– Громко смеешься! Объем легких хороший! Два века назад тебя взяли бы в гвардию трубачом, – одобрил Федор. – А вот сможешь ли ты, юный богатырь, съесть за минуту четыре печенья «Юбилейное» без воды? Съедаешь – я даю тебе пятьсот рублей! Не съедаешь – ты даешь мне сто!

Петя заинтересовался. Съесть четыре печенья показалось ему несложным.

– Что, серьезно, что ли? А у вас есть пятьсот рублей? – спросил он.

– Нет, – с грустью признался Федор. – Я не связываюсь с презренной бумагой. Я как Лев Толстой! Мои деньги носит жена. Причем где именно носит, я не знаю. В последний раз носила в Саратове… А у тебя-то сто рублей есть?

– Я возьму у папы!

– Тогда и я возьму у твоего папы! – воодушевился Федор.

– Нет, – отказался папа Гаврилов, слышавший этот разговор. – Что мне за радость спорить, когда я все равно сам себе проиграю?

– Но ты и сам у себя выиграешь! – возразил Петя, но папа так и не загорелся.

Потом, правда, оказалось, что и печенья «Юбилейное» у них нет, а есть только овсяное, а оно для спора не подходит.

– В общем, съесть его не запивая нереально! Поверьте профессионалу! Задохнешься, будешь кашлять, но не съешь! – сказал Федор. – Целое прошлое лето я так добывал деньги. Стоял на вокзале в Москве – и стоял бы до сих пор, если бы не поругался с полицейским. Он, коварный человек, каждый день бесплатно ел мое печенье! Прятал в рукаве бутылочку и запивал!.. Прямо как в столовую приходил! Неделю я терпел, но потом не выдержал.

Федор взял со стола последнюю раковину, осмотрел ее и, оставшись недоволен, метко выбросил в ведро.

– А еще я сажал всех желающих на шпагат в парке «Сокольники»! – похвастался он. – У меня даже картонка такая была, с надписью готическим шрифтом: «Посажу на шпагат за пять минут! Тысяча рублей!» В основном на это клевали девушки и спортивные юноши. Правда, последние почему-то опасались, что я буду их насильно растягивать и порву связки. Но я же не садист и не мошенник, хотя деньги брал всегда вперед. Получив тысячу, я действительно сажал их на шпагат! У меня был прекрасный новый шпагат, больше метра длиной. А чтобы никто не запачкал брюки, я стелил на лавочку газетку.

В приоткрытое окно донесся истеричный собачий лай и звук веток, скребущих по жести. Мама, сидевшая к окну ближе остальных, увидела знакомый синий автобус, который продирался сквозь кустарник со стороны соседней улицы. Динамики его по-прежнему хрипели, но так как автобус ехал медленно, кое-что уже можно было разобрать:

– Из шапито «Синяя лента» сбежали или украдены черная козочка Альма и тигренок-альбинос Мур.

Нашедшему или знающему местонахождение – премия 200 000 рублей!

Кончики усов у Федора зашевелились как живые и разом встали торчком. Это было так необъяснимо, что Саша, накаливавший на газовой конфорке гвоздь, чтобы, потыкав им дырок в старой шине, сделать растильню для мух, уронил плоскогубцы себе на ногу.

– Я предчувствую удачу! И всё, что отделяет меня от удачи, – это какие-то тигренок и осел!.. – воскликнул художник.

– Козочка! – поправила Катя.

– Без разницы! За такие деньги я наловлю им стадо коз и мешок кошек!

– Кошек они не возьмут… Двести тысяч – это сколько последних айфонов? – жадно спросил Петя. Он все переводил в айфоны.

– Много! – сказала Вика.

– Я буду очень крут! Я буду богат! – заорал Петя и, вскочив, стиснул Вику в объятиях.

– Спятил?! Мне же больно! – пискнула Вика.

Петя отпустил ее.

– Ты ничего не понимаешь! – поучительно сказал Федор. – Был такой писатель Гржимек, изучавший жизнь горилл. Однажды он немножко сильно обнял свою невесту и сломал ей два ребра.

– И как? Она его простила или стала закатывать трагедию? – спросила Алена, стоявшая с ногами на подоконнике и глядевшая вслед синему автобусу.

– Простила, – сказал Федор. – Это была смелая благородная женщина! Она помогала мужу ловить обезьян! Голыми руками удерживала гориллу, пока он бегал за клеткой… А теперь – велосипед мне! Я еду искать сбежавшего тигра! Жаль, конечно, что мне не помогает жена Гржимека, но тут уж ничего не поделаешь! Не всем так везет!

Федор вскочил на велосипед и умчался. Следом за ним умчался и Петя, не желавший делиться с художником новыми айфонами. Костя и Саша тоже попытались под шумок улизнуть.

– Вы двое – стоп! – всполошилась мама, преграждая им дорогу. – Со двора не выходить! Ищите во дворе! В крайнем случае у Моховых.

– А они там есть? – усомнился Саша.

– Они могут быть где угодно! Козы повсюду запрыгнут, а тигры и подавно! – обнадежила его мама.

Костя и Саша потащились во двор. Долго возились там, заглядывая под крыльцо. Потом Костя спросил:

– Саш, тебе многоножка нужна?

– Давай! Я посажу ее в банку. Не бери голой рукой! Тут есть одно «но»! Она тебя обожжет!..

