же попытаться пойти на посадку. В голове сразу всплыли институтские байки о замороженных мертвецах, обнаруженных спасателями через сотни лет после того, как они легли в свои криокапсулы лишь для того, чтобы так никогда и не проснуться. Ратный зябко передернул плечами, вспомнив свою единственную попытку криосна во время получения разрешения на дальние перелеты, – ощущения не самые приятные. И все же вариант с посадкой на планету был еще хуже. Садиться в неисследованный мир, который может оказаться смертельно опасным для человека, лотерея еще та. Впрочем, судя по датчику спектрографа, атмосфера планеты вполне подходила для дыхания, а введение нанвитов позволит справиться с вирусной опасностью на ближайшее десятилетие. Этого как раз должно хватить для адаптации и выработки организмом нужного иммунитета.
Сергей несколько мгновений колебался, затем вздохнул и решительно ткнул пальцем в голубую пиктограмму, расположенную над кнопкой включения гравикомпинсатора, почувствовав легкий укол в шею, сопровождавшийся тихим шипением. Решение было принято: болтаться на орбите в виде куска бесчувственного льда, завися от автоматов старой капсулы, было менее приятно, чем возможность посмотреть новый неизведанный мир. Вернется он на корабли или совершит посадку – неважно, лучше уж ко всему подготовиться заранее, и этот укол помехой не будет.
Нановитамины – микромашинки размером с пару десятков нанометров, позволяющие человеку вступать в чуждый ему мир, не отделяясь от него броней скафандра, – пресекали попытки местных вирусов и бактерий причинить вред исследователю. Кроме того, эти витамины увеличивали регенерационные силы организма человека, заживляя за считанные дни даже очень серьезные раны. В свое время эти наномашинки специально были разработаны для дальних экспедиций, но впоследствии получили широкое распространение в качестве подручного средства при лечении многих болезней.
– Ну как, старик, ты еще держишься? – пробормотал Сергей, смотря на экран, где угловатая туша транспортника уже превратилась в небольшую мерцающую черточку. Оставалась еще надежда, что все обойдётся, но тут на теле корабля вспыхнул радужный огонек, затем еще один, и через мгновение вдали вспух шар взрыва, а еще спустя несколько секунд корпус шлюпки сотряс удар, бросивший ее по неуправляемой траектории, ведущей к атмосфере планеты.
Осколок погибшего корабля пробил внешнюю обшивку шлюпки в районе маневровых двигателей, перебил несколько энерговодов и, понизив ускорение, лишь немного промял внутреннюю оболочку жилой капсулы, к счастью, не нарушив ее целостности. Сергей этого не знал, он с ужасом смотрел на единственный работающий экран, видя, как вокруг спускаемого аппарата вспыхнуло яркое зарево, извещающее о том, что тот вошел в атмосферу, не активировав защитные поля. Свет в шлюпке неожиданно моргнул и погас, оставив парня в полной темноте, где был особо отчетливо слышен тихий гул бушующего за бортом пламени и натужный скрип гидравлических компенсаторов кресла. Перегрузка все возрастала и возрастала, сдавливая грудь Ратного стальными клещами, однако минуты шли за минутами, а гравикомпенсаторы так и не включались. Огненным шаром шлюпка неслась сквозь атмосферу планеты к далекой неизведанной земле.
Поездка на рынок сегодня была на редкость удачной. Удалось продать большую часть овощей, а на вырученные деньги купить десяток кур, да еще немного сэкономить. Зельда улыбнулась и, обернувшись, посмотрела на стоящие в телеге клетки с сидящими там птицами. В общем, она могла быть довольна, и если бы ее Серг был дома, то обязательно похвалил свою мать за подобную предприимчивость.
Женщина дернула поводья, заставляя низкорослую гнедую лошадку, впряженную в небольшую повозку, ускорить шаг, и с грустью посмотрела в хмурящееся с утра небо. Ее Серг был аэронавтом, и этот факт почему-то вызывал зависть у многих односельчан. Этот род войск всегда находился под личным покровительством самого императора, и туда брали только лучших из лучших. То, что туда смог попасть парень из далекой от столицы деревушки, было просто чудом – рукой провидения.
Ее мальчик с самого детства грезил о небе, а после того как в городе на ярмарке увидел настоящий дирижабль, сам попытался построить такой из старых мешков, надув их дымом. В тот день он едва не спалил сарай и получил от отца прутом, но мечту свою о небе не оставил. Впрочем, отец его поддерживал и даже оплатил учебу в старшей школе, прекрасно понимая, что без хорошего образования мечта сына о небе так ею и останется. А уж как он радовался, когда их Серг появился на пороге родного дома в новой кожаной куртке и шлеме с большими стеклянными очками…
О проекте
О подписке