Глава 6.Плохая примета

Следующим утром Владимир проснулся рано. Вчера после возвращения из фамильного склепа, Мартин был уже чертовски пьян и клевал носом. Волков пропустил с ним пару бокалов вина, а потом, когда понял, что наставник уже практически отключается от выпитого, покинул его и тоже отправился почивать. Продолжил ли Мартин наслаждаться плодами Диониса в одиночестве, этого Владимир не знал, хотя и догадывался, что испанец не успокоится, пока бутылка не покажет дно.

Молодой дворянин встал с пуховой перины и, натянув шелковый халат, отправился вниз. В коридоре он встретил Авдотью.

– Доброе утро, барин.

– Доброе, – кивнул Владимир. – Где наш гость?

– Где же ему быть-то, ироду этому?! В гостиной дрыхнет. Прикажете разбудить? Только сама я этого делать не буду, а то, не дай бог, зарубит он меня с перепою своею шпагой.

– Нет, не стоит. Пусть спит. Лучше прикажи подать мне завтрак. И пусть его принесут в отцовский кабинет, я буду там.

– Как скажите, барин, – кивнула Авдотья и удалилась.

А Владимир отправился в кабинет. По пути он заглянул в гостиную. Испанец, не раздеваясь, спал на диване в обнимку с бутылкой и громко храпел. Волков лишь покачал головой и пошел дальше.

В кабинете отца оказалось все по старому: такие же темно-зеленые обои, как и раньше, такая же мебель красного дерева с множеством шкафчиков и полок, на которых стояли сотни книг. Над письменным столом, как и прежде, висел портрет государя, но не нынешнего Николая, а Александра, императора, под знаменами которого Михаил Андреевич сражался против наполеоновских войск. Неподалеку висел и портрет Кутузова, спасителя отечества, как его называли. Старый седой генерал прищурил единственный глаз и с гордостью смотрел на Владимира. Ну, куда большую ценность для молодого дворянина представлял третий портрет, где были изображены хозяева дома: мать в белоснежном платье, сидящая в кресле, отец в строгом военном мундире, стоявший немного позади и положивший руку на плечо супруге, и он, юный Владимир, отроду семи лет, в беленькой рубашке и с длинными черными, вечно растрепанными волосами.

Волков улыбнулся и опустился в кресло, стоящее напротив большого письменного стола. Затем он открыл нижний шкафчик, где у отца хранились все бумаги, и принялся их изучать.

Через какое-то время в дверь тихо постучали.

– Войдите, – произнес Владимир, не отрываясь от бумаг.

Дверь отворилась, и в комнату вошли Авдотья с большим подносом и Митяй Пафнутич.

– Ваш завтрак, барин, – сказала Авдотья.

– Утро доброе, барин, – поклонился Митяй.

– Доброе, – сухо произнес Волков. – Кстати, это хорошо, что ты зашел ко мне. Сейчас поможешь разобраться в отцовских бумагах, а заодно и про то, что в поместье делается, потолкуем.

– Слушаюсь, барин, – отчеканил управляющий.

Авдотья поставила перед Владимиром поднос со свежими горячими булочками, крепким чаем, маслом и клубничным вареньем в пиале. Увидев все это Волков улыбнулся.

– Как же я люблю твою стряпню, Авдотья, – любезно произнес молодой барин. – И как же я изголодался по ней в Париже. Никакая французская выпечка не сравнится с твоими сдобными булочками.

– Шутить изволите, барин, – смущенно заулыбалась Авдотья.

– Ничуть, – сказал Владимир и, взяв горячую булочку, принялся намазывать на нее масло, а затем и варенье, после чего с наслаждением откусил кусочек, и мечтательно закатив глаза, произнес: – Лепота!

– Кушайте, кушайте, барин, – произнесла Авдотья, польщенная такой похвалой. – Вон как на чужой земле исхудали-то. Но это ничего, мы тут вас откормим. Хотите порося вечером зарежем и приготовим? Молочненького, вкусненького!

– Порося говоришь?! А почему бы и нет. Можно и порося. Ну, хорошо, ступай, к вечеру видно будет.

