Таким образом, можно сделать промежуточный вывод о наличии у восточных славян к IX веку элементов протогосударства, хотя и не у всех племён. Но возникновение древнерусского государства во всех отечественных учебниках и пособиях связано с именем викингов – норманнов, которых славяне называли варягами. Роль скандинавов в создании древнерусского государства косвенно признают даже противники так называемой «норманнской теории», столь яростно с ней полемизируя, что поневоле начинаешь вслушиваться в аргументацию их оппонентов. Однако суть формирования структуры управления в древнерусском государстве неразрывно связана с приходом варяжских дружин. Были ли они создателями государства или пришли на всё готовое, как утверждают адепты норманнской и антинорманнской теорий создания государства на Руси? Формально летописи гласят, что новгородцы, передравшись друг с другом, по совету старца Гостомысла, в 862 году отправили посольство к Рюрику Ютландскому, с предложением прийти и княжить у них. Любопытна, в плоть до сегодняшних дней, социальная мотивация приглашающих, которая при всех редакциях, выглядит следующим образом: «Земля наша велика и обильна, а порядка («наряда») в ней нет. Приходите княжить и володеть нами». Смысл приведённой здесь общеизвестной исторической фразы в некоторых аспектах актуален и до сегодняшнего дня. Но применительно к тому периоду исторического развития они показывают ряд обстоятельств места и времени, приведших именно к такому решению. Первое – обращение к варягам. Именно в IX веке на севере Европы викинги – варяги были главной военной силой. А именно военные возможности в Средневековье были решающими при создании государственных образований. Славяне не могли договориться между собой о системе приоритета той или иной племенной общности, хотя бы из-за разности в социальном и экономическом развитии. Варяги-викинги пришли в Новгород как наёмные дружины, которые должны были обеспечить социальный порядок и защиту от внешнего врага. В этом коренное отличие боевых отрядов норманнов-варягов в Древней Руси от ситуации с норманнами на Западе Европы. Если в западноевропейских странах норманны это пираты, завоеватели, дикие воины, разорявшие страны и рушившие государства (по некоторым данным и сам Рюрик Ютландский, первый князь на Руси, погиб при осаде Парижа в 885–886 годах), то в Восточной Европе варяги суровые воины – наемники, иногда вступающие в драки с местным населением (легенда о Вадиме Храбром вступившим в Новгороде в противостояние с варягами в 864–865 годах), но также купцы, морские и речные первопроходцы, стремящиеся попасть на службу в Византию. Для варягов, появившихся на речных и морских просторах Восточной Европы, Византийская империя была тем средневековым «Эльдорадо», к которому стремились многие поколения скандинавских воинов. Свой проход к Царьграду по ставшему знаменитым торговому пути «из варяга в греки» викинги – варяги прокладывали не столько мечом, сколько торговыми соглашениями и наймом на военную службу к славянским князьям. В последнем случаи варяги были очень необходимы южным племенам восточных славян, поскольку помогали тем же полянам в борьбе с кочевниками – хазарами. Недаром в Киеве укрепились варяжские вожди Аскольд и Дир. Из всех перипетий внешнеполитических ситуаций второй половины IX века видно, что славяне скорее наняли викингов-варягов против хазар-кочевников, чем были завоеваны скандинавами. Несомненно, что великолепная боевая сила варяжских дружин постепенно начинала играть основную роль при решении местных проблем и конфликтных ситуаций. Сами варяги все больше становятся правителями среди восточнославянских племён, накладывая на них дань, собираемую старым славянским способом – полюдьем. Было ли это завоеванием? Летопись временных лет всегда на своих страницах изображает варягов суровыми воинами, но никогда не дает им эпитета «поганые», которым награждались кочевники. Дань варягам, собираемая с европейской рациональностью, не ложилась тем тяжелым бременем всеобщего разорения от набегов кочевых племён, которые испытывали славяне от жителей степи. Достаточно быстрый рост структур государственности – 862 год, призыв на княжение, 882 год захват Олегом Киева, 907 год – первый общеславянский и варяжский поход на Византию – все это показывает наличие почти готовых условий для формирования государства. К обеденному столу зовут тогда, когда он накрыт. Таким образом, варяги исполнили в среде восточных славян динамичную социальную роль катализатора государственного устройства, растворившись впоследствии в новообразованном ими социуме.

