Глава 5
Домовой получает секретное задание

Дойдя до своей кельи и не встретив по пути ни души, мы утомлённо расселись на удобные старинные стулья, гордо стоявшие вокруг большого круглого стола.

– Ну, а теперь, я думаю, необходимо вызвать домового.

Не успел Дормидорф закончить фразу, как на середине стола вдруг начала расти странная шишка. Медленно, но неудержимо она увеличивалась в размерах и постепенно приобретала знакомые очертания Максимкиной наглой косматой головы. Ну, шишок, он и есть шишок, ничего тут не попишешь. Головешка эта без малейшего зазрения совести, довольно улыбаясь, сообщила нам, что очень рада нашему возвращению, что она уже устала бездельничать и не прочь слегка поозорничать, как впрочем, и всё тело, находящееся в данный момент в надёжном, практически недосягаемом для нас укрытии, под столом.

Мы обрисовали ему ситуацию и объяснили, что нуждаемся в его помощи, необходимой нам в поисках потайного прохода в настоящий Подземный город. Начинать нужно от самого люка и планомерно обыскивать всё до тех пор, пока проход не будет, наконец, найден.

– Вас понял, славный предводитель домоводства, разрешите приступать? – по-военному чётко отрапортовал Максимка, озорно помигивая глазками расплывшемуся в довольной улыбке Дормидорфу.

– Пожалуйста, изволь, приступай скорее. Только уж будь любезен, чтобы тебя никто не увидел! Сделайся, пожалуйста, невидимым, заодно и нам неприятностей меньше будет.

– Не будет, – обречённо и негромко проговорил Юриник.

– Есть, так точно, всё будет исполнено в лучшем виде!

Говоря это, домовой, медленно развернувшись к Юринику, стал потихоньку приближаться к нему, грозно глядя в глаза. Мы же видели только плывущую по столу с всё увеличивающейся скоростью его всклокоченную голову. Строя грозные гримасы и медленно растворяясь, она направлялась прямиком в грудь обречённого Юриника. Ощущение было такое, будто Максимкина голова вплыла внутрь его тела, словно волосатое пушечное ядро, и растворилась там. Зрелище необычное, но, в принципе, ничего особенного.

Дормидорф устало заговорил:

– Ладно, давайте немножко отдохнём, а потом пойдём подкрепимся и с нашим вороном заодно повидаемся. Он наверняка соскучился. Может, нам повезёт, и мы узнаем у него что-нибудь важное. Нам ведь в ближайшее время всё равно делать нечего. Пока Максимилиан будет искать проход, мы совершенно свободны.

Так и поступили. Разлеглись, удобно растянувшись на кроватях. Оказалось, мы очень сильно устали. Так часто бывает: вдруг понимаешь, как сильно вымотался лишь тогда, когда завалишься отдохнуть и расслабишься. Или понимаешь, как ты проголодался, лишь когда начинаешь есть.

И то верно, встали мы сегодня рано, долго ходили по лесу, надышались освежающего лесного воздуха, да и отдыхали последнее время не совсем полноценно, урывками! Неудивительно, что через несколько минут все крепко уснули. Дрыхли, словно суслики в норах, только храп стоял.

А я лежал и слушал себя. В теле медленно образовывалась приятная слабость, словно лёгкое, воздушное покрывало окутывало всё вокруг уютной пеленой. Желанное умиротворение и покой, медленно разливаясь, заполняли собой все уголки впадающего в забытье разума. Чувства, ощущения и звуки потихоньку затихали где-то в непроглядной дали. Безразличие и вакуум. Вдруг сознание, словно прекрасная трепещущая бабочка, расправило свои огромные невесомые крылья. Подхваченное тёплым ласковым ветерком грёз, оно полетело, кувыркаясь, с всё увеличивающейся и неудержимо нарастающей скоростью навстречу прекрасному, родному, долгожданному. От восторга захватывало дух и кружилась голова.

