Тебе, возможно, так не покажется, но для меня было странным, что у этой книги два автора. И несколько тысяч читателей, познакомившихся с первым изданием романа, этот факт, я думаю, тоже удивит.
До выхода книги в свет я не видела ни строчки из того, что писал Дима. На все мои попытки «хоть глазком взглянуть» он отвечал – только после выхода книги в свет.
И так и вышло. Сначала я прочитала отзыв редактора. Потом отзыв продюсера. Потом отзывы друзей и знакомых с фразами: «Я сейчас про вас читаю»… Но ни строчки из самой книги.
И вот, курьер привозит мне мой экземпляр, заказанный в интернет-магазине. Пленка, запах краски и хруст страниц. Глава, вторая, третья… и сердце замирает и учащается, замирает и учащается… вылетает из груди, перехватывает дыхание. Слезы. Тревога. Строчка за строчкой. Четыре года моей жизни заново. В каждом мной написанном слове из нашего с Димой дневника.
Я знаю, что эта книга по праву получила свое название – «Трэш». Именно это слово точнее всего объясняет, через что нам пришлось пройти. И именно это слово случится с тобой при прочтении этой книги. Если для тебя такие понятия, как общество, мораль, вина, стыд, позор, хорошо/плохо, можно/нельзя, и любые другие концепции важнее счастья… эта книга не для тебя. Закрой ее прямо сейчас, пусть твой ум спит сладким сном. И, если мне придет сообщение с фразой – «как вам не стыдно такое писать», я отправлю тебя к этому тексту, в котором я тебя предупреждала.
И еще. Дима был прав, что не включил мое имя в соавторы. Он поступил так лишь из желания меня защитить. Оградить от вероятных осуждений. Но теперь, когда я вижу, как судьбы людей меняются после прочтения. Как то, что пережили мы, помогает другим прийти к состоянию счастья, выстроить отношения или завершить то, что давно уже было сделать пора. Как к людям приходит осознание, что с ними все в порядке. О таком можно думать/говорить/писать.
Я благодарю его. За смелость, искренность и желание делиться с миром.
Каждое слово – от сердца к сердцу.
Любви.
Валентина Хара
Да мне плевать на ваши маски! Я сорвал свою и хочу, чтобы вы нашли в себе силы сорвать ваши! Мне осточертела эта игра в «как бы нормальную жизнь». Я хочу ЖИТЬ! И хочу жить в мире живых людей, а не манекенов, играющих в школьном театре кукол. Вы лжете себе каждую секунду! Вы так заврались, что уже даже не замечаете свою ложь! Вы можете сколько угодно пускать пыль в глаза друг другу, отшучиваться, понтоваться, инстаграмить картинки из своей «успешной» жизни, но меня-то вы не обманете! Я тоже играл в эту игру. Я играл в нее очень успешно и умею притворяться не хуже вашего. И именно поэтому я знаю, что в глубине тебя, спрятавшись за семью печатями, сидит маленький испуганный мальчик или девочка, который с ужасом смотрит на все, что происходит вокруг, и ничего не понимает. Этот ребенок боится! Он настолько боится подать свой голос, боится быть обнаруженным, что создал все условия для того, чтобы никто никогда его не нашел. И вроде можно жить, не замечая этого ребенка. Но есть одна проблема. Только он, этот ребенок, знает путь к настоящему счастью и подлинной любви и откроет его тебе, если ты, конечно, сможешь ему довериться.
– Олег! Ты скоро?
– Катя, милая, да!
Олег сбросил вызов на смартфоне и огляделся. Картинка снова стала в фокусе. Радостные лица друзей, знакомых и малознакомых, и совсем не знакомых… Все поздравляли его, наперебой обнимая, хлопая по плечам, глядя ему в глаза, в надежде найти хоть какое-то участие. Он отвечал кивками, иногда скромно опускал глаза, иногда улыбался и отшучивался…
Это успех! Вот он, настоящий, неподдельный успех! Сотни довольных и счастливых глаз, и все хотят найти его глаза, сотни рук хотят дотронуться до него и, как супербонус, обняться!
