Гера, как всегда молча, работала, протирая специальной жидкостью поверхность доски. Она была не очень высокая, и поэтому, чтобы дотянуться до верхнего края, девушке приходилось привставать на носочки. Рен, конечно, не мог упустить случая, чтобы не помочь. Подкравшись, он подхватил Геру за талию и приподнял. Такой ответной реакции не ожидал никто. Девушка с диким воплем буквально выпрыгнула из рук изумленного Айко, оттолкнувшись от его груди ногами. Антон, мывший парты в верхних рядах, в два прыжка оказался внизу и набросился на Рена, который от неожиданного толчка девушки только поднимался с пола. К счастью, Андрей оказался рядом. Он схватил парня и несколько минут спокойно удерживал его, в то время как Айко, у которого ударом была рассечена верхняя губа, держали Кирилл с Георгом. Рен, правда, успокоился быстро и, под строгим взглядом Минако, отправился в другой конец аудитории. Тем временем Тина с Эрикой, пытались привести в чувство Геру, которая судорожно всхлипывала, сжавшись в углу.

– Кир, иди сюда, – неожиданно позвала его Эрика.

Кирилл вопросительно посмотрел на Андрея, который держал смотревшего на всех волком Антона, но гигант только пожал плечами.

– Смотри, – сказала девушка, когда он подошел к забившейся в угол Гере. Она осторожно раздвинула густую челку, ниспадающую на лоб вздрагивающей девушки, и Кир увидел знакомые знаки.

– «Вторичница»?

– Да, – кивнула Эрика. – Только почему-то знаки тусклые. Она, видимо, их всегда под макияжем скрывала, а тут размазала.

– Черточка и точка, – пробормотал Кирилл. – Если не ошибаюсь, пятая возрастная категория.

– Пятая категория? – Тина, стоявшая рядом, вопросительно посмотрела на парня.

– Не заморачивайся, – махнул рукой Кир. – Просто знаю. Но действительно знаки слишком тусклые. К тому же, если она уже в вузе, это значит, она должна иметь статус гражданина, а тут пятая категория. Странно.

Он развернулся и подошел к Антону, который уже спокойно стоял рядом с Андреем, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдал за Киром.

– Ты тоже «вторичник»?

– Это тебя заботит? – злобно бросил тот.

– В принципе нет, только почему у Геры такая реакция на то, что Айко к ней притронулся?

Антон пожал плечами и отвернулся, всем видом давая понять, что говорить не желает. Кир только покачал головой. Сообщать Дорнеру не стали. Все дружно решили, что это внутриотрядное дело и надо разобраться самим. Айко, правда, поворчал, но после того как Антон извинился, успокоился. Вечером собрались в комнате Андрея, решая, что делать дальше?

– Знаешь, Антон, если она так и дальше будет срываться, ну я прям не знаю? – Георг развел руками.

– Действительно, почему она так реагирует? – спросила Минако. – Айко, конечно, идиот, но ведь ничего страшного не сделал.

Антон, отвернувшись к окну, молчал.

– Антон?

– Я завтра подам заявление Дорнеру о переводе, – буркнул он в ответ на оклик Эрики.

– О перевода куда? – Георг покачал головой. – Думаешь, в других отрядах лучше будет?

– Не знаю.

– Не знает он, да…

– Подождите, – прервал их Кирилл, молча сидевший до этого в кресле у стола и напряженно размышляющий над всем увиденным. Он повернулся в кресле и пристально посмотрел на Антона.

– Поправь меня, если я не прав. Судя по знакам, у Геры пятая категория.

Соболев с подозрением покосился на Кира и кивнул.

– Однако, так как вы уже учитесь здесь, значит, приобрели статус гражданина.

Снова согласный кивок.

– Нестыковка, – Кирилл вздохнул. – Знаков не должно остаться, а это значит…

Антон вздохнул.

– Гера и я – мы из одной партии, если присмотритесь, увидите сходство. Она была одной из лучших в выпуске, к сожалению, у нее врожденный дефект. Она боится обычных людей. Не знаю почему. Да и никто не знает. Наши воспитатели только руками разводили. Занятия с психологами интерната частично решили эту проблему, но Рен подкрался к ней слишком неожиданно. Кстати, извини еще раз, я, как только слышу ее крик, неадекватно реагирую.

