Пять

Осваивать видавший виды компьютер Клавдии ему не пришлось. Едва Илья отлежался, хозяйка принесла старенький терминал-браслет и показала, как им пользоваться. Оказалось, совсем не трудно. Правда, полезная информация перемежалась бойкой, навязчивой рекламой, из которой он узнал, что на руке Клавдии красовался только что выпущенный «JK-2030» – слишком навороченная игрушка, которая была ей явно не по карману. Впрочем, не его это дело, сейчас Илью интересовали лишь имена, написанные на ладони. Пока что они были единственной зацепкой, способной вернуть его личность.

Открыв виртуальное окно поиска, он вбивал фамилии с ладони одну за другой.

Талеб Насонов. На экране возникло совершенно незнакомое лицо – черные волосы, смуглая кожа, умные, глубоко посаженные глаза. Насонов оказался известной личностью. Сеть услужливо подкидывала многочисленные фото, интервью, воспоминания коллег и просто случайных знакомых.

Насонов был полукровкой – мать русская, отец индиец. Еще в школе он показал недюжинные способности в программировании, выиграв все существующие соревнования и получив все возможные титулы. В двадцать лет основал свою фирму, в двадцать три заработал свой первый миллион. Но знаменитым он стал после создания Города – виртуальной площадки, оказавшейся для многих ожившей сказкой, воплощением мечты.

Чтобы попасть в Город, не требовалось ничего – ни денег, ни специального допуска. Есть устройство для выхода в Сеть – добро пожаловать. В Городе каждый мог стать тем, кем хотел. Тем, кем не мог стать в реальном мире. Любая фантазия там была осуществима. В Городе все были равны, деньги и положение здесь не значили ничего. Более того, зачастую богатые, солидные и влиятельные в реальном мире люди в виртуальности выглядели бледнее, чем подростки и аутсайдеры.

Город был изумительно красив, особенно его центр, нарисованный женой Талеба. Илья разглядывал скриншоты, восхищаясь талантом художницы. Набережные, площади, дворцы, соборы лишь отдаленно напоминали реальные объекты и выглядели фантастически прекрасными. Подножия Ростральных колонн обвивали Ктулху и Дагон, скульптуры сфинксов и львов на набережных могли двигаться и разговаривать. Над сказочной громадой Исаакиевского собора летали ангелы, крышу багрового Михайловского замка оседлали злобные горгульи, во рве плескалась стекающая со стен кровь, а Петропавловская крепость на острове посреди залива четырежды за сутки меняла облик.

А потом жизнь Талеба круто пошла под откос. Сначала погибла в автокатастрофе жена. Поговаривали, авария была подстроена – Насонову отомстили за отказ продать права на Город. Потом тяжело заболела дочь. Чтобы оплатить лечение, Талеб распродал все, что имел: фирму, дом, акции, патенты. Далее след Насонова терялся. Больше никакой информации о судьбе Талеба вплоть до его смерти Илья не обнаружил. Происшествие в лаборатории, названное причиной гибели Насонова, вызвало новый всплеск интереса к его персоне. Опять заговорили о правах на Город, вспомнили гибель жены, фантазировали насчет работы Насонова на триаду, но дальше фантазий и слухов не продвинулись. Официальное расследование, если и проводилось, то спустя рукава, Илья нашел лишь скупое сообщение властей, не проясняющее ничего. Некоторое время журналисты и завсегдатаи Сети перемывали слухи и домыслы в поисках криминала, но потом их интерес сошел на нет.

В отличие от Насонова Елена Клаудия Ортис – узкий специалист в области психологии искусственного интеллекта – была совсем не публичной фигурой. Была – потому что женщина погибла через полгода после смерти Насонова. И вновь катастрофа, подробности которой попытались замять.

Терминал вывел на экран немногочисленные изображения немолодой элегантной женщины с добрыми глазами. Как и в случае с Насоновым, Илья был уверен: он никогда с ней не встречался. Он начал читать статью Ортис, напечатанную в русскоязычном издании «Нейчер», но быстро запутался в терминологии. Что ж, зато теперь он знал точно: ни программистом, ни психологом он не был.

С остальными, входящими в «шестерку», дела обстояли не лучше, с одной лишь разницей – они были живы.