В огромном зале с высоченным потолком, лепниной и балкончиками гасли лампы освещения сцены, актеры пили шампанское, празднуя очередной аншлаг.
Он стоял довольный и счастливый. Он наслаждался этой секундой счастья. Он заслужил ее. Он прошел огромный путь и сейчас хотел продлить это ощущение еще на несколько минут…
Телефон опять завибрировал в кармане. Не доставая его, было понятно, кто это звонит. Конечно же, Катя. Рядом никого уже не было. Олег ответил:
– Да, солнце?
– Олег, ты обещал, что закончишь в одиннадцать, а сейчас уже половина двенадцатого.
– Да-да, Катя… Я уже скоро, совсем скоро.
Он вышел из зала. На пороге стояла девушка. Красивые темные глаза. Каштановые волосы. Она смотрела на него, будто знала тысячу лет. Ему показалось, что глаза ее полны любви, но не конкретно к нему, а ко всему миру. Цветастое платье, а-ля шестидесятые, туфли на высоченной шпильке. Довольно милая. Она сделала шаг навстречу. Олег почувствовал ее запах. «Господи! За что мне это испытание?!» – воскликнул он в сердцах. Это был запах, который в одну секунду заворачивал его в одеяло любви и страсти, взрывал воображение картинками неземного блаженства взаимодействия тел и душ в общем любовном экстазе.
– Я Лила, – с улыбкой произнесла она.
– Я не Лила, – отшутился он, несмотря на дрожь в сердце.
– Я знаю, кто ты, но это больше не имеет никакого значения.
– Почему?
– Потому что твоя прежняя Игра закончена.
Она снова улыбнулась. В ее глазах он увидел глубину Вселенной, которая звала его и неслась навстречу его Вселенной, проникая каждым атомом и наполняя новым светом все его существо.
– Знаешь, я сам решаю, когда мне начинать игры и когда их заканчивать. Я хозяин своей жизни и своей реальности.
– Я рада, что ты так думаешь, иначе новая Игра не состоится…
– Откуда ты вообще взялась? – Олег на секунду обернулся на очередное похлопывание по плечу, и, когда вернулся взглядом к собеседнице, ее уже не было…
«Куда подевалась, откуда взялась?» – бормотал про себя Олег, когда вдруг почувствовал, что пол под его ногами начинает трещать. Старые паркетины скрежетали и разъезжались. Старинный дуб лопался с треском по швам, обнажая старые металлические балки и остовы кирпичного фундамента там, где только что был вымытый пол. Олег еле держался на ногах. Со всех сторон были слышны крики. Кто-то провалился под пол и пытался выбраться. «Главное, чтобы не обрушились колонны и потолок, тогда точно капец», – пронеслось в голове у Олега. В это же мгновение он почувствовал, как тонны штукатурки посыпались с потолка, затрещали старинные колонны, половица под ним треснула, погас свет, и он полетел вниз, в бездну…
Олег подскочил, как ужаленный, с постели.
– Что с тобой? – испуганно спросила Катя, проснувшись от его резкого подъема.
Он сидел на кровати, вытаращив глаза на стену, щупая свои ноги под одеялом. «Слава Богу! Сон! Просто сон!» Выдох облегчения вырвался из груди. Он сидел на кованой кровати, в своей просторной квартире. Рядом лежала Катя. За окном был слышен колокольный звон, доносившийся из монастыря, а по реке плыла, ревя и чихая, какая-то водная посудина. В квартире тишина. Дети еще спали.
«Все отлично! Все по-прежнему!»
– Все в порядке, солнце! – произнес Олег и упал обратно на кровать, обняв Катю. – Просто сон. Дурной сон.