– Да ладно, проехали, – махнул рукой Айко, трогая опухшую губу. – Заживет.

Антон кивнул и продолжил:

– Ее ожидало незавидное будущее. Но Дорнер дал нам шанс, к тому же была надежда на то, что постепенно, общение в коллективе излечит ее фобию. Вот так. А теперь решайте, если что, я готов написать заявление.

Он коротко поклонился и, развернувшись, вышел из комнаты. Кирилл, извинившись, тоже поднялся и под вопросительными взглядами друзей, молча, вышел вслед за Антоном.

– Антон, погоди, – он догнал спускавшегося по лестнице парня. – Сказка про фобию мне очень понравилась. А если правду?

– Не хочу об этом говорить, – Соболев отвернулся.

– Понятно, так я и думал, – он на секунду задумался. – Она не доверяет никому?

– Практически, – кивнул головой Антон. – Я с самого начала был против этой аферы, лучше было бы остаться в интернате.

– И смотреть, как ее стерилизуют, чтобы отправить во внешние поселения…

«Вторичник» вздрогнул и схватил Кира за ворот рубахи.

– Да кто ты такой, что все так знаешь?

– Отпусти, – Кирилл спокойно посмотрел в глаза парня, и тот разжал кулаки. – Этому делу не поможешь. Могу я с ней поговорить?

– Сомневаюсь, – Антон вздохнул. – А ведь она была такая жизнерадостная.

Парень махнул рукой.

– Ладно, пошли.

Они спустились вниз и, пройдя по коридору, остановились около комнаты Геры.

– Гер, – стукнул в дверь Антон. – Открой, пожалуйста.

Несколько минут за дверью было тихо, затем послышались легкие шаги. Замок щелкнул, и они, переглянувшись, вошли в полутемную комнату. Девушка сидела на кровати, поджав под себя ноги. Ее волосы были взлохмачены и спутанными прядями падали на лицо.

– Гера, – Соболев опустился рядом. – Успокойся. Это же наши ребята. Айко хороший, прости его.

Девушка молча мотнула головой и еще дальше отодвинулась в угол. Антон только грустно вздохнул и обреченно посмотрел на Кира. Тот кивнул и набрал на «запястнике» домашний номер, выставив функцию «конференц-связи». Экран развернулся почти на всю стену, залив комнату призрачным светом.

– Мам, привет.

– Кирилл? – Ирина посмотрела на сына, потом на удивленного Антона, и, наконец, ее взгляд упал на скрюченную девичью фигурку. – Что случилось?

– Мам, Лиа дома?

– Конечно, – кивнула женщина. – Спать собирается. Позвать?

– Кирилл, – Лиа, одетая в нечто полупрозрачное, впорхнула в зону видимости, заставив Кира поперхнуться, а Антона – поспешно отвести глаза. – Ой, ты не один.

Она на мгновение исчезла из зоны, а когда вновь появилась, то на ней уже был короткий халатик.

– Привет, сестренка.

– Привет, – лицо девушки расплылось в улыбке. – Ты почему почти не звонишь? Я соскучилась.

– Лиа, ты же знаешь.

– Все равно, – девушка обиженно надула губки.

– Ладно, ладно, – Кир прижал руку к груди. – Обещаю звонить хоть раз в неделю.

– Два раза.

– Лиа.

– Два раза.

– Хорошо, – он поднял руки вверх, показывая, что сдается, а девушка весело запрыгала, хлопая в ладоши.

– Кстати, познакомься с моими друзьями. Это Антон и Гера.

– Ой, – Лиа привычно поклонилась. – Извините меня, я Лиа группа 234-Л, ой, – она извиняющее улыбнулась, – простите, забыла. Я Лиа Градова, сестра Кирилла, мне очень приятно познакомиться с друзьями моего брата.

– Антон Соболев, – парень тоже поклонился, заставив девушку удивиться.

– Я Гера Соболева, – неожиданно раздалось из-за спины Кирилла.

Антон вздрогнул и, обернувшись, внимательно посмотрел на сестру. Та откинула волосы назад и, приветственно помахав рукой смотрящей с экрана Лиа, повернулась к Киру и впервые улыбнулась.