И вдруг, словно обухом по этой самой восторженной голове! Великолепие резко прекратилось и меня рывком, спасибо хоть не пинком, вернули в суровую действительность. Сразу начало слегка подташнивать, а мгновением позже бросило в жар. Я с сожалением и растущим раздражением открыл глаза и услышал ехидное, до боли знакомое похрюкивающее хихиканье. Домовой, как всегда, был в своём репертуаре, а это был именно он, собственной каверзной персоной. Наглая рожа, мохнатая бестия, шишок на ровном месте! Прямо-таки никакого зла на него не хватает! У меня зачесались руки от острого и неудержимого желания схватить его за розовенькое волосатое горло, затем слегка, но всласть похрустеть этими зловредными, каверзными косточками, хорошенько встряхнуть и ещё придавить пару раз посильнее. Это же надо! Испортить мне такой сон, просто уму непостижимо! Не лезет ни в какие ворота! Но нечеловеческим усилием воли мне удалось заглушить и перебороть в себе это естественное желание. Хотя ничего плохого в нём, на мой взгляд, не было, да и для профилактических целей домовому это бы не помешало.

Мокся заговорщицки пыхтел мне прямо в ухо и, препротивнейше щекоча меня своей распущенной волоснёй, что-то возбуждённо бубнил и бубнил, бубнил и бубнил… Наконец мне удалось собраться с мыслями и до меня начал доходить смысл его слов:

– Я всё нашёл почти сразу! Всё нашёл, какой я молодец, да-а?

– Да-да, да-а отвяжись ты, молодец! И иди уже, наконец! – отвечал я, пытаясь хоть немного отодвинуться в сторону от этого чуда в волосьях. Но не тут-то было, он здесь же вновь подполз поближе! Вот ведь какое навязчивое существо! Словно прилип ко мне, как банный лист… не важно, к чему.

Отчаявшись отлипнуть от него, я недовольно пробурчал сквозь зубы:

– Ну ты, прямо, явный разудалый молодец, каких мало! И что ты в очередной раз нашёл?

– Что просили, то и нашёл. Старался ещё, из кожи вон лез! А они в ответ бурчат мне тут недовольно сквозь зубы! Цедят тут ещё, словно на врага народа. Это кому? Мне! Вместо заслуженной и искренней благодарности. Что же это такое делается? Сами просят, и сами же потом и недовольны. Лицо ещё, с позволения сказать, воротят! Смотри мне, я ведь в другой раз не посмотрю, что ты пользуешься моей незаслуженной благосклонностью!

Тут я, наконец, понял, что он нашёл проход. А его последние слова – это не что иное, как строгий выговор мне за грубость и невнимательность. Получить выговор от домового, каково, а? Где ещё найдёшь такую диковинку?

Но я-то, конечно, был виноват перед ним, дело ясное, и, чтобы хоть как-то загладить вину, сказал примирительно-извиняющимся тоном:

– Молодец, конечно, молодец, я просто не сразу понял спросонья! Извини, пожалуйста. И где же он, этот проход?

– Ладно, так и быть, на первый раз извиняю. Но гляди у меня на будущее, чтоб больше не шипел. Вот я и говорю, что я молодец. А ваш потайной проход находится прямо под лестницей, идущей от входного люка. Там имеется большой просторный лаз и из него бьёт яркий свет, прямо из-под ступенек. Только как его открыть, я так разобраться и не смог, может, там секрет какой хитрый есть, не знаю. Облазил всё вдоль и поперёк, можно сказать, не щадя живота своего, и понял, что лестница устроена, как детские качели. Знаешь, такая длинная широкая доска, а посередине опора, обычно бревно. Там опорой служит не бревно, но принцип тот же: лестница должна наклониться в другую сторону. Её низ должен стать верхом, а верх – низом, и проход открыт.

В этот момент мне показалась странной и непривычной его манера изъясняться. Как будто его словарный запас пополнился новыми, несвойственными ему словами и выражениями. Может быть, даже наверняка, это следствие того, что он, сидя в своей трубке, слушает нас, когда захочет, и мотает услышанное на ус, а это явно идёт ему на пользу. Вот хитрец какой, эдак он со временем станет первым учёным домовым.