Он обнял ее и прижал к себе. В такие минуты ему хотелось сказать ей, как он счастлив, что они вместе, что столько пережили и теперь все хорошо. Он лежал, и на его губах блуждала улыбка блаженства и радости. Он ничего не сказал. Знал, что Катя все равно ответит не так, как ему хотелось бы. Лучше оставить себе иллюзию ее ответа, чем разочаровываться. Катя была очень практична. «Я абсолютно не творческий человек!» – любила повторять она с какой-то внутренней гордостью. «Ты такой романтичный, Олег, – говорила она ему. – Я лишена романтичности напрочь. Ничего не могу с этим поделать». Он знал, что с этим, и вправду, ничего не поделаешь. Много лет он пытался удивлять ее различными сюрпризами и творческими подарками, пока наконец не понял, что хороший шопинг она оценит гораздо выше.
Олег вздохнул. Ничего не изменишь. Выбор сделан, и все идет, как идет. Лучше думать о хорошем. О том, что нас объединяет, о пройденном вместе пути, о предстоящих путешествиях. Ведь любовь – это решение, это выбор, а никак не чувства… А чувства я раскачаю как-нибудь сам. Олег знал это точно. Он взял на себя ответственность за их отношения еще много лет назад, когда решил к ней вернуться, поняв, что он сам является источником любви и только от него будет зависеть, как будут развиваться их отношения.
Он вышел в кухню-гостиную. Она была сделана в прованском стиле. Рельефная штукатурка теплых желтовато-бежевых оттенков, кухонная мебель из тонированного дуба с гнутыми элементами, вставками, вытяжка с куполом под медь, газовая плита с латунными ручками…
Они приобрели эту квартиру недавно. Раньше это была коммунальная квартира, в которой жили пять семей. Сейчас даже трудно в это поверить. Их-то одной семье она уже не казалась очень уж огромной. Это была квартира мечты. Их мечты. Он всегда хотел иметь квартиру с видом на воду. Она хотела в центре Питера и с видом на какой-нибудь собор или храм. Не то что набожность, просто так красиво. И вот за окном река и монастырь, и они в центре Питера. После приобретения квартиры он полгода делал в ней ремонт, проводя с нуля все коммуникации и работая над полной перепланировкой. Все материалы и цвета подбирались с такой любовью. И детишкам – каждому по спальне! Все, как они хотели и мечтали.
Стены в гостиной были частично покрыты декоративной штукатуркой, частично оставлены кирпичными и покрашенными светло-бежевым цветом. Столько мороки было с этой стеной… Подбор материалов, оттенков… Переделка…
Теперь ему периодически хотелось выть на эту стену. В нем жила боль, поделиться которой он не смел ни с кем. Спокойный, успешный, доброжелательный внешне, он порой ощущал себя лжецом по отношению к людям, считавшим его образцом для подражания. Да, он достиг многого и всего добился. Его интересы были настолько широки и разносторонни, что все удивлялись, как ему хватает времени на все. Он делал бизнес, писал новую книгу, продюсировал спектакль по своей книге «Две Буквы», занимался йогой, проводил мастер-классы по живописи, постоянно открывал для себя все новые и новые сферы интересов… Но глубоко внутри он понимал, что хочет большего. Ему хотелось больше времени тратить на творческие проекты, на познание возможностей своего тела, но Катя придерживалась другой позиции. Она считала, что все свободное время он должен посвящать ей, и, если этого не происходило, начинались звонки, упреки и нервотрепка, которой он, как ему казалось, не заслужил. Он создал для нее все условия, которых она хотела. Теперь он хотел идти дальше и развиваться, но постоянно слышал порицания с ее стороны. Она ревновала его, проверяла и контролировала. Он не понимал, как он это создал в своей жизни и чем заслужил. Но ничего, ничего не смог с этим сделать. Бессилие и тупик. Он постоянно чувствовал себя чем-то обязанным и вечно виноватым во всем. За столько лет общения он так и не привык к ее эмоциональным перепадам. Он реагировал на них не менее эмоционально, но держал все в себе. Только глаза. Глаза, полные невыразимой грусти, периодически выдавали его с потрохами.
О проекте
О подписке