1903 год
(№№ отрывков: 145−168)

145

На открытых собраниях ни один разумный рабочий не станет говорить то, что он думает, – это значило бы прямо отдаваться в руки полиции.

(«Московские зубатовцы в Петербурге», 1 января)

146

Война вышибаловцам и к чёрту всех примирителей, людей с «неуловимыми взглядами» и мямлей!! Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан. Лучше 2−3 энергичных и вполне преданных человека, чем десяток рохлей.

(Письмо Бабушкину, 16 января)

147

Ругая нас, Вы преувеличиваете нашу силу и влияние: мы сговорились здесь об ОК, настояли на его съезде, на приглашении Вас, написали Вам. Больше мы ничего, ровно ничего не могли сделать и ни за что не отвечаем. Корень бед, что Вы не были у ОК, и всё дальнейшее сделано без Вас (как и без нас). Мы не принимали неизвестного члена (это такой-то, рохля и неумный, я его знал лично в Пскове, связанный семьей и местом и отсталый, никуда не годный, из-за него уже ругали Красикова), мы не переносили бюро, мы не давали абсолютно никакой «власти» Красикову. Но когда вышло так, что Красиков оказался единственным (NB NB) подвижным человеком ОК, тогда в результате не могло не быть и власти. Вы пишете: люди есть, а мы их не имеем, не знаем, не видим. Мы изозлились до неврастении из-за полного безлюдья для ОК, для коего нужны подвижные, летающие, свободные и нелегальные люди. Красиков один перешёл на нелегальное, поехал, стал летать, стал всё знать – и само собой взял чин капрала. Мы не мешали, понятно, ибо и не могли мешать и не хотели мешать: нет другого!!! Поймите же это, наконец. Красиков ленив и халатен, но он умён, толков, знает дела, умеет драться, ладить с ним можно. Теперь он застрял в Париже на неизвестное время, и мы ругаемся с ним, гоня его в шею в Россию, ибо иначе ОК есть равно нуль. Скоро едет Гольдман, постараемся ввести его в ОК, он, кажется, энергичен. Бронштейну не хочется уезжать. Паспортов нет, копий нет. Если Красиков передвинется в близкое, живое место, тогда мы ему поможем вернуть себе бюро Оргкомитета по созыву съезда, и всё наладится, авось. Иначе всё пойдет (если пойдет) по воле аллаха, по воле Красикова и по воле Гольдмана, и мы тут бессильны.

(Письмо Кржижановскому, 27 января)

148

Мы советуем нашим русским товарищам не разговаривать с некоторыми людьми без протоколов.

(«По поводу заявления Бунда», 1 февраля)

149

Недавно были первый раз за эту зиму в хорошем концерте и остались очень довольны, – особенно последней симфонией Чайковского (Патетической). Бывают ли у вас в Самаре хорошие концерты? В театре немецком были раз, – хотелось бы в русский Художественный, посмотреть «На дне».

(Письмо матери, 4 февраля)

150

Это старо! – вопите вы. Да. Все партии, имеющие ХОРОШУЮ популярную литературу, распространяют СТАРЬЁ: Геда и Лафарга, Бебеля, Бракке, Либкнехта и пр. ПО ДЕСЯТИЛЕТИЯМ. Слышите ли: по десятилетиям! И популярная литература ТОЛЬКО ТА И ХОРОША, ТОЛЬКО ТА И ГОДИТСЯ, которая служит ДЕСЯТИЛЕТИЯ. Ибо популярная литература есть ряд УЧЕБНИКОВ ДЛЯ НАРОДА, а учебники излагают азы, не меняющиеся ПО ПОЛУСТОЛЕТИЯМ. Та «популярная» литература, которая вас «пленяет» и которую «Свобода» и с.-р. издают пудами ежемесячно, есть МАКУЛАТУРА И ШАРЛАТАНСТВО. Шарлатаны всегда суетливые и шумят больше, а некоторые наивные люди принимают это за энергию. <…>

