Глава 3

– Проводник? – спросил Олег, стараясь, чтобы удивление прозвучало естественно. – И с чего вдруг ты называешь меня этим словом?

Ингера улыбнулась, на ее щеках возникли ямочки.

– Слухами земля полнится, – ответила она. – На фанатика-доктринера ты не похож. На бедолагу, завербовавшегося ради денег, – тоже. Значит, тебя прихватили насильно. Прихватили в этом мире. А кто способен попасть сюда по собственной воле? Ведь так?

Девица из Сургана была даже опаснее, чем он думал. Котелок у нее варил что надо, да еще она, похоже, умела собирать информацию, выуживать ценные крупицы из чужих оговорок, задавать нужные вопросы кому надо и получать ответы.

– Что тебе за дело до того, кто я таков и как попал сюда? – поинтересовался Олег.

– Я очень-очень любопытная. – Девушка придвинулась ближе, он ощутил исходящий от нее запах: никаких духов, только чистое, свежее и здоровое женское тело. – А кроме того, мне очень хотелось бы выбраться отсюда. Возьмешь с собой, проводник?

Что это, провокация отца Риччи или девушка говорит сама от себя?

– Чего это ты вдруг? – спросил Олег просто для того, чтобы потянуть время. – Потеряла веру? Разонравились проповеди и уроки священного мордобоя?

– Я попала сюда, скажем так, по ошибке. – Ее ладонь скользнула по его животу. – Очень хочу выбраться, вернуться домой… Я отблагодарю тебя так, что ты не пожалеешь…

Ласковые пальчики ковырнули пупок и двинулись ниже. В другой момент это оказалось бы наверняка приятно, но не сейчас, когда Олег умирал от усталости, с одной стороны, а с другой – адски боялся, что все это подстава со стороны отцов-инквизиторов.

– Не страшись меня, друг, я… – продолжала мурлыкать Ингера.

– Не трожь, не купила! – Олег вздрогнул и отступил на шаг. – Прекрати!

Громадная луна давала достаточно света, чтобы он мог видеть лицо собеседницы – сначала на нем отразилась досада, но быстро исчезла, сменившись обычным насмешливым выражением.

– Хорошо, – произнесла Ингера уже обыденным, будничным тоном, без эротичных придыханий. – Если я тебя не привлекаю, то поговорим спокойно, как деловые люди. Ведь так?

– Да, – сказал Олег, стараясь, чтобы это слово прозвучало твердо. – Во-первых, почему я должен тебе доверять? Может быть, тебя подослал отец Риччи? Или еще кто?

Девушка вздохнула, но оскорбленную невинность изображать не стала.

– Не должен, – подтвердила она. – А доказательств у меня, как понимаешь, нет. Давай я расскажу тебе свою историю, а ты сам решишь, говорю я правду или лгу. Отбой через час, и у тебя найдется время, чтобы почитать Доктрину, порадовать Дитриха…

– Ну, хорошо. – Когда тебя просит о чем-то красивая девушка, отказать трудно.

– Родом я, как ты уже догадался, из Сургана… – начала Ингера.

И дальше последовало описание жизни девчонки из провинции – небогатые родители из трудяг, обычная школа, затем переезд в столицу, там рабочие курсы, фабрика и трудовые подвиги, странно только, что во всем этом отсутствовал суженый и желание создать первичную ячейку общества.

«Интересно, что это за „фабрика“, на которой учат драться?» – подумал Олег.

Да и акцент Ингеры выглядел так, словно она могла убрать его в любой момент и заговорить чисто, как уроженка Лирмора или одного из городков, что теснятся вокруг столицы. Говорила же при этом на языке Цада она безупречно, совсем не так, как мигрант, учивший его вынужденно, почти не использовала сленг и не самые правильные грамматические обороты, как это делают местные.

