Онур

Утро субботы. Впервые за многие недели однообразной работы выдался выходной. Егор в последнее время умирал на работе, и не от работы, а от безысходности. Он уже месяц работал лишь на покрытие издержек, про себя называя текущее положение дел коротким тезисом: «Ни копейки для себя, всё в бизнес». ЧП-шник, глядя вперёд, не видел перспективы своей деятельности, работы становилось всё меньше и меньше, денег же просто не было. Жалкие попытки удержать коллектив были сродни формальным реанимационными мероприятиями бригады скорой, прибывшей к уже агонизирующему больному. Внутри Егор понимал, бизнес не пошёл, нужно закрывать ЧП, идти работать по найму.

Эти душевные метания, как состояние тяжелобольного, который устал терпеть страшную боль и уже готов уйти из жизни, но неизведанное всё ещё пугает его, вынуждая из последних сил цепляться за жизнь. И та отвечает ему короткими периодами, в которые угасает боль и вновь возникает призрачная надежда на выздоровление.

Так и Егор когда-то работал по найму, чётко выполнял приказы и поручения начальства, действовал согласно должностной инструкции…

В конце месяца – ожидание зарплаты, не великой, а такой, которой хватало впритык прожить без излишеств очередной месяц. Говоря честно, скорее потерпеть этот очередной трудовой месяц и так терпеть, сводя концы с концами, до нищей, но якобы достойной (наверное, достойной смерти) старости. И хорошо, если работа вдруг стала приносить радость сама по себе, но что делать если этого не случилось или банально очень хочется есть, а не только работать, развиваясь духовно? Егор всегда ждал от работы большего, им постоянно ощущалась однообразная монотонность пролетающих дней, а дни зарплаты, как метроном, отсчитывали дни безрадостной, серой однообразной и такой скоротечной жизни.

Со стороны наёмного работника, бизнес виделся открытым окном в хорошие заработки, окном в безоблачное потребительское будущее. Идея издавать методички, буклеты, писать рекламные статьи для листовок пришла в голову не случайно. Это же та искомая отрасль с наименьшими начальными инвестициями. Но всё оказалось совсем не так. Нужны были офис, умение реализовывать зачётов, работа с рекламными агентами, с типографиями, рассылка и прочее. Всюду были затраты и огромные подводные камни…

Вчера Егор пришёл поздно, пришлось исправлять цвета на календаре до ночи. Ехал на последнем трамвае, усевшись на тёплое место за кабиной водителя, спал. Трамвай мерно стучал на стыках рельсов, удары раскатисто разносились по пустому вагону, постоянно гас свет, возникала короткая бортовая качка. Эти короткие мгновения темноты позволяли рассмотреть и окружающее: дома с тёмными глазницами окон да жёлтые одинокие фонари, освещавшие снег – город уже спал. Егор видел сон, что он едет в поезде с семьёй на юг, впереди – отпуск, море. Зябко поёжившись ото сна, Егор прислонил ладонь к замороженному стеклу, осмотрелся – нужно выходить. Идти в холодную ветреную ночь лень, так хорошо спалось в уютном вагоне.

«Раз, два, встал и пошёл!» – скомандовал себе одинокий человек.

Рывком поднялся, зажмурил глаза и выбежал в ночь. На улице пустынно. Преодолевая дрожь, лёгким бегом Егор добрался до дома. Бег согрел и разбудил, придав энергии. Лифт открыл со скрипом дверь, вот Егор дома, все спят. На кухне ждал остывший ужин. Жадно поглощая пищу, он предвкушал, как проведёт выходной день, так давно он не отдыхал в выходные. Предвкушение выходного всегда оказывалось эмоционально интереснее самого выходного, обычно проходившего в обильной еде, дневной лёжке да бесцельном хождении без денег по элитным магазинам.

Утро выходного. Можно не торопиться, долго до одури лежать, укрывшись с головой одеялом, представляя, что ты вдруг стал обладать суперспособностью и теперь можешь растянуть выходной день в бесконечность, или вдруг научился замораживать ход времени. Обычно выходные проходили быстро, казалось, вот утро, мгновение – уже наступал вечер, и снова такое долгожданное утро рабочего дня.

В будни, ночь была вестником отдыха перед сном, мечталось о хорошем, в выходные роль ночи менялась, она становилась жестоким вором, ворующим и без того короткие часы долгожданного дня.