Биохимик Карел Климович давно не давал о себе знать. Последняя информация о нем, которую удалось найти Илье, была восьмилетней давности – именно тогда Климович оборвал все старые контакты. Должность в научном отделе крупной корпорации он оставил еще раньше. Темы диплома и диссертации для Ильи выглядели настоящей китайской грамотой – ни одного знакомого слова, а с фотографий смотрел совершенно незнакомый мужчина. Импозантный, слегка женоподобный и знающий себе цену.

Двое умерли, один пропал, и все это произошло восемь лет назад. Такое не может быть совпадением, нужно рыть дальше.

Чуть лучше дело обстояло с детским нейрохирургом Андреем Тамлиным. Он уволился из городской больницы два года назад, не оставив ни личных координат, ни нового места работы. Но два года – не восемь, должны остаться следы. Однако и тут Илью подстерегала неудача. Гостевая на личной страничке Тамлина пестрела поздравлениями с праздниками и вопросами от бывших пациентов, только ни на один вопрос Тамлин так и не ответил. И вообще за эти два года ни разу не появился в Сети. Старые, десятилетней давности фотографии, изображали невысокого молодого мужчину заурядной внешности и мало что могли дать – с тех пор Тамлин наверняка сильно изменился.

Инженер и специалист по микрочипам Михаил Березин тоже не горел желанием рассказывать о себе всем и каждому. Его профиль содержал лишь фото трехлетней давности и самые общие, на первый взгляд абсолютно бесполезные сведения. Даже не удалось найти место его работы.

Илья откинулся на спинку стула и задумался: что могло связывать давно вышедшего из детского возраста инженера с Тамлиным? Никаких идей в голову не пришло. Он вздохнул и открыл последний профиль.

Единственной публичной фигурой в этой странной «шестерке», да и вообще, по-видимому, просто общительным и открытым человеком была Римма Беккер. Эффектная шатенка без возраста, известный ученый, генетик, нейрофизиолог, чьи многочисленные фото украшали Сеть. Ее любили журналисты – за красоту, остроумие, эрудицию. Любила молодежь – за генномодифицированные живые игрушки. Ее даже любило научное сообщество, которое вообще никого не выносит.

Что связывало этих людей? Почему он написал их имена на ладони? В том, что писал он сам, Илья уже убедился, изрядно почиркав старую газету, – почерк был его. Судя по всему, начинать надо с Риммы. Но что он ей скажет? «Когда я очнулся, в моей голове не было ни единой мысли, но я прочел ваше имя на своей ладошке. Вы, случаем, не помните меня?» И что он будет делать, если она пожмет плечами и скажет «нет»?

Рука, уже тянувшаяся набрать ее номер, замерла. Нет, все-таки лучше поговорить лично. А еще лучше как бы невзначай попасть ей на глаза. Сейчас у Риммы как раз лекция в Центре экспериментальной медицины – отличная возможность, грех не воспользоваться.

Илья закрыл все виртуальные окна и поднялся.

– Собрался куда-то? Не рано ли? – сварливо осведомилась Клавдия, когда Илья вышел из отведенной ему комнатушки.

– Думаю прогуляться по городу, может, вспомню что, – уклончиво ответил он.

– Ну, погуляй, погуляй. Только тебе деньги же нужны будут, на транспорт хотя бы. Сейчас…

В воздухе перед Клавдией повис небольшой экран. Илья отступил на шаг назад и покачал головой.

– Бери-бери. Отдашь, когда заработаешь.

– Спасибо. Только… – он замялся, не зная, как спросить.

Клавдия показала глазами на терминал-браслет на его руке:

– Тебе ничего не нужно делать, автоматика на входе все сделает сама.

Илья кивнул, накинул почищенную Клавдией куртку и вышел из квартиры.

Томаша он нашел все в той же заброшенной церкви. На этот раз прием был более теплым – Илью уже не пытались сбить с ног.

– Мне нужны деньги и документы.

– Деньги всем нужны, – ухмыльнулся рыжий. – Как рассчитываться будешь?

– Отдам, не беспокойся.

– Да я не за бабки волнуюсь – их ты по любому отдашь, а за тебя. Не родился еще тот урод, что Томаша кинул. Ладно, жди.