– А потом я совершила ошибку, – сказала девушка и прикусила губу. – Большую. Мне пришлось бежать за пределы родной страны…

«И ты боишься, что за тобой отправили погоню, – добавил Олег про себя, вспоминая, как она всполошилась в тот момент, когда услышала от него сурганскую речь. – Ага, погоню за простой фабричной девчонкой, которая не сгинула, не пропала, а прошла через всю Лорею и добралась до Цада».

– В Лирморе я чуть не умерла с голоду, – продолжала Ингера, глядя куда-то поверх головы собеседника. – И тут меня очень вовремя нашли те, кто затеял все это… вот это… – И она повела рукой, обводя погруженный во тьму лагерь.

В ее истории было слишком много белых пятен, откровенных умолчаний, и именно поэтому она походила на правду.

Если бы девушка захотела попросту обмануть Олега, то сочинила бы что-нибудь более правдоподобное. А так похоже, что не соврала, но и раскрываться до конца не захотела, что тоже вполне естественно – она ведь, в свою очередь, тоже не может ему доверять!

– И ты хочешь покинуть лагерь? – уточнил он.

– Да, хочу! От гнусных святош меня тошнит! – Ингера сжала кулаки, нахмурилась. – Давно бы сбежала, но я не умею открывать врата…

Ничего странного, уроженцы Центрума в принципе не могут быть проводниками.

– И не боишься, что тебя будут преследовать?

– А это уже не твоя забота, как-нибудь ускользну, ведь ушла я от… – Она осеклась, поняв, что едва не сболтнула лишнего. – В общем, помоги мне, возьми меня с собой, друг!

В последней фразе прозвучала чуть ли не мольба.

– Я тоже не желаю тут задерживаться, – сказал Олег, осторожно подбирая слова. – Постараюсь уйти как можно скорее… Но для этого мне надо вернуть кое-что из вещей. Они же все у меня отобрали…

– Не только у тебя, всех нас в первый день обчистили, – пробормотала Ингера. – Барахло наверняка хранят на одном из складов, на каком, я не знаю, но постараюсь выяснить.

– Поможешь мне – я помогу тебе. – Заявив так, Олег еще раз прокрутил в памяти разговор и остался доволен – в том, что он проводник, впрямую не сознался, ни на какой криминал не подписался, ничего важного не выдал, так что, если даже девчонка проболтается на исповеди, ему это ничем не грозит. Отцу Риччи и его присным и так ясно, что Соловей далеко не самый благонадежный из обитателей лагеря.

– Вот за это спасибо! – воскликнула Ингера и, наклонившись, поцеловала его в щеку. А затем исчезла стремительно и бесшумно, канула во тьму за молельней.

А Олег побрел искать свою палатку… надо лечь, взять в руки толстый том Доктрины, почитать что-нибудь не особо занудное из Книги Пророков, Книги Ересей или Книги Чужемирья… Хотя бы для крепкого сна.

Следующим утром ухитрился проснуться за пару минут до того, как Дитрих рявкнул «Подъем!».

Откровенно говоря, был готов к тому, что вчерашняя эскапада Ингеры – всего лишь провокация и что в любой момент явятся охранники и под белы рученьки отведут блудного проводника к отцу Риччи.

Но все пошло как обычно – Олег отстоял молебен, а на пробежке едва не умер, но пришел к финишу с остальными и завтрак не пропустил, слишком уж не хотелось до обеда ходить с пустым брюхом, как вчера.

После еды их повели к стрельбищу, где пришлось ознакомиться со снайперской винтовкой: оружие было откровенно устаревшей модели, но инструктора исходили из того, что главное – освоить принцип, натренировать глаз и руку, а более совершенным «инструментом» овладеть будет нетрудно.

Свистели пули, впиваясь в мишени, отдача била в плечо, клацал затвор.

В напарники Олегу достался Арам, бывший родом, судя по выговору, откуда-то с джавальской границы. Говорил он мало и медленно, делал все неспешно, но не суетился и наставления инструктора выполнял беспрекословно.

