Успехи христианства

В землях мещеры на средней Оке христианство, без сомнения, появилось вместе с первыми городами, на тесную связь этих двух начал указывает известие о первоначальном основании Переяславля Рязанского, который был заложен у церкви святого Николы Старого. Мы не имеем никаких сведений об успехах проповеди в самой Рязанской области; можно, однако, с достоверностью предположить, что христианство за стенами городов распространялось здесь очень медленно, хотя ничего не слышно об упорном сопротивлении со стороны туземцев. Не так тихо утвердилась новая религия в стране муромской. Крещение муромы, начатое святым Глебом, после него почти прекратилось на некоторое время. Язычники, пользуясь смутной эпохой междоусобиц и отдаленностью отдельных центров русской жизни, начали сильно теснить малочисленную христианскую общину; но не могли, однако, ее уничтожить (церковь св. Спаса в Муроме 1096 г.). Вместе с язычеством, которое у муромцев стояло на некоторой степени развития и, вероятно, имело особый класс жрецов-кудесников, против русского влияния соединился магометанский элемент, занесенный сюда болгарами; последние не только имели постоянные торговые сношения с поволжскими и поокскими племенами; но даже некоторое время господствовали в Муроме^[27]. Между тем как болгары поддерживали мусульман, язычники находили опору в соседней мордве.

Получив в свое распоряжение все Муромо-Рязанское княжество, Ярослав решился вступить в борьбу со всеми элементами, враждебными христианству. Когда его сыновья Михаил и Федор прибыли в Муром в качестве наместников отца, языческая партия встретила их поголовным восстанием, и один из княжичей, Михаил, был убит. Тогда Ярославу пришлось вооруженной силой брать непокорный город. Но он по характеру своему не любил крутых мер, а старался действовать на народ путем кротких увещаний, прибегая к угрозам только в некоторых случаях. Предание рассказывает, что в самом городе возобновилась попытка к мятежу и сделано было покушение на жизнь князя; и что он укротил язычников одним появлением своим перед ними с иконой Богоматери. Борьба окончилась победой христианства, и, по словам предания, даже совершилось торжественное крещение муромских язычников на реке Оке, подобно крещению киевлян при святом Владимире^[28]. Мы думаем, что поход Ярослава на мордву 1103 года произошел в связи с этой религиозной борьбой. Закоренелые язычники, по-видимому, оставили Муром и с толпами мордвы открыли нападение на русские волости. 4 марта Ярослав дал битву дикарям^[29]. Но уже замечено было, что он не имел удачи в военных предприятиях и не отличался талантами вождя; князь потерпел поражение. Вероятно, были и другие столкновения с ними, но летопись запомнила только самую значительную битву.

Почти в одно время с торжеством христианства на Муромской земле, побеждено было язычество у вятичей. Успехи христианской проповеди в этой части России замедлились потому особенно, что власть русских князей до самого XII века ограничивалась здесь только некоторыми укрепленными пунктами; а основная масса населения находилась в весьма слабой зависимости от потомков Рюрика, управляясь собственными князьями или старшинами, которые не всегда признавали над собой господство русских князей. Так, например, Мономах должен был предпринимать походы для их усмирения. «В вятичи ходихом по две зиме, на Ходоту и на сына его, и ко Корьдну ходих первую зиму», – говорит он в своем поучении (Лаврентьевская лет. 103); а несколько выше сказано: «Первое к Ростову ид ох, сквозе вятиче, посла мя отец». Слова «сквозе вятиче» намекают на то, что подобный путь не так уж был легок и безопасен. В первой трети XII века^[30] святой Кукша с учеником своим Никоном, оставив Киево-Печерскую обитель, проповедовал слово Божие в стране диких вятичей, крестил много народу и смертью мученика запечатлел здесь торжество новой религии. Христианство, в свою очередь, помогало распространению княжеской власти в славянских и финских землях: так в половине XII века вятичи уже спокойно повинуются наместникам черниговских князей. С тех пор христианская проповедь могла свободно проникать в Рязанскую область с юго-западной и северо-восточной стороны.

18 марта 1115 г. скончался знаменитый Олег Гориславич, а в 1123 г. умер в Чернигове и старший брат его – кроткий Давид. Из сыновей Святослава в живых оставался только Ярослав, который имел теперь неоспоримое право на первый стол в уделе своего отца. Действительно, он тотчас переходит на юг и садится в Чернигове. Пока был жив Мономах, Ярослав спокойно пользовался своими правами. Спустя два года по кончине Владимира он остался старшим в целом роде Рюриковичей, но киевский стол, по желанию граждан, занимает его племянник Мстислав Владимирович, и Ярослав не обнаруживает никакой попытки присвоить себе фактическое старшинство. Он совершенно доволен своим Черниговским уделом, ничего не ищет, кроме спокойствия, и берет с Мстислава только клятву поддерживать его в Чернигове. Если существовала подобная клятва, стало быть, существовали и причины, по которым ее требовали. Вероятно, кто-нибудь из родных племянников Ярослава – Давидовичей или Ольговичей – показывал неуважение к правам дяди, который просто не мог приобрести влияния на младших князей. Опасения Ярослава вскоре оправдались. В 1127 г. Всеволод Ольгович неожиданно напал на Чернигов, захватил дядю в свои руки, а дружину его истребил и ограбил. Такая удача Всеволода объясняется сочувствием к нему черниговских граждан, которые, может быть, тяготились княжением невоинственного Ярослава. Великий князь изъявил намерение наказать Всеволода и возвратить удел своему дяде, поэтому он вместе с братом Ярополком начал готовиться к походу на Чернигов. Всеволод поспешил отпустить Ярослава в Муром и призвал на помощь половцев. Последние пришли в числе 7 тыс. человек, но от реки Выря воротились назад. Ольгович прибегнул к переговорам, начал упрашивать Мстислава, подкупал его советников и так протянул время до зимы. Тогда пришел из Мурома Ярослав и стал говорить киевскому князю: «Ты целовал мне крест; ступай на Всеволода». Мстислав находился в затруднительном положении: с одной стороны, обязанность наблюдать справедливость между младшими родичами и крестное целование побуждали его вступиться за дядю; с другой – виновный Всеволод приходился ему зятем, потому что был женат на его дочери. За последнего стояли лучшие киевские бояре; в пользу его подал голос андреевский игумен Григорий, который пользовался расположением еще Владимира Мономаха и был почитаем всем народом. Великий князь в раздумье обратился к собору священников, так как после смерти митрополита Никиты место его оставалось тогда не занятым. Нетрудно было предвидеть решение собора, потому что большая часть голосов уже заранее принадлежала Всеволоду. К тому же наше древнее духовенство старалось отвращать князей от междоусобиц и пролития крови, считая это одной из главных своих обязанностей. Так оно поступило и теперь: собор принял на себя грех клятвопреступления. Мстислав послушался, но дорого стоила ему впоследствии эта несправедливость. «И плакася того вся дни живота своего», – говорит о нем летописец^[31]. Ярослав оставил всякие попытки поддерживать свои права, с грустью возвратился в Муром и прожил там еще два года. Он скончался в 1129 г.

Между тем как деятельность Ярослава, главным образом, сосредоточивалась около Мурома и Чернигова, для нас замечательна та роль, которую приняла на себя в то время Рязань. С тех пор как Тмутракань, отрезанная половцами от южной России, исчезла из наших летописей, ее значение отчасти перешло к Рязани, которая также лежала на русской окраине: младшие безудельные князья, обиженные старшими, так называемые изгои,