Глава 4

К середине декабря морозы ударили нешуточные. Ночью цифры электронного термометра, встроенного в стекло окна, замирали на отметке минус 37 градусов, днем, кстати, было не намного теплее. Хорошо, что до главного корпуса академии от их казарм было всего минут десять быстрой ходьбы, а так, пожалуй, не спасла бы даже зимняя форма. И если девушкам выдали шубки, которые доходили им до колен, то куртки парней были «несколько» короче. Причем не спасал даже подогрев одежды. Айко, впрочем, отличился и тут. Он залез в температурный блок и основательно там поковырялся, пытаясь увеличить температуру подаваемого под куртку воздуха. Температуру он увеличил, но после этого, идя по улице, стал больше всего напоминать дымящийся паровоз. Струйки теплого воздуха вырывались у него из воротника и рукавов, облаком окутывая парня. Блок пришлось отключать. Завхоз академии на просьбу выдать новую куртку или хотя бы заменить термоблок, только показал фигуру из трех пальцев, заявив, что нечего заниматься дурацкими экспериментами. Так что теперь Рену приходилось мерзнуть вдвойне. Георг взялся за ремонт блока, но пока у него все не доходили руки.

Антон с Герой после того случая стали более общительны. Гера к тому же повадилась проводить вечера в комнате у Кира, вызывая плохо скрываемое недовольство Эрики. Кирилл же боялся выгонять «вторичницу», видя, насколько хрупко установившееся взаимопонимание. К тому же Гера ничем ему не мешала, тихонько сидя в уголке кровати и смотря передаваемые по «информеру» новости и фильмы, а как только Кир начинал готовиться ко сну, так же молча исчезала. Антон сперва волновался за свою «родственницу», но, видя отношение к ней Кира, – через некоторое время успокоился.

Как ни странно, но Кир стал замечать, что Минако как-то по-другому стала смотреть на Айко, вот только его друг этого не замечал, вызывая гнев девушки. Он вместе с Георгом все свободное время просиживал над его металлоломом, пытаясь, что-нибудь восстановить, и, если им это удавалось, радости ребят не было предела. Бедная Минако героически терпела это новое увлечение Рена, изредка жалуясь на него Киру, который в свою очередь пытался деликатно намекнуть Айко, к сожалению, безрезультатно.

Андрей с Тиной, наконец, определились с местом проживания и перебрались в комнату парня, которая была чуть больше, чем у девушки, к тому же, как и Кириллова, имела балкон. Эти двое были по-настоящему счастливы, и Кир завидовал им «белой завистью».

К концу декабря вместо ожидаемых экзаменов их снова завалили различными тестами, иногда совершенно нелепыми. Например, Кирилл так и не понял, зачем надо было собирать трехмерную «вирт-модель» человека, используя при этом только заданную тестом цветовую гамму. А Айко вообще раскрашивал виртуальных рыбок, причем ровно сто штук, рыбки должны были быть не похожи по цветовым решениям, но давалось всего три цвета. Конечно, можно было использовать различные оттенки этих цветов, цветовые переходы и орнаменты, но когда Рен это сделал, на него было жалко смотреть. По мнению Кира, у него даже шевелюра поредела, а обгрызка ногтей дошла уже просто до неприличного уровня.

К тому же в рядах кадетов стали намечаться потери. Многие подали заявления, не выдержав непривычного для них уклада жизни, но были и просто отчисленные, в основном по причине: «неуживчивости и не нахождения взаимопонимания с товарищами». Так, по крайней мере, объявил Дорнер, зачитывая приказ. Всего к Новому году академию покинуло около пятидесяти человек. К счастью их группа, и так не полная (все остальные отделения насчитывали по десять человек), потерь не понесла.

Новый год как всегда пришел неожиданно. Тридцатого декабря девушки все свободное время посвятили приготовлению различных блюд, забивая ими небольшие «хроны», имеющиеся в каждой комнате. Продукты, кстати, доставили заранее в трех глайдерах, их девушки заказали почти за месяц у Дорнера, по совету знакомых второкурсниц. Ребята же все два дня провели на установке и украшении елки. Из леса ее приволокли с помощью «сейпера», на внешней подвеске, и установили на главной площади, а их группе было поручено украшение. Причем делать это пришлось с помощью гравипогрузчика, которым толком никто управлять не умел. Поэтому первые подъемы на нем вдоль елки были похожи на прыжки пьяной лягушки.