Один стрелял, второй перезаряжал и ждал своей очереди.

– Ого, смотри, – сказал Арам, когда Олег только приложил глаз к прицелу. – Там… эта… вон…

– Что?

– А вон! – Великан махнул рукой в сторону лагеря.

Там царила не вполне понятная суматоха – доносились окрики, бегали люди.

– Так, заканчиваем! Отбой немедленно! – злобно рявкнул инструктор, здоровяк по кличке Кот. – На ваше счастье, недоумки, занятия прерываются и до обеда не возобновятся… Все быстро на разгрузку!

Спросить хоть у кого-нибудь, что именно происходит, Олег не успел. Вслед за Дитрихом и остальными помчался в лагерь, где обнаружилась причина суматохи – около дюжины телег, запряженных низкорослыми цадскими лошадьми, нагруженных ящиками, бочками и мешками.

Судя по всему, прибыл обоз из Лирмора, привез в лагерь снедь и все прочее, без чего тут не выжить… А это значит, что его привел тот проводник, что работает на Орден Взыскующих Истины. Вот бы поглядеть на него хоть одним глазком.

Но Олегу такой возможности не дали – пришлось разгружать телеги, перетаскивать ящики и бочки в одну из пустых палаток, и все это под пристальными взглядами охранников, так что не ускользнуть.

Но даже сумей он улизнуть, то что толку? Кого искать среди десятков незнакомых лиц? Ведь над головой проводника не пылает нимб, и беджик с именем и должностью он вряд ли носит.

– Нас ожидает духовная беседа, братья, – объявил Дитрих, когда телеги опустели. – В молельню.

Около кафедры стоял отец Риччи, вполголоса беседовал с еще одним священником в черной рясе и белом кушаке инквизитора. Незнакомец, плотный, невысокий, совершенно лысый, выглядел лет на сорок, а на шее его висел серебряный знак Священного Ока, поблескивали украшавшие его алые и зеленые драгоценные камушки.

Ничего себе, такую «бижутерию» носят только высшие иерархи Цада.

– Ого, святой человек… – протянул оказавшийся рядом Арам, и невыразительная физиономия его ожила, пытаясь изобразить восхищение.

– Кто это? – спросил Олег.

– Цагене. – Люция обернулась, глянула изумленно. – Неужели ты его не знаешь?

Имя это Олег слышал, и всегда его произносили со страхом и почтением.

Вито Цагене возглавлял Орден Взыскующих Истины и был одним из тех, кто на самом деле правил королевством. Причем он всегда оставался в тени, позволял другим мнить себя лидерами, но при этом был самым могущественным из тех, кого на Земле назвали бы «кардиналами».

Главы других церковных орденов заискивали перед ним, члены королевской семьи просили у него прощения за «шалости» и брали деньги взаймы, простые люди, с одной стороны, боялись, а с другой – уважали. Многие думали, что только Взыскующие Истины способны защитить Цад в случае опасности и привести страну к истинному величию.

– Дети мои, возрадуемся, благословим же сей славный миг, – произнес отец Риччи. – Небеса снизошли к нашим мольбам и послали нам утешителя и проповедника величайшего, сам брат Вито явился к нам, чтобы проверить наши успехи на поле духовной брани и наставить на путь истинный… Как сказано во Втором Послании Против Ереси Именующих – «да будут ваши уши разверсты, а рты закрыты накрепко»… Слушаем!

Цагене не стал использовать кафедру, он просто сделал шаг вперед и поднял глаза. Тишина стояла такая, что можно было услышать, как в том лесу, где позавчера схватили Олега, вопит какая-то тварь, как ветер играет ветками и шуршит в траве, как журчит река у купален.