Сумели ли вы использовать те СОТНИ <брошюр>, которые вам ДОСТАВИЛИ, ПРИВЕЗЛИ, В РОТ ПОЛОЖИЛИ? Нет, вы не сумели этого сделать. Вы не сумели даже на этой мелочи связать МАССЫ с социал-демократией. Мы имеем ежемесячно десятки и сотни листков, сообщений, корреспонденций и писем из всех концов России, и у нас не было НИ ОДНОГО (подумайте хорошенько над точным смыслом этих точных слов: «ни одного»!) сообщения о распространении этих сотен в МАССЕ, о впечатлении на МАССУ, об отзывах МАССЫ, о беседах в МАССЕ, об ЭТИХ вещах! Вы оставляете нас в таком положении, что писатель пописывает, а читатель (интеллигент) почитывает, – и потом этот же ротозей-читатель мечет гром и молнии против писателя за то, что он (писатель!!!) не дает «десятки пудов» <литературы> везде и повсюду. Человек, вся задача которого СВЯЗАТЬ писателя с массой, сидит как нахохлившийся индюк и вопит: подайте массовой литературы, НЕ УМЕЯ В ТО ЖЕ время использовать и СОТОЙ ДОЛИ того, что есть.

Вы скажете, конечно, что «Искры», например, этого главного нашего продукта, и НЕЛЬЗЯ, вообще нельзя СВЯЗАТЬ с массами. Я знаю, что вы скажете это. Я сотни раз слышал это и всегда отвечал, что это неправда, что это увёртка, отлыниванье, неуменье и вялость, желание получить прямо в рот жареных рябчиков. Я знаю из фактов, что люди деятельные УМЕЛИ «связывать» «Искру» (эту архиинтеллигентскую, по мнению плохоньких интеллигентов, «Искру») с МАССОЙ даже таких отсталых, малоразвитых рабочих, как рабочие подмосковных промышленных губерний. Я знал РАБОЧИХ, которые сами распространяли среди массы (тамошней) «Искру» и говорили только, что её мало. <…>

<Вы требуете популярной газеты.> Разжуйте каждый факт так, чтобы он без переваривания шёл впрок. Так, чтобы НАМ, «деятелям», и желудков вовсе не надо было иметь. Не беда, что по сих пор мир даже не видал такой «популярной» «газеты», ибо газета ОТВЕЧАЕТ на ВСЁ, а популярная литература УЧИТ чему-либо НЕМНОГОМУ. Не беда, что ВСЕ наши образцы такой литературы, начиная от «Рабочей Мысли», продолжая «Вперёдами», «Рабочими Делами», «Красными Знамёнами» и проч., неизбежно и непременно оказывались ублюдками, и не популярными и не газетами. Не беда, что ВСЕ попытки «рабочих» газет только питали и будут всегда питать нелепое деление интеллигентного и рабочего движения (деление, вызванное скудоумием и безрукостью интеллигентов, которые доходят по того, что С МЕСТА за тридевять земель жалобы шлют на свою собственную безрукость!). Не беда, что ВСЕ попытки «рабочих» газет плодили до сих пор и будут у нас всегда плодить кустарничество и особые, глубокие, казанские и харьковские теории. Не беда всё это. Ведь вот ПЛЕНИТЕЛЬНАЯ «Свобода» и ПЛЕНИТЕЛЬНЫЕ («дух замирает») эсеры издают же – и уф, какую массу! – популярных газет и газет-журналов!! «Народное Дело», «Красное Знамя», «Свобода» – журнал для рабочих, «Отклики» – газета и журнал для рабочих, «Лучина» – для крестьян, «Рабочая Мысль» – женевская газета петербургских рабочих!! Не беда, что всё это – дерьмо, но зато МАССОВОЕ дерьмо.

А у вас всё одна «Искра», скучно ведь! 31 номер, и всё «Искра», тогда как у пленительных людей на два номера одного названия (дерьма) приходится немедленно три номера другого названия (дерьма). Вот это – энергия, вот это весело, вот это ново! А наши-то социал-демократы…

И брошюры-то у «них» всё новые да новые. И каждый оттиск идёт за брошюру, и все это шарлатански выкрикивается, листы подсчитываются (МИЛЛИОН листов: см. № 16 «Революционной России». Рекорд побили! Чемпионы!). А у нас! Оттиски не считаются брошюрами – интеллигентщина, литературщина!! Переиздаются старые, престарые Дикштейны, – тогда как всем девицам в Париже и в Чернигове известно, что ДЕСЯТЬ новых брошюр (дерьма) во сто раз больше значат, чем одна старая, да хорошая. Это ведь только у немцев так, что вот, например, в 1903 году переиздают в ОДИННАДЦАТЫЙ раз «Наши цели» Бебеля, написанные 34 года тому назад!! Это скучно. У нас «пленительные» социалисты-революционеры так и прыщут.