– Это какой-то бешеный дельфин, – простонал Айко, в очередной раз выбираясь из близлежащего сугроба.

– Почему дельфин? – спросил Кир, отряхиваясь.

– Ну, вопреки представлениям, не все из них любят, когда на них катаешься, стоит взяться за плавник, такие выкрутасы начинают выделывать.

– Может, им просто ты не нравишься? – усмехнулся Андрей, который вместе с Антоном распутывал ленты гирлянд.

Айко демонстративно игнорировал вопрос, с непроницаемым видом вновь взбираясь на висевшую неподалеку платформу. В конце концов, они освоились с управлением, и дело пошло на лад. Игрушки вешали почти целый день, по очереди меняясь на платформе. Хорошо еще, что девушки не оставили в трудную минуту и регулярно, то одна, то другая, приходила с горячим термосом. Закончили уже 31-го около четырех и, напоследок проверив гирлянды, доложили Дорнеру о выполненной работе, после чего – уставшие – отправились в казарму, где тут же были привлечены девушками к различной шинковке и нарезке. Многофункциональный пищекомб был всего лишь один, и тот стоял в комнате у Кира, которая на эти дни превратилась в кухню. Даже спать он был вынужден в опустевшей комнате Тины. К счастью, среди хлама Георга обнаружилась рабочая СВЧ-печь, которая тут же была пущена в дело, несмотря на активные протесты сержанта и его заявления об антикварности данного предмета.

В семь часов на экранах «информеров» зажглось сообщение об общем сборе на площади к 21–00. Девушки спешно принялись сворачивать свою готовку, торопливо докидывая последние ингредиенты в салаты, и дружно кинулись в свои комнаты краситься, а ребятам выпал часок спокойствия. Айко как всегда притопал к Киру и, обнаружив оставленный на столе салат, который кто-то из девушек забыл убрать в «хрон», начал рыскать в поисках ложки, но все испортила Гера, как всегда заявившись в комнату к Кириллу. Она уже была одета в форму, а свою шубку держала перекинутой через руку. Рену только оставалось грустно вздохнуть и с независимым видом, «втрамбовать» салат в «хрон». Как раз за этим делом его застала Эрика, которая пришла к Киру, притащив с собой все свои косметические принадлежности. Искоса глянув на Айко, который с видом «а я что?» ретировался к двери, она решительно направилась к Гере и буквально силком усадила ее за стол, превратив экран «информера» в некое подобие зеркала. Гера умоляюще посмотрела на Кирилла, но тот только развел руками. Антон, заглянувший к Киру, обнаружил, что его «родне» делают макияж, несколько минут непонимающе хлопал глазами, а затем, тихонько присвистнув, смотался из комнаты, оставив Кира одного наблюдать за премудростями нанесения «женской боевой раскраски».

В 21–00 все собрались на площади. На этот раз строгого построения не было, однако, едва на импровизированной трибуне, в качестве которой выступил знакомый подъемник, появился командор Майер, как разговоры смолкли и все повернулись к нему. Майер был как никогда краток. Поздравив всех с наступающим, он объявил, что до десятого января объявляются выходные, а с первого января всем желающим будет предоставляться транспорт для поездки домой. Напоследок предупредил, что они являются студентами академии и, не дай бог, он или кто-то из преподавателей увидит кого-нибудь в не очень адекватном состоянии, этот кадет до конца зимы будет у него не то что кабинеты драить, он еще кибер-уборщиков туалетов для него обесточит.

Без пятнадцати двенадцать все собрались в вестибюле казармы, превращённой по такому случаю в некое подобие кают-компании. Без пяти минут на экране «информера» появилось изображение Солнечной системы, на фоне которого всех жителей системы поздравил нынешний ее глава. Затем зазвучал гимн, и изображение системы рванулось, стремительно приближая Землю. Камера пробила облака, стремительно пронеслась над океаном, затем под ней мелькнули огни города, она пронеслась над заснеженной тайгой, и снова вдали загорелись городские огни, камера сделала еще один стремительный прыжок и зависла напротив часов Спасской башни Московского Кремля. Часы начали отбивать последние секунды уходящего года.