Авдотья поклонилась и ушла, а Владимир, продолжая завтракать, начал разговор с управляющим. Митяй Пафнутич, расплываясь на комплименты и любезности, принялся рассказывать барину о делах хозяйских; о доходах и расходах; о том, как работают крепостные мужички, сколько урожаю собирают, и куда этот урожай идет; о том, что иногда крепостные и шалить изволят, но благодаря ему, Митяю Пафнутичу, строгому, но справедливому руководителю, которому покойный барин поручил все дела, и честь знают, и потому, чаще всего ведут себя смирно. Потом Митяй еще долго показывал Владимиру какие-то циферки, плюсики и минусики в учетной книге, ссылаясь, что под его руководством доход, который приносит поместье, в последние годы вырос, в чем только его, как управляющего, заслуга. И вообще, чтобы Митяй не говорил, все у него выходило хорошо и преотлично. От этой долгой и нудной болтовни у Владимира даже разболелась голова, и ему захотелось на воздух, поэтому барин резко захлопнул доходную книгу и произнес:

– Так, надоел ты мне! С этим закончим потом. А пока слушай, найди работников среди крепостных и распорядись, чтобы фасад в поместье подновили, подкрасили там, где надо, да и крышу подлатали. Понял?

– Понял, как не понять, – кивнул управляющий.

– Хорошо. А сейчас распорядись, чтобы мне коня приготовили да ружье. Хочу воздухом подышать, проехаться по окрестностям, может, и дичь какую подстрелю.

– Прикажете собак подготовить? У вашего батюшки такие собаки… – начал было Митяй, но Владимир оборвал его.

– Нет, не стоит. Только коня! Проедусь так, на удачу, я больше воздухом хочу подышать, чем поохотиться.

– Как будет угодно, барин, – кивнул управлявший и пошел выполнять поручение.

***

Спустя час, верхом на белом жеребце, Волков выехал из поместья. Несмотря на осень и уже пожелтевшие листья, день выдался теплым и солнечным. Черный щегольской костюм молодой дворянин сменил на более удобный, при верховой езде, серый. Охотничье ружье лежало в кобуре, привязанное позади к седлу. В общем-то, Владимир и не собирался охотиться, ему просто хотелось проветриться и посмотреть окрестности, но ружье всегда лучше иметь при себе на любой непредвиденный случай, который всегда мог приключиться в дороге. Впрочем, возможности подстрелить что-то на ужин он тоже не исключал.

Белый конь гордо вышагивал по деревенской улице. Волков осматривал такие знакомые с детства избы своих крепостных крестьян. Со свойственной барскому сердцу практичностью молодой дворянин отметил, что эти домики выглядят вполне благополучными и удобными для жилья. Но все же Владимир остановил жеребца возле проходившего мимо крестьянина, бородатого мужичка в овечьей шапке. Тот снял перед Волковым головной убор и низко поклонился.

– Здорово, – сказал Владимир, сверху глядя на мужичка.

– Здравствуйте, ваше благородие!

– Знаешь ли ты, кто я такой? – спросил дворянин.

– Как этого не знать-то! – ответил мужичок, почесывая растрепанную бороденку. – Вы покойного барина нашего Михайло Андреевича сын.

– Откуда знаешь? – удивился Владимир. – Помнишь, али рассказал кто?

– Припомнить, я бы вас, ваше благородие, вряд ли сумел. Я вас только мальчишкой видывал, когда вы вместе с крестьянскими ребятишками по деревне бегали и шалить изволили. Но о том, что вы приехали, уже вся деревня ведает.

– Небось, Игнатка рассказал?

– Он! Кто же еще!

– Вот старый плут, – улыбнулся Волков, а затем подумал, что ему, как новоиспеченному барину, стоит хоть что-то спросить о жизни крестьян: – И что, как живется тебе, мужичок?

– Как живется? Благодарственно живется! Еда, вода есть. Работой сильно не перегружен… Благодарственно, в общем!

– Ясно, – хмыкнул Владимир, поняв, что совсем ничего не узнал о жизни крестьянина. – Ну ладно, ступай мужичок.

Тот еще раз поклонился барину и пошел своею дорогой, а Волков поехал вперед, подгоняя коня. По дороге ему попадались и другие крестьяне: мужики снимали перед барином шапки, бабы любезно кланялись, а детишки бросали на Владимира полные любопытства взгляды или бежали следом, пока взрослые не окликали их.

Вскоре деревня кончилась, и дорога, которой ехал молодой барин, повернула к лесу. Сейчас ранней осенью лес выглядел по-настоящему сказочно. Листья деревьев, золотые и красные, тихо колыхались от порывов ветра и иногда срывались с ветвей и падали вниз, устилая землю. Волков двинул жеребца вперед, и сухие листья тихо зашуршали под его копытами. Через полупустые кроны деревьев в чащу проникало достаточно света, который отражался в ветвях и создавал легкую полу-дымку, висевшую в воздухе. Молодой дворянин пришпорил коня, и тот побежал быстрее, пытаясь рассеять лесной туман. Воздух казался свежим и пьянящим, все вокруг дышало осенью. Потоки ветра били Владимиру в лицо, и ему то и дело приходилось прижиматься к гриве коня, чтобы случайная ветка не выбила его из седла.