Он отогнул край грязного брезента и рявкнул в темноту:

– Микки!

Спустя две минуты Илья стал обладателем документов на имя Маркова Ильи Борисовича тридцати двух лет и небольшой суммы на счету.

До Васильевского острова он доехал быстрее, чем ожидал, – метро работало отлично. Поднялся на поверхность, обошел станцию и направился в сторону Невы, к Кунсткамере.

Город казался похожим и непохожим на тот, что хранила память. Почему-то помнилось, что на Шестой линии никогда не росли деревья, а на углу с Большим проспектом был разбит сквер. Сейчас здесь стояла церковь нарядного розоватого оттенка. «Андреевский собор», – прочитал Илья надпись на воротах. Не было здесь никакого собора или память подвела его? Да и остальные здания, выкрашенные в теплые жизнерадостные оттенки, в его памяти сохранились совсем другими – более мрачными, без ярких вывесок и «маркизов» над окнами.

Некоторые названия магазинов казались знакомыми, зато о других он никогда не слышал. Довольно часто встречался логотип надкусанного яблока с надписью Apple, только судя по витринам, торговали здесь явно не фруктами. Еще удивляло небо над головой. Почему-то здесь, в центре, оно выглядело будто покрытым бликующим стеклом или прозрачной пленкой.

Илья запрокинул голову, рассматривая бегущие по небу перламутровые облака.

– Краси-и-иво, – протянул рядом детский голосок. – Тоже любишь смотреть на купол? Но еще красивее, когда он показывает радугу.

Рядом с Ильей стоял малыш лет семи.

– Как это – показывает? Радуга бывает после дождя. Я думал, ты уже большой и знаешь об этом, – улыбнулся Илья.

– Сам ты ничего не знаешь, – нахмурился малыш. – Радугу включают весной и летом по субботам. А зимой включают северное сияние.

– Мишенька! – раздался сзади мелодичный женский голос. – Я же тебе объясняла! Нельзя первым заговаривать с незнакомыми.

– Да тут какой-то странный дядя, он про радугу не слышал!

– Не все знают про купол, в городе много туристов, – назидательно заметила женщина, беря мальчика за руку.

Туристов в центре Васильевского острова действительно было много. Нарядно одетые, никуда не спешащие, праздно глазеющие по сторонам – они попадалось все чаще.

Илья свернул на набережную. Сфинксы на месте, все также сторожат покой города. На другом берегу Невы, прерывая стройную шеренгу фасадов, сиял золотом купол Исаакия. А вот еще одна замеченная странность – на набережной почему-то не было машин. Совсем. Люди передвигались в каретах, как двести лет назад, только запряженные в них лошади оказались не реальными, живыми животными, а голографической картинкой.

Поглядывая по сторонам, Илья не заметил, как добрался до двухэтажного желтого здания Центра медицины. Перед главным входом, смеясь, курила пестрая стайка молодых людей. Он думал, что встретит здесь ученых в строгих костюмах, серьезных студентов с пачкой учебников под мышкой, а увидел вызывающе одетую толпу, место которой на новогоднем карнавале или праздновании Дня дурака.

Высокий парень в блестящей куртке с зелеными дредами панибратски хлопнул Илью по плечу.

– Бро, ты на лекцию? Так Римма все отменила.

– Как же так?! – досадливо поморщился Илья.

– Что, срочно понадобилась? – в голосе парня прорезалось сочувствие.

– Да, но…

– Так да или но? – усмехнулся «блестящий». – Не парься, сейчас сообразим в лучшем виде.

На секунду его глаза остекленели, будто душа покинула тело, затем он кивнул:

– Нашел. Она на пляже Петропавловской крепости.

И, хихикнув, добавил:

– И что там наша мадам забыла?

– Спасибо! – на ходу бросил Илья и со всех ног помчался в сторону Петропавловки.

Спешащий человек в этом праздном, прикрытом защитным куполом мирке спокойствия и благополучия выглядел чужаком. Люди оглядывались на Илью, изумленно поднимали брови, хмурились. Проскочив Биржевой мост, он выбежал на почти безлюдную Мытнинскую набережную, через Кронверский мост попал на Заячий остров и застыл на месте. Петропавловская крепость совсем не изменилась, именно такой он ее и запомнил – с гранитными бастионами, устремившимся вверх золоченым шпилем собора, старинной брусчаткой… Только почему-то не хватало одного бастиона, Зотова, ближайшего к мосту. Сейчас на его месте проходила глухая ровная стена.