Затем они веселились, пили шампанское и сладкую шипучку, поздравляя друг друга с Новым годом. Айко торопливо пробовал все салаты, пока Минако не вытащила его из-за стола и не заставила танцевать с собой. А в небе, над центральной площадью академии, в это время с грохотом начали расцветать огненные шары салютов. Все дружно начали собираться на елку, но в этот момент дверь казармы распахнулась, и в нее ввалился Дед Мороз с мешком подарков. Около получаса все дружно читали стишки про Новый год, самым популярным из которых была небезызвестная, «родившаяся в лесу елочка» – в различных вариациях. Дед Мороз раздал всем подарки и, выпив напоследок полбутылки шампанского, отправился дальше. Подарками, конечно, же, оказались новогодние посылки из дому, что оказалось неожиданностью практически для всех. Особенно радовался Айко, обнаруживший в своей посылке бутылку с тем, что он назвал «кокосовым напитком богов». Кирилл обнаружил в своей посылке фотографии матери с Лиа, а еще шар спирса, который тут же убрал подальше. Андрею мать прислала теплый вязаный свитер, да не один, второй, к радостному удивлению девушки, по размерам точь-в-точь подходил Тине. Минако получила в подарок прекрасный браслет, переливающийся всеми цветами радуги, но Кириллу показалось, что девушка не слишком радовалась этому подарку. Эрике мать прислала новое платье, которое она тут же умчалась примерять, и, когда вернулась назад, даже у Кирила что-то екнуло в груди. Подарки получили даже Антон с Герой, правда что, Кир не заметил, ибо Антон сразу забрал коробку и унес ее.

Когда они пришли на елку, там вовсю уже шел концерт. Народ веселился на полную катушку. В одном углу площади две группы устроили настоящую снежковую войну, и Айко с Георгом тут же присоединились к ней, утащив с собой и Минако. Эрика потащила Кира поближе к установленному у елки помосту, где разворачивалось основное действие, и они влились в ряды кружащегося в танце новогоднего хоровода, потеряв остальных. Замершие и усталые, они вернулись в казарму где-то к трем ночи, обнаружив сидящих за столом Айко и Георга. Минут через десять стали подтягиваться и остальные. Рен с заговорщицким видом разлил по стаканам подаренный ему напиток и провозгласил тост за счастливый год. Напиток оказался приторно сладким, но почему-то он обжигающим комком рухнул вниз. Его коварство стало ясно только минут через десять, особенно после еще двух бокалов шампанского. Девушки все раскраснелись и задумчиво косились в сторону разговорившихся парней. Вскоре из-за стола незаметно исчезли Тина с Андреем. Потом неожиданно Гера потащила Кира на очередной танец, опередив Эрику, которая, фыркнув, стала танцевать с Антоном. Следующий тост Айко следовало бы, наверное, пропустить, ибо дальнейшее Кир помнил несколько смутно. Георг вырубился почти сразу после тоста, свернувшись клубочком на диванчике. Минако, обнявшись с Айко, о чем-то горячо спорила, причем, чтобы доказать свою правоту, звала парня дойти до ее комнаты, но Рен отважно не сдавался, вожделенно косясь на ломящийся от снеди стол. Эрика с Герой попеременно таскали Кира танцевать, причем так зыркали друг на друга, что Антон, тоже попадавший в этот круговорот танцев, только испуганно косился в сторону Кира. Наконец Айко, выбрав момент, пока Минако отлучилась, толкнул на пару с Антоном новый тост, и тот со вздохом облегчения присоединился к Георгу.

Проснулся Кир утром, лежа поперек своей кровати, с больной головой. С трудом поднявшись на ноги и мысленно ругая Айко за его сладенький напиток, он доплелся до душа и, бросив взгляд на свое помятое отражение, с изумлением обнаружил на обеих щеках следы помады, причем разной.

Так закончился его первый студенческий Новый год.

Новый семестр принес и новые неожиданности. Во-первых, всем был роздан список специальностей и предложено выбрать одну из них в течение недели. Этот выбор должен был определить дальнейший путь обучения кадета – его специализацию.