Очутившись глубоко в лесу, Волков приостановил жеребца. Затем слез с него и, привязав коня прямо на лесной дороге к ближайшему дереву, взял ружье и дальше отправился пешком. Осторожно ступая по сухим, шуршащим под ногами листьям, Владимир свернул с дороги и направился в чащу, прислушиваясь, но ничего кроме дуновения ветра не слыша. Но все же азарт охоты на то и азарт охоты, что, взяв в руки ружье, уходить из лесу без добычи не хочется, и потому дворянин медленно побрел дальше, стараясь создавать как можно меньше шума.

Лесная прогулка продлилась около часа. За это время лес ему порядком поднадоел, но ни одного зверя Владимир так и не встретил. Несколько раз он слышал вскрикивание птиц, но, подходя ближе, либо не находил в них ничего полезного, либо вспугивал осторожных пернатых.

Спустя еще полчаса Волков уже совсем отчаялся и, проклиная лес и охоту, собрался было возвращаться, как вдруг неподалеку услышал шорох кустов. Какой-то зверь явно бежал к нему. Владимир остановился, замер, поднял ружье и прицелился по направлению к приближающемуся зверю. И тут из кустов выскочил заяц! На минуту он остановился и с удивлением уставился на Волкова. Владимир спустил курок, воздух наполнился едким дымом и запахом пороха, но охотник уже знал, что промахнулся. Заяц отскочил в сторону, но вместо того, чтобы улепетывать, кинулся к ближайшему дереву, ствол у которого оказался рассохшийся, отчего у основания образовалось дупло. Заяц кинулся в это, как ему казалось, спасительное отверстие и притаился.

– Ну, вот ты и попался, дружище! – улыбнулся Владимир. – Какая ни какая, а все же добыча.

Охотник подошел к дереву, наклонился и, просунув руку в дупло, попытался схватить зайца. Но уже секунду спустя, вскрикнув, Владимир отскочил в сторону и, ругаясь крепким русским словом, совсем не свойственными дворянскому кругу, а куда более близкими простому крестьянскому, прижал к губам укушенную ладонь. Зверь и не думал так дешево продавать жизнь.

– Ну, заяц, погоди! – процедил Волков сквозь зубы и с яростью всунул руку в дупло.

На этот раз ладонь ощутила что-то мягкое, и Владимир понял, что поймал зайца за уши. С силой он потянул зверя, тот упирался и ни в какую не хотел так просто сдаваться, но хватка молодого дворянина победила, и с трудом, но он все же вытащил зверя на поверхность.

Держа зайца за уши, Владимир осмотрел его: зверек оказался небольшой, серый, с маленькими черными глазками, жалобно и испуганно глядящими на своего поимщика.

– Да не зыркай ты так на меня, братец! – сказал Волков, чуть-чуть смутившись. – Все равно не отпущу!

В ответ заяц испуганно зашевелил усами.

– Худ ты конечно. Но думаю, что Авдотья приготовит из тебя отличное рагу.

Наверное, заяц не понял его, или просто смирился со своею долей, поскольку внезапно успокоился и теперь лишь тихо, но глубоко дышал. А Владимир, так же продолжая держать зверя за уши, побрел к лесной дороге.

Спустя какое-то время Волков нашел жеребца на том самом месте, где и оставил. Подойдя к коню, Владимир открыл сумку, привязанную к седлу, и достал мешок. Внутрь он поместил пойманного зайца и довольный, усевшись в седло, поскакал вперед.

Настроение у молодого дворянина было приподнятое. Удачная и даже необычная поимка зверя развеселила его, и потому Владимир решил проехаться еще немного вдаль по лесной тропинке.

Впрочем, вскоре эта тропа закончилась и лес тоже, и перед Волковым предстало скошенное поле, заполненное сухими стогами. Владимир решил объехать его и возвращаться домой по лестной тропинке, когда вдруг услышал веселый женский голос. Он показался ему смутно знакомым, и молодой дворянин направил жеребца вперед, навстречу голосу, который звонко раздавался из-за ближайшего сеновала. Неспешной походкой конь обошел стог, и там Владимир увидел пухлую и весьма непривлекательную крестьянку, которая вдруг дико заверещала:

– А-а-а, мужчина!

Волков даже смутился, и уже было хотел развернуть жеребца, как вдруг услышал другой голос, тот самый, по зову которого он и пришел сюда:

– Тихо, тихо, Марфа, успокойся!

Услышав эти слова, Владимир сразу приободрился и, приостановив коня, повернулся к обладательнице чудесного голоса и, улыбнувшись, произнес:

– Bonjour, мадмуазель Ларионова.