Все домашние встали, громко шумели на кухне, стучали дверьми, шаркали по полу тапками. Как бы ни было противно, но пришлось встать.

– Доброе утро, – на автомате пробормотал глава семейства, грустно вздохнув.

С ним радостно поздоровались. Дочь Маша тут же начала рассказывать, что происходило с ней в последние дни. Жена изредка её поправляла.

Егор на автомате правой рукой мазал маслом хлеб, после, не чувствуя вкуса, вливал в раскрытый рот чай, одновременно другой рукой безвольно тыкая вилкой в яичницу. Чтобы создать впечатление заинтересованности рассказами дочери и жены, он утвердительно мычал набитым ртом и кивал головой, успевая в паузы залить в себя грамм сто горячего чая. Сегодня по плану, составленному ещё в среду, собирались пойти вместе в парк кататься на лыжах, взять с собой перекус и термос горячего чая.

И вот не прошло и часа, как домочадцы выволокли сонного Егора на улицу. Солнечный безветренный день, мягкий свежий снег, полупустой автобус. Ехать было всего ничего, пять остановок. Катание на лыжах по свежему пухлому снегу, пикник в сосновом лесу заметно улучшили настроение. На обратном пути зашли в магазин, Вера получила долгожданный аванс на новой работе. Грех не отметить столь редкий общий выходной. По традиции любое отмечание всегда начиналось и кончалось обильной едой и выпивкой. Накупив редкой дорогой снеди, которая, судя по ценнику, была вкуснейшей, семья поспешила на закрытую дегустацию.

Вот они уже у дома, Егор краем глаза заметил, что рядом с подъездом стоит «девятка» Алексея. Алексей вышел из машины и громко поздоровался. «Что он тут забыл, как и зачем меня нашёл», – вертелось в голове.

– Ну ладно, мы дома тебя подождём, – Вера попрощалась, кивнув головой Алексею, ушла с дочерью.

– Как ты меня нашёл? – недоумевал Егор, ругая на чём свет стоит невовремя появившегося горе-таксиста. – Значит так, раз нашёл, давай рассчитайся за баксы, ты же обещал! Неделю не появляешься! – при этих словах говоривший вытащил обе руки из карманов, протянув ладонями вверх для наполнения деньгами.

– Невелика задача найти твой адрес, дело у меня срочное вот и приехал. Баксами потом рассчитаюсь. Вот те крест, – скороговоркой ответил Лёха, шёпотом пробормотал какую-то протяжную молитву и несколько раз отчаянно перекрестился.

Алексей путано объяснил, что, дескать, адрес ему дал Ян. Он только что придумал новый проект и деньги с баксов хотел направить в новое прибыльное дело, но, если Егор против проекта, он отдаст без проблем всю сумму завтра или край через неделю.

– Я, если ты будешь настаивать, смогу привезти завтра к 9 утра весь свой долг. Я занял у Яна, чтобы тебе долг отдать. Честнее меня ещё поискать! Правда, я не удержался, немного в рост на неделю коммерсу отдал, но, если что, заберу у него! Веришь? – говоривший вдруг замолчал, по-детски надул губы, разыгрывая обиженного до глубины души.

– Говори дальше, не тяни время, жрать хочется! – попытался придать ускорение спектаклю Егор, понимая, что денег нет и его водят таким способом за нос.

Рассказчик с трудом заговорил, подбирая нужные слова, в итоге из его уст всё же последовал путаный, сбивчивый рассказ о тяжкой неделе, посвящённой глубокому экономическому анализу. Алексей, собрав волю в кулак, бросил лохматить, засел за написания бизнес-процессов к новому прорывному проекту. Приехал домашний аналитик к Егору не просто так, а предложить партнёрство, обсудить гениальную по своей простоте тему и, не далее чем завтра, дать принципиальный ответ некому человеку с загадочным восточным именем Онур, великому генератору идей.

– Какой такой урюк-мулюк-Ознавур, – зло коверкая имя, отозвался Егор.

Алексей, услышав в этой короткой фразе заинтересованность, тут же затараторил:

– Да прикинь, я с Онуром каждый день теперь общаюсь, всё обсуждаем, сидим по вечерам. Не тема – золотое дно! Хочешь подробности, садись в машину, потрещим.

– Ладно, не убудет, послушаю, – Егор не хотел мириться с тем, что уже никогда не получит денег за свою работу. А тут какая-никакая зацепка, через неё может и вытащит заработанное.