– Нет истины помимо той, что вы несете в себе. – Голос у главы ордена был глуховатый, низкий. – Все книги, любые изображения – ничто, пустые сосуды, если их не наполняет смыслом живая вера из того источника, что скрыт в глубинах вашего сердца…

Олег ждал, что Цагене понесет высокоумный религиозный бред, густо присыпанный цитатами из Доктрины, но тот неожиданно заговорил о миссионерстве:

– Слово Цада громко звучит лишь в небольшом уголке нашего мира, избранного Священным Оком, в то время как речи лживые облаком темным висят над землями иными и над Чужемирьем, и терпеть сие более невозможно, если считаем мы себя истинно верующими. И мы с вами стоим на переднем краю той масштабной борьбы, что вот-вот охватит всю Вселенную, мы – передовой отряд, что понесет факел истины в самые дальние и темные ее уголки, бросит искры преобразующего пламени повсюду, где это возможно…

Риторика знакомая, легко представить, что оказался на митинге в Москве или Петербурге году эдак в восемнадцатом, и глаза оратора горят тем же мрачным фанатизмом, что у Ленина и его сторонников.

– Мы должны объединить наш мир для борьбы со злом и для этого безжалостно уничтожить всякого, кто встанет у нас на пути, не важно, друг он нам или брат по крови, – продолжал Цагене, и аудитория слушала как зачарованная, многие, казалось, даже не дышали.

Понятно, активная проповедь истины всегда очень хорошо сочеталась с войной за веру, вспомнить те же походы арабов Мухаммеда, закончившиеся созданием халифата от Индии до Испании, или движение крестоносцев, неплохо прикрывшее торговую экспансию европейцев на Восток…

Неужто глава Ордена Взыскующих Истины хочет развязать нечто подобное в Центруме?

Для затравки Джаваль, где сначала обнаружат, что столица захвачена, и только затем почешутся… Потом Лорея, интеллектуалы которой на подозрении у религиозных фанатиков, а армия не особенно сильна… Затем можно потягаться и с Клондалом, подорвав его силу изнутри, посеяв раздор среди знати и военных и вмешавшись в события якобы для защиты веры.

И вот тебе новая супердержава, объединенная единой религией и пролитой в предыдущих конфликтах кровью, готовая потягаться с набирающим мощь на Востоке Сурганом…

Но судя по речам Цагене, одного Центрума ему недостаточно.

И не только по речам, сам учебный лагерь – красноречивое доказательство того, что королевство Цад претендует на то, чтобы быть не только духовным центром мироздания, которым оно себя и так считает, но и стать политической силой, имеющей значительное влияние во многих «лепестках»!

Из землян тут не один Дитрих, Олег пару раз слышал французскую речь, единожды – арабскую.

И если представить, что подготовленные здесь эмиссары-проповедники с Доктриной в одной руке и с автоматом в другой появятся на Земле, для начала в каком-нибудь отдаленном регионе слаборазвитой страны, где население невежественно, а власть слаба…

Очажок в Азии, другой в Африке, третий в Южной Америке… И вот тебе новая мировая религия, о которой месяц назад никто и не слышал, активная, мощная, полная яростного желания не просто выгрызть себе место под солнцем, а уничтожить конкурентов.

Тогда исламские фанатики покажутся робкими и ласковыми чудаками…

Ну, нет, невозможно, бред, распалившееся воображение сыграло с Олегом дурную шутку – не хватит у королевства сил и средств на такое, даже в войне с тем же Джавалем шансов на победу у него не так много.

И чтобы принести слово Цада на Землю, нужны многие тысячи миссионеров, а их подготовка стоит бешеных денег.

– И всегда, в каждый момент, где бы вы ни находились, чем бы ни занимались, вы должны осознавать и помнить, что в нашем мире и в других существует зло, – вещал тем временем Цагене, с легкостью опытного оратора нанизывая бусины слов на нить речи. – Открытое и явное, понятное всем… И другое, что прячется, жаждет представить себя добром или маскируется под нечто нейтральное… – Пауза, чтобы слушатели осмыслили. – Все помнят, что случилось в нашем мире сто девять лет назад?