И опять они пыхтели, переворачивая камни. Тигры и козы были забыты. Некоторое время спустя Костя сообщил:

– Шкурку таракана нашел. Что мне делать со шкуркой таракана?

– Оставь себе! – великодушно разрешил старший брат, и младший ее сразу выбросил.

И снова пыхтение.

– Саш, у тебя есть какая-нибудь рана? – вдруг вспомнил Костя. – А то у меня есть зеленка!

Саша встал и, сунув руки под мышки, уставился на брата. Брови у него шевелились. Он думал.

– Кстати говоря, а давай многоножку опустим в зеленку! – предложил он.

– А в банку?

– А потом в банку. Надо же, чтобы она была чистая! Ты что, ку-ку? Не понимаешь? На дикой многоножке инфекции!

Через забор что-то крикнули. Это дядя Марат, Андрей и Серафим шли искать тигренка и звали Сашу с Костей с собой.

– Ну идите тогда, раз все вместе! – разрешил папа, и Саша с Костей умчались. Спасенная многоножка поспешила улизнуть под крыльцо.

Андрей по дороге бубнил, что либо они не найдут тигренка, либо их обманут и не дадут денег. Скорее всего, и первое, и второе, и еще какое-нибудь третье, типа того, что их насмерть забодает коза, на рогах у которой окажутся бациллы малазийской лихорадки. Но предусмотрительно бубнил Андрей тихо, потому что искать тигренка ему было интересно, а нытьем он просто страховался от неудачи, чтобы потом можно было сказать «Ну я же говорил!». Дядя Марат захватил с собой свой любимый фотоаппарат с японским объективом. Он счел, что люди, ищущие тигренка, достойны запечатления уже потому, что не сидят дома, а хоть что-то ищут.

Дядя Марат с мальчиками отсутствовали часа два. Потом вернулись, и Костя с Сашей были торжественно вручены родителям. Саша выглядел так, словно искал тигренка во всех лужах. Костя ухитрился потерять шапку, но ему заботливо надели капюшон, в котором он ничего не видел и на все натыкался.

– Главное – живые! – сказал дядя Марат.

Серафим с Андреем тоже слегка пострадали. Серафим по непонятной для самого себя причине сунул палец в щель почтового ящика на чьих-то воротах. Палец застрял, Серафим пытался освободиться. На грохот ворот выскочила какая-то бабулька, стала дергать ворота, но они не могли ее выпустить из-за пальца, чтобы он совсем не ободрался. Бабулька решила, что ее замуровали бандиты. Звала на помощь сына, билась в ворота, и вообще, как определил дядя Марат, возник «трудный для объяснения момент». Андрей же ободрал колено, когда они удирали от сына бабульки, и теперь с минуты на минуту ожидал смерти.

– Фотографии интересные есть? – спросил папа Гаврилов.

Дядя Марат нежно погладил фотоаппарат:

– А как же! Тут они, миленькие! Весь город ищет!.. «Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы нашей столицы!» Даже курсантов на поиски выгнали, так половина почему-то в магазинах искала.

Дядя Марат снова полюбовался фотоаппаратом. Папа Гаврилов готов был поспорить, что эти курсанты у автомата тоже не избежали запечатления.

– А тигренка-то нашли? – спросил он.

– Не-а, – помотал головой дядя Марат. – Никто пока не нашел! Тут целая история с этим тигренком. Приехало шапито, встало на стадионе, но там городские соревнования по футболу, и их турнули. Пока они натягивали шатер в городском парке, коза отвязалась и куда-то ушлепала, а с ней вместе и тигренок. Сбежали они, видимо, утром, а хватились их только днем. А билеты на две недели вперед распроданы, а эти коза с тигренком – гвоздь программы! Пока раскачали панику – вот уже вечер… За это время коза с тигренком могли убрести на край света.

– А тигренок зачем убежал?

– Здрасте! Так коза его кормит! Тигрица от него отказалась при рождении, даже, говорят, прибить собиралась. Альбинос все-таки, чудо природы. Ну его и отдали козе. Поначалу молоко сцеживали и кормили из бутылки, а потом тигренок сам научился за козой ходить. Сейчас он подрос, конечно, уже и сам ест, но все равно за козой таскается!

Петя пришел после десяти вечера и сообщил, что тигренка ищут с фонарями, а вознаграждение, говорят, подняли еще на парочку айфонов. Федор вернулся только в час ночи и стал трясти ворота.

Папа Гаврилов открыл ему. Руль велосипеда был сильно искривлен, как бывает при падении, а от самого художника сильно пахло настойкой боярышника.

– Переволновался! Сердце едва не разорвалось! Хорошо, добрая женщина подвернулась, аптекарь, она меня спасла! – объяснил он, ударяя себя кулаком в грудь. – Но народ-то какой у нас темный! Не знают, что тигра надо ловить на ягненка! Отнять ягненка у матери, привязать на городской площади под часами – и пусть блеет! Тигр придет, а тут – раз! – падает сеть! Готово!.. Лично я поймал так волка-людоеда! Это было в Бурятии, позапрошлой зимой!..

– И что волк? Не сбежал?

– От меня не убежишь! Спеленал как миленького, волк даже не хрюкнул! – сказал Федор и, прислонив велосипед к забору, отправился во времянку. Вскоре оттуда уже раздавался его могучий храп.