«Не оправдался вражеский расчет запугать советского человека»

Тем временем по другую сторону фронта командование люфтваффе не испытывало особого энтузиазма от налетов на советскую столицу. Армейские части, рвущиеся вглубь страны, буквально заваливали штабы воздушных флотов заявками на уничтожение тех или иных целей. Бомбардировщики требовались повсюду, а в то же время атаки Москвы не приносили никакой ощутимой пользы, кроме пропагандистского эффекта, которого по итогам трех массированных налетов оказалось вполне достаточно. Поэтому собранная с большим трудом авиационная группировка, в том числе специализированные авиагруппы, стала постепенно «растаскиваться», используясь для других целей. Вместе с тем, чтобы формально выполнять приказы Геринга и Гитлера, налеты было решено продолжать мелкими группами и даже одиночными машинами.

Вот как описывал журнал боевых действий 1-го корпуса ПВО четвертый налет люфтваффе на Москву в ночь на 25 июля:

«1.40. Частям приказано перейти в положение № 1. Самолеты противника идут курсом 90°.

1.45. По городу объявлена ВТ. Самолеты противника подходят к зоне световых полей.

3.30. Частям положение № 2. Городу отбой ВТ. Четвертый налет противника отбит.

ИА совершила 259 самолето-вылетов для боя и патрулирования. Сбито пять самолетов противника типа Ю-88, из коих два найдено, один сгорел весь вместе с экипажем, а из оставшихся двух взяты в плен три вражеских летчика (это были летчики экипажа Не-111Н-5 W.Nr. 4250 «А1+НН» из 1-й эскадрильи KG53 «Легион «Кондор», который числится пропавшим без вести) и вся документация. Самолет И-16 34 иап сбит своей ЗА, мл. лейтенант Кабашов тяжело ранен. Самолет разбит. 24 иап: лейтенант Терентьев на ЛаГГ-3 свалился в штопор и разбился».

По данным службы МПВО, в ходе этого налета на Москву было сброшено 7 фугасных бомб, в результате был разрушен дом № 24 на Большой Коммунистической улице.

По немецким данным, в этот день было потеряно еще два бомбардировщика. Не-111Н-5 W.Nr. 5592 из 9./KG53 был сбит зенитным огнем, но его экипаж смог перейти линию фронта. Еще один Не-111Н-6 W.Nr. 4105 из 4./KG53 разбился при аварийной посадке на аэродроме Орши. Все четыре летчика (пилот унтер-офицер Людвиг Барон) погибли. Но произошло это днем или ночью, в немецких документах не уточняется.

Ну а 25 июля Москва пережила первый дневной налет люфтваффе, сведения о котором в советских документах довольно противоречивы. Согласно журналу боевых действий 1-го корпуса ПВО, в 17.00 после получения сообщения «идут самолеты противника» в частях было объявлено «положение № 1». В 17.43 в городе была объявлена воздушная тревога. Далее от 19.00 идет расплывчатая запись: «Городу отбой, а части, оставаясь в положении № 1, вели огонь по самолету бомбардировщику на большой высоте и пикировщику на подступах к Москве». А в 19.52: «Самолеты противника ушли». А вот в оперативной сводке № 6 штаба МПВО Москвы сообщается, что после объявления воздушной тревоги в 17.44 «бомбардировщики беспорядочно сбросили 22 фугасных и до 100 зажигательных бомб». В результате были разрушены железнодорожные пути и платформа на станции Москва-Сортировочная, а также сгорел склад толевого завода. Людские потери составили 13 человек убитыми и 26 ранеными. «А у нас на станции кромешный ад – фашист метко прицелился: его бомбы попали в стоявшие там электрички, – вспоминал В.Р. Катков, в 1941 г. начальник депо станции Москва-Сортировочная. – Саша Жаринов в этот момент привел эшелон в Люберцы, пришлось отправить его срочно вытаскивать разбитые поезда. Были человеческие жертвы. Погибли наши деповцы Дима Дмитриеву молодой машинист, машинисты Осипов и Булаев. В ближайших домах взрывной волной убило жителей. Но не оправдался вражеский расчет запугать советского человека: не страх, а ненависть рождал в нас этот кровавый террор».