– Bonjour, месье Волков, – приветливо улыбнулась Аня. – Рада вас видеть.

Девушка сидела на клетчатом покрывале, поверх которого оказались расставлены чайные приборы, а поодаль стояла корзинка для пикника. Аня была одета в нежно голубое платье, а ее длинные черные волосы развевались на ветру.

– И я рад вас видеть, сударыня, – кивнул Владимир. – Чего нельзя сказать о вашей спутнице.

– О, не волнуйтесь о Марфе, она у нас малость пугливая.

– Госпожа, просто ваша маменька не велела вам разговаривать с мужчинами, – насупившись, произнесла крепостная Ларионовых.

– Не говори глупостей, Марфа! Месье Волков – наш добрый друг. Ведь так, месье Волков?

– Сударыня, зовите меня просто – Владимир.

– Хорошо. И что же заставило вас, Владимир, в это чудесное утро покинуть свое поместье? Дела?

– Напротив, забава. Я был на охоте.

– О, охота? Это так интересно! И много ли зверья вы убили нынче?.. И кто это так неистово бьется у вас в мешке? – Аня кинула заинтересованный взгляд на шевелящийся мешок Владимира, привязанный к седлу коня.

– А это и есть моя добыча, – усмехнулся Волков, слезая с коня.

– Как интересно! Оно живое!? И кто там?

Владимир взял мешок и, развязав его, вытащил за уши зайца.

– Ой, какая прелесть! – Аня захлопала в ладоши. – Можно потрогать?

– Конечно, сударыня.

Аня подошла к Волкову и, протянув руку, осторожно погладила зверька по мягкой шерстке.

– Вы полностью оправдываете свою фамилию, Владимир. Поймали себе на обед настоящего зайца, как истинный дикий волк.

– Думаю, рагу из него выйдет отменное, – усмехнулся Владимир.

– Бедненький. Мне его так жалко. Еще совсем недавно он бегал по лесу, а теперь его судьба – очутиться в кастрюле на барском столе.

– В жизни так тоже часто бывает! – заметил Волков. – Сегодня мы наслаждаемся обществом, а завтра можем оказаться на столе у сильных мира сего, в качестве закуски, выражаясь образно.

– Ну да, вы правы, – кивнула Аня, продолжая рассматривать зайца и гладя его по голове. Неожиданно ее маленькие пальчики коснулись руки Владимира, и он ощутил их тепло и приятную нежность. Но это продолжалось не долго, в смятении девушка одернула ручку и, опустив глаза, смущенно произнесла:

– Но те же сильные мира сего могут проявить и великодушие, помиловав и подарив жизнь своему пленнику?!

– Такое тоже случается, – кивнул Владимир. – Хотите, я подарю этого маленького бедолагу вам, а вы уже сами решите миловать его или казнить.

– Конечно, хочу, – сказала Аня и на ее лице засияла улыбка. – Но знайте, что моя рука никогда не поднимется на это милое создание.

– Ваше право, сударыня, – улыбнулся Волков и игриво подмигнул Ане, на что та смущенно опустила взор, но в самый последний момент уголки ее губ радостно дрогнули, и это не осталось незамеченным для Владимира.

Но насладиться мгновением легкого мужского торжества молодому дворянину не дала Марфа. Крепостная Ларионовых громко и многозначительно хмыкнула, и Владимиру с Аней пришлось обратить взгляды к ней.

– Мне кажется, что ваша маменька не одобрит этот комок шерсти в своем доме, – назидательно произнесла Марфа. – К тому же, нам уже давно пора возвращаться!

– А я думаю, что я смогу уговорить ее! – сказала Аня. – Но насчет возвращаться, ты права… Простите Владимир, я обещала маменьке быть к полудню, и если задержусь, она забеспокоится.

– Я вас прекрасно понимаю, сударыня, – кивнул Владимир. – Не смею больше задерживать.

– Вы и не задерживали меня, – улыбнулась Аня. – Это была моя инициатива… Марфа, возьми у месье Волкова этого чудесного зверька и помести его в нашу корзину для пикника.

Крепостная повиновалась и, забрав у Владимира зайца, поспешила выполнить поручение хозяйки. Волков же, отдав зверя, запрыгнул на белого жеребца и, напоследок улыбнувшись девушке, произнес:

– Au revoir, ¹⁰Анет, мне было приятно увидеть вас вновь, надеюсь, этот заяц будет вам напоминанием обо мне.

– Всенепременно, Владимир. И обещайте мне, что завтра вы придете на мой день рождения?!

– Конечно! Как я могу упустить подобное событие. А теперь au revoir! – повторил Владимир и, ударив коня, поскакал вдаль через сухое поле к лесной тропинке.