Цитаты из книги «Карта Хаоса»

Единственный универсальный принцип мужской дружбы – дружба, в которой каждый признает главенство другого в чем-то.

любая рана в ноги зачастую опаснее раны в корпус. Слишком много там проходит крупных кровеносных сосудов.

На ладони у него лежала отбитая мраморная голова. Размером голова была примерно с кулак взрослого человека. Скол наискось проходил по шее и захватывал часть ключицы. Короткий нос, впалые виски, четкие завитки каменных волос – все это было почти прекрасно, но по непонятной причине мраморная голова произвела на Корнелия отталкивающее впечатление. Он напрягся, пытаясь сообразить, что вызывает у него такое чувство и вдруг понял. Рот. Длинный, тонкогубый, старческий, он провисал краями вниз, придавая голове сходство с лягушкой.

Крупные собаки всегда лают неохотно, оставляя это удовольствие визгливой мелочи.

Что такое луч света, понимаешь только внизу, в Подземье, когда со всех сторон тебя, как конфету, обсасывает пустой и липкий рот мрака. Фонарь – единственная пуповина, которая связывает с верхним миром. Хрупкую и редеющую его струйку ты готов прижать к себе, осязать и целовать, как живую. Она и есть живая. Если она оборвется – ты не просто верный труп. Ты труп, отсроченный во времени, что хуже раз в десять.

Массовое производство и поточные линии освоены исключительно в человеческом мире, где всякий скрыто стремится быть похожим на кого-то иного, разумея под похожестью внешнее сходство.

Лебедь внутри у нее бился и пытался расправить крылья.

Почти всякое женское мнение условно. Любая девушка сама себя семь раз опровергнет в течение минуты, если дать ее речи изливаться спокойно, не встречая препятствий.

– Чуть крылья не прищемило! – сказал Корнелий весело. Он ничем не рисковал, зная, что ему никто не поверит. Людям с непросветлившимся эйдосом невозможно поверить в крылья, как невозможно ясно увидеть звезды в захватанный телескоп.

Разделенный эйдос – такой же нонсенс, как, допустим, вода, покрашенная в полосочку.