(Письмо Ленгнику, февраль)

151

Мы требуем немедленного и безусловного признания законом свободы сходок, свободы печати и амнистии всех «политиков» и всех сектантов. Пока этого не сделано, всякие слова о терпимости, о свободе вероисповедания останутся жалкой игрой и недостойной ложью. Пока не объявлена свобода сходок, слова и печати, – до тех пор не исчезнет позорная русская инквизиция, травящая исповедание неказённой веры, неказённых мнений, неказённых учений. Долой цензуру! Долой полицейскую и жандармскую охрану «господствующей» церкви! За эти требования русский сознательный пролетариат будет биться до последней капли крови.

(«Самодержавие колеблется», 1 марта)

152

Я предлагаю всем членам редакции кооптировать Бронштейна на всех равных правах в члены редакции. (Думаю, что для кооптации нужно не большинство, а ЕДИНОГЛАСНОЕ решение.) Нам ОЧЕНЬ НУЖЕН седьмой член и для удобства голосования (6 – чётное число), и для пополнения сил. Бронштейн пишет уже не один месяц в каждом номере. Вообще работает для «Искры» самым энергичным образом, читает рефераты (пользуясь при этом громадным успехом) etc. По отделу статей и заметок на злобу дня он нам будет не только весьма полезен, но прямо необходим. Человек, несомненно, с недюжинными способностями, убеждённый, энергичный, который пойдёт ещё вперёд. И в области переводов и популярной литературы он сумеет сделать не мало. <…>

Возможные доводы против: 1) молодость; 2) близкий (МОЖЕТ БЫТЬ) отъезд в Россию; 3) перо (без кавычек²⁶) со следами фельетонного стиля, с чрезмерной вычурностью и т. д.

1) Бронштейн предлагается не на самостоятельный пост, а в коллегию. В ней он и станет опытным. «Чутьё» человека партии, человека фракции, у него несомненно есть, а знания и опыт – дело наживное. Что он занимается и работает, это тоже несомненно. Кооптирование необходимо, чтобы его окончательно привязать и поощрить.

2) Если Бронштейн войдёт в курс всех работ, то, может быть, он и уедет не скоро. Если уедет, то и тогда организационная связь с коллегией, подчинение ей – не минус, а громадный плюс.

3) Недостатки стиля – дефект не важный. Выровняется. Сейчас он принимает «поправки» молча (и не очень-то охотно). В коллегии будут споры, голосования, и «указания» примут более оформленный и настоятельный вид. <…>

ОТКЛАДЫВАТЬ кооптацию я считаю КРАЙНЕ НЕУДОБНЫМ и неловким, ибо для меня выяснилась наличность уже ИЗРЯДНОГО недовольства Бронштейна (конечно, не высказываемого прямо) на то, что он всё «на воздухе», что его всё ещё третируют (ему кажется) как «вьюношу». Если мы не примем Бронштейна тотчас и он уедет, скажем, через месяц в Россию, ТО Я УБЕЖДЁН, что он поймёт это как наше ПРЯМОЕ НЕЖЕЛАНИЕ принять его в редакцию. Мы можем «упустить», и это было бы весьма скверно.

(Письмо Плеханову, 2 марта)

К деревенской бедноте

153

Безлошадный крестьянин это – такой, который стал уже совсем неимущим. Это – пролетарий.

154

Чтобы ВСЕМ средним мужикам в богатые пролезть, – для этого надо самих богатых убрать, а убрать их может только союз городских рабочих с деревенской беднотой.

155

Я сейчас расскажу, что такое лотерея. Есть у меня, например, корова, стоит 50 рублей. Я хочу разыграть эту корову в лотерею и предлагаю всем билеты по одному рублю. За один рубль может корова достаться! Народ льстится, целковые так и сыплются. Когда набирается сто рублей, тогда я устраиваю розыгрыш: чей билет вынется, тому корова за один рубль досталась, а остальные ни с чем уходят. «Дёшево» ли народу обошлась эта корова? Нет, очень дорого, потому что заплачено вдвое против цены, потому что два человека (кто лотерею устраивал и кому корова досталась) нажились без всякого труда и притом нажились на счет девяносто девяти человек, которые потеряли свои деньги. Значит, тот, кто говорит, что лотереи выгодны для народа, просто обманывает народ.