Сели в «девятку», двигатель мягко заработал. Упавший снег прозрачной слезой тут же таял на лобовом стекле. Через стекло Егор видел детей, весело катавшихся с горки, рядом на небольшом катке играли в хоккей, до слуха доносились радостные возгласы. Как классно быть мелким, а тут сидишь в железной коробке, слушаешь какой-то бред. Безэмоциональное бурчание Алексея, слившись с мерным звуком двигателя, напрочь вырубало сознание. Уже через дремоту с трудом прорывались к сознанию обрывочные фразы.

– Прикинь, сколько бабла… И мы на этой теме подвинем всех азиатов! Я тут решил… Одному страшно – нужен компаньон.

Егор заставил себя проявить интерес, с трудом выйдя из томного оцепенения, зевая, спросил:

– Можно подробнее, что за азиаты и что за бизнес.

– Вот видишь, зацепило! Интересно, да? Не зря приехал, как знал, что тебя можно в компаньоны взять. Сижу тут с полчаса, жду, думаю, не зря ли, не откажется ли, оказалось не зря! – хвалил себя Алексей, взяв в рот ус и тщательно что-то с него сжевывая…

– Еду, значит, я неделю назад, клиентов нет. Руками никто не машет, не таксуется, мысли дурные в голову лезут об устройстве на работу менеджером на «холодные звонки», и от них на душе кисло. Когда таксуешь, люди разные попадаются. Поговоришь с одним, с другим, смотришь, темка нарисовалась, – так Алексей начал свой увлекательный рассказ в лицах. – Решил на удачу сгонять в центр, проезжаю возле рынка, снег летит хлопьями, в пяти метрах ничего не видно. Тут джигит сорока пяти лет рукой машет, одет не по-зимнему, в куртке кожаной. Кепка на глаза, сам невысокий, да ростом где-то… ну, прям как я. Остановился, кричу ему: «Давай садись быстрее!», – снега налетело в машину… мне же потом лужи убирать. Садится, говорит мне, ласково улыбаясь: «Дорогой брат, жми на выезд из города!» – даёт адрес. Я ему твёрдо с нажимом, мол, слушай сюда, шестьсот тысяч старыми дашь – поеду, тут ехать час, а там одни склады, никого обратно не возьмёшь, плати, короче, в два конца. Он, всё улыбаясь: «Да без проблем, дорогой мой, я тебе восемьсот тысяч даю», – и вытаскивает из куртки пакет целлофановый, набитый деньгами. Деньги так себе, мелочь, но много. Отсчитал: «Бери, братан, поехали!» Ну ладно, поехали. Дорога плохая: гололёд, пробки. Мужик похож на азербайджанца: смуглый, невысокий, внешность обычная. Едем, он мне: «Слушай, сил нет, можно покурить?» Я ему: «Смотри, пепел не урони, а так – кури». Он сладко и жадно затянулся, обмяк, вальяжно так произнёс: «Я бизнес у вас имею, мои там две машины стоят, товар привезли с Казахстана: морковь-шморковь. Я вот на рынке его продал, – пассажир снова сладко и глубоко затянулся, выпустил дым в потолок. – Чик только, – он щёлкнул пальцами, – пять дней, и уже еду с водилами-чудилами рассчитываться».

– Что за товар-то у тебя? На самом деле морковь? – Лёха – тёртый калач, кое-что понимал в торговле. В его голове не укладывалась схема, при которой неграмотный выходец с Казахстана может удачно торговать в чужой стране.

– Я привозил лук первую партию, купил там вообще за ваши десять тысяч рублей по-старому, короче, за 10 рублей всего килограмм купил с учётом доставки. Вот и считай: тут у вас оптом – по 20 рублей, а в магазине – вообще по 30 рублей можно встретить! – азербайджанец ловко выбросил бычок в окно, тут же закурил новую сигарету.

– Крутой бизнес у тебя, но сезонный. Плохо. Две-три партии привёз, и всё, кирдык. Потом-то что делать?

