Цитаты из книги «Танец меча»

Когда человек получает дар, он чаще всего получает и противовес. Физические недостатки, болезни, некрасивость, одиночество – много чего еще. Без этого противовеса человек мог бы не донести свой дар: бросить, разбить, перешагнуть через него, надругаться над ним

Она давно уже ничему не учила Мефа, раз и навсегда поняв, что никого и ничему научить нельзя. Максимум объяснить, что не стоит засовывать два пальца в розетку. Может, и поверят, но и то не раньше чем попробуют согнутой скрепкой. Да и вообще отвечать на вопрос, пока он не задан – полная бессмыслица.

Он вернулся на кухню и сделал двести отжиманий. Потом стал бродить по комнате и вставлять в каждый прибор его зарядник. Меф обожал заряжать телефоны, плееры и все прочее, что имеет батарею. Он смотрел, как пульсирует столбик заряда, и чувствовал, что вот – они наливаются силой, становятся лучше, совершеннее. Точно так и человек, когда следит за собой. Каждый день мы или заряжаемся, или разряжаемся. И он сделал еще пятьдесят отжиманий.

его. – Я стал слабым. Разучился голодать. Разучился долго не спать. Одряб волей. Окружил себя протезными вещами, облегчающими мой и без того легкий быт, – бормотал иногда Матвей.

принцип: чем ему было хуже, тем для него лучше. Только сделав себе достаточно плохо, Матвей ощущал внутреннюю успокоенность. В состоянии же сытости и покоя в нем моментально запускались томительные гнилостные процессы, и его начинало разрывать в клочья.

И опять действовал извечный багровский

Подумай: о том, что то, что огорчает и мучает тебя, есть только испытание, на котором ты можешь проверить свою духовную силу и укрепить ее

В сущности, право быть любимым – главное право каждого человека

Если бы нам удалось разбудить в Прасковье человека! Развернуть ее взгляд от себя к внешнему миру! Просто чтобы она увидела солнце, небо, звезды! Обнаружила бы в мире нечто существующее отдельно от своего «Я». Не просто «как я отношусь к морю» – а море, как независимая данность, которая была, есть и будет вне меня. И не просто «нравится ли мне такой-то», а что он человек, существующий вне моего мнения о нем. Возможно, от этого родились бы интерес, сопереживание, жалость, и хоть одна трещина возникла бы в броне, которой Лигул ее окружил.

Всякая же вещь, с которой мы не можем без сожаления разлучиться, делает нас ее рабом