А высокоинтеллектуальный домовой в это время продолжал:

– Кумекал я, кумекал, на что нужно нажать или за что дёрнуть для достижения желаемого результата, но, к моему глубочайшему сожалению, так и не дошёл, вернее, не сумел разобраться до конца в данной оригинальной конструкции.

«Вот понахватался-то, – восхитился я про себя ещё больше, – мыслимо ли, даже сам себя поправляет!».

– Я, по вашему настоянию, начал осмотр с самого начала и сразу нашёл.

Он ещё долго с упоением мог бы повторять мне свой восхитительный рассказ, если бы от его чрезмерно возбуждённого шипения не проснулись Дорокорн с Дормидорфом. Я хотел, было, разбудить и Юриника, но домовой умолял меня ни в коем случае не делать этого.

Уж не заболел ли он? Ладно, всякие там культурные выражения, это ещё можно понять, но заботиться о безмятежном сне? И кого, Юриника? Это, по-моему, явный перебор! Наш домовой сходит с ума, его нужно спасать!

И только я хотел поделиться своими опасениями со всеми, как всё разрешилось само собой и у меня на душе сразу стало легче. Оказалось, что Максимка очень хотел лично разбудить Юриника и получить от этого незабываемое удовольствие в награду за свою неоценимую помощь.

Он устроил из этого целое представление. Вежливо попросил нас помолчать в течение пяти минут, а то мы можем, дескать, всё испортить, и тогда счастливое и радостное пробуждение не получится, а получится сплошной конфуз, но этого допустить никак невозможно. Да нам и самим было интересно узнать, что задумал этот мелкий пакостник. И потому мы спорить не стали, замолчали и поудобнее расселись на стульях, расставив их возле кровати Юриника, но не очень близко, а на безопасном расстоянии, мало ли что. Конечно, мы остановили бы домового, начни он делать что-нибудь из ряда вон выходящее, как в случае с чёрным котом.

Ничего не подозреваюший Юриник изволил безмятежно почивать на правом боку. Левой рукой он нежно обнимал скомканный край одеяла. Тихо и мирно посапывал, изредка причмокивая губами, как будто пробуя на вкус какое-то изысканное блюдо.

Эти звуки напомнили мне мою милую жёнушку, которая имеет подобную привычку, так называемый «синдром сна рьяного повара». Бывало, лежишь и мучительно пытаешься заснуть, но не получается. А она самозабвенно посапывает рядом и по всему видно, смотрит уже минимум десятый сон. И только вот-вот оно, долгожданное забытьё, но не тут-то было! Вдруг она как начнёт прямо мне в ухо причмокивать! Да ещё так долго, будто тщательно что-то смакует. Аж смех разбирает! И, естественно, уже не до сна. А спать, вроде бы, давно пора. После долгих экспериментов и опасных для жизни испытаний я всё же нашёл способ, как остановить этот кулинарно-женский произвол. Остановить, к сожалению, лишь на время, до следующего приступа. И тут уж необходимо постараться успеть заснуть или придётся повторять весь опасный обряд заново. Опасен же он тем, что существует хоть и небольшая, но вполне реальная вероятность нежелательного пробуждения. Со всеми вытекающими последствиями. Рецепт чрезвычайно прост: я нежно, чуть касаясь, вожу ей по губам пальцем. Видимо, ей становится щекотно, она тут же смешно и обижено, по-детски поджимает их, одновременно с этим чмоканье прекращается. Может быть, это вызывает какой-то другой сон, где нет необходимости пробовать что-то на вкус, но это уже не важно. Главное, что желаемого эффекта не нужно ждать долго, он наступает сразу же.