156

Буржуазия распространяет всякую ложь о социал-демократах. Она говорит, что социал-демократы хотят отнять собственность у среднего и мелкого крестьянина. ЭТО ЛОЖЬ. Социал-демократы хотят отнять собственность только у крупных хозяев, ТОЛЬКО У ТОГО, КТО ЖИВЁТ ЧУЖИМ ТРУДОМ. Социал-демократы НИКОГДА НЕ ОТНИМУТ СОБСТВЕННОСТИ У МЕЛКИХ И СРЕДНИХ ХОЗЯЕВ, НЕ НАНИМАЮЩИХ РАБОЧИХ.

157

Русский народ по сю пору находится в крепостной зависимости у чиновников. Без разрешения чиновников народ не смеет ни сходки устроить, ни книжки или газеты напечатать! Разве это не крепостная зависимость?

158

Социал-демократы требуют для народа полной свободы передвижения и промыслов. Что это значит: СВОБОДА ПЕРЕДВИЖЕНИЯ? Это значит, чтобы крестьянин имел право идти куда хочет, переселяться куда угодно, выбирать любую деревню или любой город, не спрашивая ни у кого разрешения. Это значит, чтобы и в России были уничтожены паспорта (в других государствах давно уже нет паспортов), чтобы ни один урядник, ни один земский не смел мешать никакому крестьянину селиться и работать, где ему угодно. Русский мужик настолько закрепощён ещё чиновником, что не может свободно перевестись в город, не может свободно уйти на новые земли. Министр распоряжается, чтобы губернаторы не допускали САМОВОЛЬНЫХ переселений! Губернатор лучше мужика знает, куда мужику идти! Мужик – дитя малое, без начальства и двинуться не смеет! Разве это не крепостная зависимость? Разве это не надругательство над народом, когда всякий промотавшийся дворянчик командует взрослыми хозяевами-земледельцами?

159

Социал-демократы требуют, чтобы каждый имел полное право исповедовать какую угодно веру совершенно свободно. Только в России да в Турции из европейских государств остались ещё позорные законы против людей иной, не православной веры, против раскольников, сектантов, евреев. Это законы либо прямо запрещают известную веру, либо запрещают распространять её, либо лишают людей известной веры некоторых прав. Все эти законы – самые несправедливые, самые насильственные, самые позорные. Каждый должен иметь полную свободу не только держаться какой угодно веры, НО И РАСПРОСТРАНЯТЬ ЛЮБУЮ ВЕРУ И МЕНЯТЬ ВЕРУ. Ни один чиновник не должен даже иметь права спрашивать кого ни на есть о вере: это дело совести, и никто тут не смеет вмешиваться.

160

Расплата должна быть всем наёмным рабочим и всегда ЕЖЕНЕДЕЛЬНАЯ <…> Рабочим очень важно получать плату аккуратно каждую неделю и притом непременно чистыми деньгами, а не товарами. Наниматели очень любят навязывать рабочим в счёт платы всякие дрянные товары втридорога; чтобы прекратить это безобразие, надо безусловно запретить законом выдачу заработной платы товарами.

161

Пока дворянину и купцу позволяют продавать землю, до тех пор и крестьянин должен иметь ПОЛНОЕ ПРАВО свою землю продавать и распоряжаться ею СОВЕРШЕННО СВОБОДНО, совершенно так же, как дворянин и купец.

Когда рабочий класс победит всю буржуазию, тогда он отнимет землю у крупных хозяев, тогда он устроит на крупных экономиях ТОВАРИЩЕСКОЕ ХОЗЯЙСТВО, чтобы землю обрабатывали рабочие вместе, сообща, выбирая свободно доверенных людей в распорядители, имея всякие машины для облегчения труда, работая посменно не больше восьми (а то и шести) часов в день каждый. Тогда и мелкий крестьянин, который захочет ещё по-старому в одиночку хозяйничать, будет хозяйничать не на рынок, не на продажу первому встречному, а на товарищества рабочих: мелкий крестьянин будет доставлять товариществу рабочих хлеб, мясо, овощи, а рабочие будут без денег давать ему машины, скот, удобрения, одежду и всё, что ему нужно. Тогда не будет борьбы между крупным и мелким хозяином из-за денег, тогда не будет работы по найму, на чужих людей, а все работники будут работать на себя, все улучшения в работе и машины пойдут на пользу самим рабочим, для облегчения их труда, для улучшения их жизни.

