– Ишь ты, гордая! Оно и верно, нечего перед всяким душу открывать. Только ты ее откроешь, душу свою, а тебе туды – раз и тьфу! Обидно! Уж я-то знаю, об чем говорю, – одобрительно сказала Лукерья.
– Мамочка моя бабуся! Уж я-то знаю: надо тогда отвечать, когда преподаватель от усталости под стол сползает. Помните, как я в прошлом году Зубодериху подловил? Пришел последним. Она уже едва живая сидит, а я ей: «Ура, наконец-то мой любимый предмет! Можно к двум вопросам еще один дополнительный получить?» Зуби мне с перепугу пятерку влепила и бегом за дверь. А я-то и на трояк с натяжкой знал…
дальше началась обычная свадебная неразбериха, когда все переходят с места на место, не зная, куда приткнуться, улыбаются в семь раз чаще, чем обычно, и с тоской размышляют, как их вообще занесло на это мероприятие.
Поклеп отлично понимал, что происходит, но все равно входных ворот на стадион было слишком много, чтобы разом уследить за всем, а применять заклинание магического самоклонирования он боялся, опасаясь, что один из его клонов удерет к русалке да с ней и останется.
Лукерья-в-голове-перья молодцевато свистнула, вселив легкую зависть даже в Соловья О. Разбойника.
«Теть Луш! Я ж просил! Пускай бы думали, что я сам научился!» – недовольно пробормотал Соловей Одихмантьевич.