Большую роль в этом своеобразном этническом симбиозе (термин Л.Н. Гумилева) сыграли брачно-семейные отношения. Семья, как известно, ячейка общества, его первый социальный организм. Многие варяги оставались навсегда на просторах будущей Киевской Руси, связав свой личный интерес с интересом местного населения. Именно браки со славянками стали главным элементом интеграции викингов-варягов в славянскую жизнь. Нехватка женского населения в Скандинавии (из-за скудости почв, при неурожаях девочек до трех лет относили в лес, на съедение волкам, поскольку мальчик-воин в будущем может принести добычу) вынуждала многих варяжских воинов жениться на славянских женщинах. Участие в постоянных походах, прерываемых только зимой, долго сохранявшийся религиозный приоритет скандинавского воина – смерть в бою с мечом, иначе не попадёшь в скандинавский рай – Валгаллу, все это ограничивало роль отцовского элемента в комплексном семейном воспитании. Варяжские отцы передали своим потомкам только социально-психологическую жизненную установку – они будущие воины. Язык у потомков варягов, особенно в третьем поколении был языком мам и бабушек. Аналогичная ситуация с норманнами сложилась на севере Франции, где им, после долгих войн, была предоставлена территория для поселения, впоследствии названная в их же честь Нормандией. Уже в третьем поколении герцог Нормандский искал для своего внука учителя древнескандинавского языка. В историческом развитии Франции жители Нормандии стали одними из лучших воинов в крестовых походах, завоевателями Англии в 1066 году, а впоследствии лучшими французскими моряками и пиратами, первооткрывателями Канады. Так что кровь предков сказалась у многих потомков норманнов в Европе.

Последнее, о чём хотелось бы упомянуть, это самоназвание Русь. Ломоносов в качестве аргумента своей точки зрения приводит название речки Рось под Киевом. Его оппоненты приводят следующие аргументы: викинги себя называли Русью, именуя русами и группу гребцов на своих ладьях-дракарах. Финны называют шведов – «Руотси». Священная гора воинов в Норвегии называлась «Русенборг». В X веке жители поволжских городов, отправляясь в Новгород или Киев говорили – «Еду на Русь», подразумевая живших там варягов. По мнению автора данных строк, подходит больше «норманнский» вариант слова «Русь». Но он никак не связан с процессом завоевания. Да варяги были лучшими воинами, лучше вооруженными и организованными. Но сами государственные объединения в скандинавских странах возникли лишь в X–XI вв. в Дании и Норвегии, а в Швеции процесс создания государства завершился лишь в XVI веке. Достаточно быстрое смешение славянского и скандинавского этнического элемента в новый этнос – Русь доказывает их одинаковый социальный уровень по отношению друг другу. Славяне не очень любят воевать. Все враги славян, а затем и русских отличают у своих противников какую-то злую храбрость в бою. Славянин не хочет воевать, это не его прямое дело, поэтому военные задачи были славянами предоставлены новым «зятьям». С чем последние и их общие со славянами потомки неплохо справились. Социальная же роль варягов состояла в том, что они явились своего рода центром, военной матрицей будущего древнерусского государства, скрепляя своей военной силой центробежные традиции отдельных славянских племён, не давая им закрепится в своём локальном обществе. Как считают современные исследователи «…Сила варяжских дружин позволяла князьям противостоять силам локализма».^[6]

Структура формирования управления государством и последующее за ней социальная дифференциация населения в древнерусском государстве имеет особый ход развития. Здесь сказалось географическое удаление Киевской Руси от Западной и Южной Европы, практически полное отсутствие римской правовой традиции при формировании прав собственности и системы наследия. Пришедшая в X веке византийская система социальной градации в виде кодекса Юстиниана не получила на Руси широкого развития, хотя и оказала определенное влияние. В основе же социальной структуры Киевской Руси легло смешение социальных традиций славянского населения и варяжских боевых дружин. С XI века в социальной системе Древнерусского государства начинает сказываться византийская традиция, а с начала XIII века в Новгороде и в Галицко-Волынском княжестве прослеживается культурная традиция средневекового европейского социума.

Сам процесс формирования Древнерусского государства определил его путь на тысячу лет вперед. Заморская династия во главе власти, функция верховного правителя – князя, прежде всего, как военачальника, и способ получения налогов в виде дани, основанный на так называемом «полюдье», а не на фиксированной плате, основанной на традициях наследственной земельной собственности – все это наложило свой отпечаток на социальную действительность. Различные группы населения Киевской Руси выстраивались в социальную пирамиду по мере своей зависимости от верховной власти, пусть и сохраняя часть привилегий. Развитие общества шло не по горизонтали экономических, социальных и как их следствие, политических отношений, а по мере своего приближения к власти.