162

А последний наш шаг и в городе и в деревне один будет: ОТБЕРЁМ ВСЕ ЗЕМЛИ, ВСЕ ФАБРИКИ У ПОМЕЩИКОВ И У БУРЖУАЗИИ И УСТРОИМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО. Между первым и последним шагом нам ещё немало борьбы пережить придётся, И КТО СМЕШИВАЕТ ПЕРВЫЙ ШАГ С ПОСЛЕДНИМ, ТОТ ВРЕДИТ ЭТОЙ БОРЬБЕ, ТОТ, САМ ТОГО НЕ ВЕДАЯ, ЗАСОРЯЕТ ГЛАЗА ДЕРЕВЕНСКОЙ БЕДНОТЕ. <…> Вот почему социал-демократы не сулят крестьянину СРАЗУ молочных рек и кисельных берегов.

163

Требование учредить крестьянские комитеты для ограничения кабалы и для возвращения отрезков не есть загородка. Оно есть ДВЕРЬ. В эту дверь прежде всего надо выйти ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ИДТИ ДАЛЬШЕ, для того, чтобы по открытой, по широкой дороге идти ДО САМОГО КОНЦА, до полного освобождения всего трудящегося рабочего народа на Руси. Пока крестьянство из этой двери не вышло, оно остаётся в темноте, в кабале, без полных прав, без полной, настоящей свободы, оно не может даже между себя окончательно разобрать, кто друг рабочего человека и кто его враг. Поэтому социал-демократы указывают на эту дверь и говорят, что прежде всего всем миром, всем народом на эту дверь напирать надо и ВЫЛОМАТЬ ЕЁ ДОЧИСТА.

(март)

***

164

Мои рассуждения, изволите видеть, «лишний раз подтвердили (для г. Струве) широкое распространение в нашей заграничной литературе подлинной революционной фразы²⁷ и притом ещё злобно-тенденциозной (этот непривлекательный литературный стиль особенно процветает на страницах „Искры“ и „Зари“)». Ну, что касается до злобной тенденциозности, то нам об этом трудно спорить с г. Струве: для него попрёком кажется то, что нам кажется комплиментом. Тенденциозностью называют либералы и многие радикалы непреклонную твёрдость убеждений, а резкую критику ошибочных взглядов они называют «злобой».

(«Г-н Струве, изобличённый своим сотрудником»)

165

Надо всем и каждому втолковывать до чёртиков, до полного «внедрения в башку», что с Бундом надо готовить войну, если хотеть с ним мира. Война на съезде, война вплоть до раскола – во что бы то ни стало. Только тогда он сдастся несомненно. А принять нелепую фракцию мы абсолютно не можем и не примем никогда.

(Письмо Кржижановскому, 3 апреля)

166

Формально, по-моему, с Бундом надо быть корректным и лояльным (в зубы прямо не бить), но в то же время архихолодным, застёгнутым на все пуговицы и на законной почве припирать его неумолимо и ежечасно, идя до конца без боязни. Пусть уходят, коли хотят, – но мы не должны дать им в руки ни малейшего повода, ни тени повода к разрыву. Формальности до съезда соблюсти, конечно, надо, но открывать карт незачем.

(Письмо Александровой, май)

167

Вы добиваетесь, если я не ошибаюсь, «единовластия и твёрдой руки». Дело доброе, и Вы тысячу раз правы, что нам именно это нужно. Но так прямолинейно, как Вам кажется, этого никто не добьётся. Для 9/10 текущих дел два центра безусловно необходимы, они образуются тотчас сами, даже если бы мы этого не хотели. Для порядка же надо добиваться 1) формального пути для объединения этих двух центров (например, комиссия с делегатами от них обоих), 2) сокращения числа членов в обоих центрах, или выделения исполнительных комиссий внутри обоих центров и – самое важное – 3) строгого и ФОРМАЛЬНОГО распределения функций между отдельными членами центров, так чтобы весь состав обоих центров знал точно, кому из членов что поручено ведать, кто из членов (обоих центров) вправе РЕШАТЬ (и даже говорить) по каждой области вопросов и каков путь перенесения дела в полное собрание одного или обоих центров.

(То же)

168

Мы признаём ПРАВО даже иезуитов вести свободную агитацию.

(«Национальный вопрос в нашей программе», 15 июля)