В ответ прозвучал дружный негодующий гул, кто-то даже вскинул руки над головой – да уж, катастрофа, едва не уничтожившая местную цивилизацию, не забудется и через тысячу лет.

– Многие считают, что это было наказание, ниспосланное за грехи наши. – Цагене усмехнулся. – Я же скажу вам – нет! Это благословение, спасение от порабощающего зла! Того самого, которое несет развитие ума, накопление знаний, не опирающееся на истинную веру!

Олег насторожился. То, что научно-технический прогресс от дьявола, церковь Цада никогда не утверждала… Насколько он помнил, в Доктрине по этому поводу не имелось ни строчки, а иерархи и теологи на эту тему вовсе не рассуждали, и уж тем более тут не жгли на кострах ученых и изобретателей.

Так что либо глава Ордена Взыскующих Истины впал в ересь и действует по собственной инициативе, либо эту «ересь» придумали в королевском дворце и обкатывают на небольшой группе фанатиков. Выгорит дело, схавают, тогда можно будет запустить в широкие массы, сделать частью официальной идеологии, ну а если не пройдет, то никто об эксперименте и не узнает.

Но не слишком ли сложно? Может быть, все куда проще, и перед ними стоит ересиарх, решивший создать собственную армию для вполне приземленной цели – захвата власти в одном отдельно взятом Цаде? Короля в народе, конечно, любят, но вот его отпрыски вызывают лишь презрение – что сыновья, что дочери. Вряд ли кто ринется на баррикады умирать ради них…

Слушатели меж тем переваривали речь. Олег почти слышал, как скрипят мозги в голове у стоявшего рядом Арама, Люция ожесточенно скребла в затылке, сзади кто-то нервно икал.

– Я понимаю, что истина сия для усвоения требует интенсивной духовной работы, – голос Цагене стал вкрадчивым, – но ради нее вы здесь и находитесь, и ваши наставники вам обязательно помогут. Не стесняйтесь, задавайте им вопросы, и вы получите ответы.

Отец Риччи благостно закивал, и оба священника осенили себя знаком Ока.

– Благословите нас, святой отец! – попросил кто-то из передних рядов, и слушатели начали опускаться на колени.

Олег присел вместе с остальными, склонил голову.

– Да пребудут с вами свет, добро и разумение, здесь и до скончания дней ваших! – Глава Ордена Взыскующих Истины использовал вполне классическую, одобренную отцами местной церкви формулу.

Но ничего, еще придумает свою, когда станет во главе Цада…

– Так, все в столовую! – объявил Дитрих.

Олег повернулся, чтобы двинуться следом за остальными, но тут тяжелая ладонь легла ему на плечо.

– Стой, добрый человек, – сказал незнакомый инквизитор, сложением и мощью не уступавший братьям Кличко: один из тех, кто держался за спиной Цагене, пока тот ораторствовал. – Отец Вито хочет видеть тебя прямо сейчас. Не бойся, это ненадолго.

Олег сглотнул, по спине побежали мурашки. Понятно, что главе Ордена Взыскующих Истины доложили, что в окрестностях лагеря захвачен проводник, и тот, похоже, сам решил посмотреть, что за птица угодила в руки охраны. Все логично, но как бы хотелось без этого обойтись.

Вблизи Цагене выглядел не более симпатичным, чем издали, – глаза слегка навыкате, на лысине блестят капли пота, руки с короткими пальцами сложены на груди, прямо под серебряным знаком Священного Ока.

Олег поклонился, как положено мирянину при встрече с духовным лицом.

– Вот ты каков, человек по прозвищу Соловей… – сказал главный инквизитор негромко, и голос его оказался равнодушным, зато взгляд испытующим, острым. – Расскажи мне, ничтожному, как ты оказался в этом мире?

Олег пожал плечами:

– Открыл проход и вошел.

– Это ясно. – Цагене кивнул. – Но как ты узнал, что ты сможешь это сделать?