Итак, на самом верху социальной лестницы в Древнерусском государстве – Киевской Руси находится Великий князь Киевский. Он не византийский император, а как принято у древних германцев «первый среди равных», представитель древнего скандинавского рода Рюриковичей, пришедших охранять и править Русской землёй. Киевский князь «…имеет значение не сам по себе, не как одинокое лицо, а как старший представитель владетельного княжеского рода совместно владеющего, то есть правящего Русской землею».^[7]

Вслед за великим князем идут просто князья, еще не удельные, родственники Великого князя, его племянники, в основном по мужской линии их задача – быть представителями верховной власти на местах, в стратегических районах, где они посажены на «кормление» от зависимых племен и должны охранять границы Киевской Руси. Этот практически рыцарский кодекс, аналогичный многим европейским социальным статусам (рыцарские ордена) отмечали ведущие отечественные историки. Так, по мнению В. О. Ключевского князья – рюриковичи, сидевшие в уделах, видели в себе, в первую очередь защитников и оберегателей Русской земли, обязанных «блюсти Русскую землю и иметь рать с погаными».^[8]

Вслед за князьями – рюриковичами идут так называемые «бояре». Иногда в отношении этой социальной группы употреблялся термин «огнищане».^[9] Бояре представляли собой, в основном, родо-племенную знать, были землевладельцами в рамках старых племенных славянских объединений. Их влияние ограничивалась определенными территориями проживания старых славянских племен. Наиболее деятельные из них стремились породниться с рюриковичами посредством браков своих сыновей с дочерьми князей, желательно великих. Блестящую возможность для этих матримониальных планов предоставил боярам князь Владимир «Креститель», который в частной жизни придерживался старых традиций викингов и оставил после себя 27 дочерей от разных жен своего гарема, что не мешало эти дамам считаться законными «рюриковнами». Впоследствии потомки от этих браков, из числа наиболее энергичных, смогли отличиться в многочисленных войнах и на правах «худородных» рюриковичей заняли престолы части удельных княжеств.

Вслед за боярами шли так называемые «княжи мужи» Вся эта группа подразумевала профессиональных военных, входящих в княжескую дружину, говоря в западноевропейском смысле – «рыцарство». «Княжи мужи» подразделялись на две большие категории – старшая дружина и младшая дружина. В старшую входили командиры боевых соединений – воеводы, ближайшие соратники князя. Младшая дружина (её ещё называли «гридь») состояла: детские – молодые воины, отроки – домашние слуги князя, дворяне – слуги на дворе князя. Эта многочисленная социальная группа давала не только основной контингент военной силы, но из её рядов вербовались сборщики дани, управляющие и прочие служилые люди, называемые термином «кметы».

Далее следовали по своеобразной социальной лестнице социальные группы формально свободных людей. Первыми шли именно «люди» – как правило, население городов. Вольный неслужилый класс, занимающийся ремеслом и торговлей. Из них выделялись торговцы: «гости» и купцы. «Гости» постоянно вели торговлю по рекам, а иногда по морям, купцы же, в основном, содержали лавки. Низшим слоем «людей» были, так называемые «черные люди» – городская беднота. Вся эта многослойная группа городских жителей была юридически свободна и не платила князю дани.

Главными же плательщиками дани, хотя и формально свободными, являлось сельское население – смерды. Именно на них ложилась главное налоговое бремя выплат не только князю, но и боярам. Правда смерды могли записаться в княжеское войско и попытаться стать частью «княжих мужей». Единицы из них этого достигали.

На нижних этажах социальной лестнице находились «закупы», «рядовичи» – то есть те лица, которые взяли ссуду и не смогли возвратить или работали на чужой земле с помощью хозяйского инвентаря. Именно из этих категорий населения стали формироваться будущие крепостные.

И, наконец, на самом низу социальной лестнице Киевской Руси находились холопы и челядь. Это были домашние рабы, военнопленные, деклассированные элементы, в силу ряда причин потерявшие свое социальное лицо.

Сравнивая социальную структуру Киевской Руси с европейским странами находишь определенное сходство с классическим феодализмом. В князьях явно угадывается герцоги, бояре идут за маркизов и графов, дружина – бароны и простые рыцари. Имеется и свободное городское население. Лица церковного звания – духовенство стоят особняком, как и в Западной Европе. Но в европейских странах существовала чёткое деление феодалов по пресловутой феодальной лестнице. Города в средневековой Европе имели свое самоуправление и подчинялись либо крупным феодалам, либо были от них независимы. В Киевской Руси мы видим причудливое смешение традиций древнегерманских племен (скандинавы – варяги), традиций славянских племен, византийского влияния. Все вместе социальные слои подчиняются Великому князю, и эта византийская традиция полувосточного «цезаризма» оказалась, как показал исторический опыт, наиболее живучим в отечественной исторической практике.