Пока я предавался воспоминаниям, домовой начал действовать. Он шустренько залез под юриникову кровать, затем потихонечку, очень аккуратно просочился сквозь неё и занял место скомканного края одеяла, так нежно обнимаемого нашим другом. Получалось, что спящий заботливо обнимает нашего обормота, возлежащего на левом боку лицом к лицу с ним. Некоторое время ничего не происходило, пока Юриник вновь не начал чмокать. Максимилиан, недолго думая, проделал то же самое, что и я со своей женой. Поводил своим, далеко не нежным волосатым заскорузлым пальцем по губам Юриника. Чмоканье тут же прекратилось. Правда, и равномерное дыхание спящего тоже! Он вообще перестал дышать. Зато его глаза резко распахнулись и уставились прямо в лицо якобы давно и крепко спящему домовому. Мы замерли, с интересом вытянув шеи и наблюдая за разворачивающимся представлением. А посмотреть-то, могу вас уверить, было на что!

Постепенно в широко раскрытых глазах Юриника начало появляться некоторое осмысленное выражение. Одновременно с этим его брови стали хмуриться, а глаза распахиваться ещё шире. Хотя шире, казалось, уже некуда! В ближайшие секунды они, судя по всему, планировали вывалиться из орбит прямо на Моксю. Но дыхание Юриника пока не восстановилось. Видимо, вовсю шёл некий мыслительный процесс.

Неожиданно его грудная клетка начала медленно подниматься, а лицо приобрело выражение человека с мухобойкой, который загнал в угол и собирается прихлопнуть надоевшую до чёртиков жирную зелёную муху. Юриник набрал полные лёгкие воздуха и в тот самый момент, когда его дыхание вновь замерло, а мышцы резко начали своё сокращение, домовой, хихикнув, пропал. Как будто его и не было, прозвучал лишь шлепок, словно лопнул воздушный шарик.

Юриник, рыча и тиская в объятиях пустое одеяло, завалился на пол. Мы тоже обязательно последовали бы его примеру, если бы не позволили душившему нас смеху наконец-то вырваться наружу.

Засоня понял, что его опять ловко обвели вокруг пальца, обиженно уселся на кровать и укутался с головой в своё горячо любимое одеяло. Только лицо оставил снаружи. Так и сидел, словно живой укор, мерно покачиваясь из стороны в сторону, изредка глупо улыбаясь и иногда кивая головой, будто удивляясь каким-то своим потаённым мыслям.

Наконец мы пришли в себя. Произошло это не так быстро и не так легко. Стоило кому-нибудь хоть немного успокоиться и с превеликим трудом взять себя в руки, как взгляд падал на остальных, да ещё цеплял Юриника, и начиналось всё сначала. Потом другой неимоверным усилием воли овладевал собой, снова короткий взгляд на соседа – и всё повторяется.

Придя всё же в себя, наперебой принялись рассказывать Юринику, как всё это было с самого начала. Ну и смеялся же он! Надо заметить, никак не меньше нашего. Когда же Мокся появился недалеко от стола, робко и смущённо покашливая, всем своим видом показывая, что это была всего лишь дружеская шутка и ничего больше, мы замерли в тревожном и томительном ожидании. Но Юриник и не думал обижаться, видимо, махнул рукой на этого неисправимого волосатого субъекта и уже начинал привыкать к его не всегда безобидным шуткам и розыгрышам. Что ж, очень прискорбно осознавать это. Чует моя селезенка, придется самому тряхнуть стариной и преподать примерный и показательный урок этому избалованному своенравному сказочному мужичку. А для начала мне стало очень интересно, читал ли он книжку «Тысяча и один не съеденный пряник»?

Максимилиан ещё раз самым подробнейшим образом рассказал, теперь уже всем нам, где и как он нашёл потайной проход, и что этот лаз собой представляет. Затем мы начали размышлять, каким образом можно было бы попытаться его открыть, но так ничего путного и не придумав, решили пройтись посмотреть на месте. Может быть, тогда у нас появятся хоть какие-нибудь варианты. Необходимо только сначала, дабы не вызывать ни у кого подозрений, а особенно у ворона, пообедать. Тем более, мы уже давно нагуляли аппетит. Наспех приведя в порядок комнату и пригласив домового залезть обратно в трубку, мы отправились в обеденный зал.