Илья с удивлением оглядывался по сторонам, но люди спокойно проходили мимо. Неужели память его подвела? Ладно, не до бастионов сейчас, есть дела поважнее. Он заметался, ища выход на пляж, бросился через двор к Неве и заметил Римму. Прижав локтем сумочку, она с трудом брела по крупной брусчатке. Высокие каблуки соскальзывали с вдавленных в землю булыжников, попадая в промежутки между камнями. На красивом лице женщины застыло страдальческое выражение.

Римма доковыляла до ворот, ведущих на пляж, и прямо по песку в своих дорогих лодочках направилась к поджидавшим ее мужчинам. Высокий худощавый человек с коротким ежиком волос оказался Михаилом Березиным – Илья узнал его. Второй напоминал бомжа – седеющие, давно нестриженые космы, неопрятная борода, старая куртка не по размеру.

Римма остановилась рядом с мужчинами. Илья поймал ее растерянный, словно ищущий помощи у бастионов Петропавловки, взгляд. Надоедливая реклама, чуя в женщине состоятельного человека, так и крутилась подле нее. Римма недовольно поджала губы и легким взмахом руки отогнала висевшую перед глазами навязчивую картинку.

С берега открывался потрясающий вид на Зимний дворец и Стрелку Васильевского острова. Белоснежный туристический флаер пронесся над самой водой, подняв небольшую волну. Дрожащее кружево пены лизнуло ботинки Березина, но он даже не заметил этого.

– Пару дней назад в Сети промелькнула информация о взломе серверов Северного научного кластера. И хотя по официальной версии обойти файервол не удалось, вчера в черном сегменте Сети был выставлен на продажу вот этот проект. – Березин вывел изображение на раскрывшийся в воздухе виртуальный экран. – Ничего не напоминает?

Легким движением указательного пальца он увеличил картинку.

– Очень похоже на нашу разработку, – пробурчал «бомж», вглядываясь в мелькавшие схемы. – Практически один в один. Я думал, что все файлы «Точки Омега» уничтожены, это не так?

– М-м… Не совсем, – нервно заметила Римма. – Но зачем кому-то понадобилось красть то, что делалось просто для тренировки ИНС¹?

– Хороший вопрос, – одобрительно кивнул Михаил. – Правильный. А вторым правильным вопросом будет: как вообще посторонний человек смог узнать о том, что эти файлы хранятся на серверах Северного? Даже я об этом не знал.

– Посторонний? Сильно сомневаюсь, – уголком губ усмехнулся «бомж».

Римма дернулась, чуть не выронив сумочку.

– Думаешь, это мог быть кто-то из наших?

«Бомж» деланно пожал плечами и повернулся к Михаилу.

– Да, кстати, а что с остальными членами нашей шестерки?

– Талеб и Елена мертвы, Карела я не смог найти.

– Я не знал про Елену, – задумчиво проговорил бомж. – Когда?

– Почти сразу после смерти Талеба. Автокатастрофа.

– Но ведь… – бомж замялся. – Это не могло быть из-за его гибели?.. Она же любила его… Не могла же она…

– Это была просто авария, – отрезал Березин.

– Почему ты не смог найти Карела? – нервно перебила его Римма. – Разве такое может быть в наше время?

– А почему нет? – пожал плечами Михаил. – Если человек не хочет выходить на контакт, на его поиски можно затратить массу времени, гораздо больше тех сорока восьми часов, которые были у меня.

– Но если Карел жив, то почему избегает нас?

– Мало ли какие причины, – отмахнулся Березин. – Вот Андрей, к примеру, – он кивнул на «бомжа». – Думаешь, если бы он не отозвался на мой звонок, сумел бы я найти его за пару дней в питерских трущобах? Даже при всех моих возможностях.

– Неужели ты считаешь, что Карел смог бы опуститься до уровня… – начала Римма и прикусила язык, виновато взглянув на Андрея.

Тот невесело хмыкнул.