– Дорогой! Ясно, что сезон. Всё в жизни сезонно, вроде вот сегодня мужик, оп, и уже дед! Лук осенью привожу партии две. Весной ещё пару партий, потом, смотри, картошка-маркошка киргизская с апреля по июнь вези, если силы есть, затем сразу перчик-мерчик сладкий – ещё пару ходок делаешь и июль-август арбуз-дыню возишь. А какой персик нежный, э, брат, с Узбекистана, – пассажир, причмокнув губами, закатил глаза, – партию можно успеть, и луком с капустой заканчиваешь, глядишь, снег пошёл – ноябрь. А там отдыха-то остаётся полтора месяца, не больше, и снова лук. Не бизнес – рахат-лукум, успевай только деньги считать, – пассажир в конце длинной речи несколько раз прищёлкнул языком, закачал головой, сладко зажмурив миндалевидные глаза.

– И что, целый год как белка крутишься, и бабки только в конце поднимаешь? – прервал затянувшееся молчание Алексей, открыв окно в попытке выветрить дым, разъевший глаза и вызывающий спазмы в горле.

– Да, всё в товаре. Чуть дёрнешь на еду, маленько-маленько семье отправить, – азербайджанец, прищурив глаза, упёрся хитрым взглядом в водителя и продолжил.

– Ты не думай, что убытки, дом у меня свой, КамАЗ свой, сыну дом отстроил, дочери дом строю. Тандыр-мандыр строю, чтоб лепёшку нежный продавать, люди круглый год у меня работают. Деньги со всех сторон идут, – сладко вещал новый знакомый, постоянно курил, показывал свои несметные богатства, широко разводя короткие руки. С его слов, всего у него было много, и эти избытком он может чуть-чуть, самую малость поделится с хорошим человеком-водителем.

– Слушай, а звать-то тебя как, может обсудим совместную темку? – Алексей принял боевую стойку, внутренне сжавшись и приготовившись принять отказ.

– Онур зовут, я турок настоящий, не какой-то там… казах.

– Базара нет, ты прямо самый сенокос, турок. Я еду, вижу, ба! Турок! Сразу по тормозам, видно, чел деловой, не просто так, при бабках, – Алексей, носивший фамилию Орлов, почуяв добычу, сразу вошёл в пике.

Онур оценивающе окинул водителя взглядом и оскалил крупные жёлтые зубы в улыбке.

– Слушай, брат, у меня есть деньги на две шаланды лука. Лучше для большей прибыли четыре-пять шаланд-маланд. Могу взять в долю, – Онур протянул руку в знак заключения договорённости, Алексей пожал жёсткую со следами въевшейся грязи ладонь нового знакомого.

Из дальнейшего монолога турка стало понятно, что шаланды – это 12-метровые полуприцепы. Если Алексей входит в бизнес с настоящим высокопробным коммерсантом, имеющим подвязки по всему Казахстану, то он сможет его, так и быть, взять в долю, при условии вложения денег минимум в 3 шаланды лука. Со слов Онура получалось, что вопрос партнёрства не прибылен для него, он делает лишь поблажку русскому. Берёт его в компаньоны в память о СССР и дружбе народов. Подумав, турок с нажимом произнёс:

– Я мусульманин, у нас не принято обманывать человека. Даже если ты другой веры, Коран не позволяет.

Вскоре подъехали к месту стоянки шаланд. Онура ждали две машины с водителями-казахами. Турок бодро выскочил, сразу попав в плотный снеговой заряд, хлопнул дверью машины, что-то громко закричал на казахском, замахал руками. Водители отвечали ему, активно махая руками в ответ. Со стороны казалось, что это крупные птицы-падальщики делят свою добычу, кружа вокруг неё и пытаясь отпугнуть друг друга, чтобы урвать себе кусок побольше. Сути разговора Алексей не улавливал, он лишь вышел из «девятки» и смотрел на то, как новый знакомый руководит бизнес-процессом…

Будучи матёрым коммерсантом, возглавляя когда-то коммерческий отдел фирмы, так оригинально Алексей переговоры не вёл. Он всегда степенно общался с сотрудниками, составлял планы, графики, отмечал их выполнение, действовал строго согласно западным нормам и правилам ведения бизнеса. Много читал книг по бизнес-процессам, постоянно посещал модные тренинги бизнес-гуру из столицы, но такого эмоционального ведения переговоров с рисованием схем ботинком на свежем снегу, с постепенным переходом всех участников спора в положение «на кортах», и продолжением рисования схем уже руками он не видел. Рисовали схемы все участники брифинга, тут же кто-нибудь из сидящих вскакивал, нервно начиная бегать вокруг остальных и скидывать эмоции…