6-й иак в течение дня выполнил рекордное количество вылетов – 507 и заявил о 3 сбитых самолетах. По немецким данным, в дневном налете участвовали I./KG28 и II./KG3 «Блиц». Первая не понесла никаких потерь, а вот Ju-88A-5 Вильгельма Бендера из 5-й эскадрильи KG3 получил серьезные повреждения от близких разрывов зенитных снарядов. Сам пилот получил осколочные ранения в спину и левое плечо. Подбитую машину с парашютами в панике покинули командир-штурман обер-лейтенант Р. Гуль и радист. Однако

Бендер, несмотря на серьезное ранение, все же сумел справиться с управлением и, преодолев немалое расстояние, приземлился на брюхо на своем аэродроме Орша-Зюд.

Отметим также, что части ПВО намного преувеличили и масштабы налета и собственные достижения. Согласно той же сводке МПВО, в вечернем налете якобы участвовало 120 самолетов, «следовавших восемью эшелонами», но к городу будто бы «прорвалось» не более шести – восьми машин. Это была, в общем-то, стандартная схема приписок, когда брали примерно реальное число пролетевших над объектом самолетов, потом прибавляли к ним еще 100–120, после чего вырисовывалась «победа». Ее начали внедрять в июле 1941 г., а потом с успехом использовали в течение всей войны.

Кроме того, 25 июля из вылетов к Москве не вернулись сразу два разведчика:

– Ju-88A-5(F)^[11] W.Nr. 0453 «F6+AO» фельдфебеля Мартина из учебно-боевой эскадрильи (Erganzungstaffel) Aufkl.Gr. 122 при падении в районе станции Дорохово взорвался;

– Ju-88A-5(F) W.Nr. 0285 «F6+AK» лейтенанта Штукмана из 2-й эскадрильи Aufkl.Gr. 122 совершил вынужденную посадку на лесной поляне около Истры. Через 5 дней самолет доставили в Москву и выставили на всеобщее обозрение на площади Свердлова.

В районе Истры разведчики были перехвачены и сбиты советскими истребителями. По всей видимости, один «Юнкере» «завалили» старший лейтенант Кузьменко и младший лейтенант Михайлов из 41-го иап, а второй – капитан Логинов и лейтенант Борис Васильев из 11-го иап. Причем Як-1 Васильева был сбит огнем бортстрелка, но летчик спасся, выпрыгнув с парашютом. Кроме этого, лично сбитый в районе Истры Ju-88 был записан на счет пилота И-16 лейтенанта Федора Чуйкина из 27-го иап. В ряде послевоенных источников утверждается, что оба «Юнкерса» были сбиты в результате воздушных таранов, что не подтверждается анализом документов военных лет. По немецким данным, в районе Москвы в этот день был потерян также Не-111Н-6 «А1+КЕ» из 3-й эскадрильи KG53 «Легион «Кондор», который, скорее всего, сбили пилоты И-153 младшие лейтенанты Шевчук и Штучкин из 120-го иап.

Ночью штаб 1-го корпуса ПВО дважды получал сообщения о приближении каких-то самолетов, которые до Москвы так и не дошли.

В течение 26 июля в штаб 1-го корпуса ПВО несколько раз поступали ложные сообщения о приближении немецких самолетов:

«11.30. Части переведены в положение № 1. По донесению постов ВНОС идет группа самолетов на Москву.

14.00. Части переведены в положение № 2. Наличие группы самолетов не подтвердилось.

15.50. Части переведены в положение № 1. Посты ВНОС доносят о шуме группы моторов.

19.20. Части переведены в положение № 2. Самолеты по донесениям ВНОС больше не идут».

В 23.38 было получено очередное, теперь уже не ложное сообщение о приближении группы самолетов. По немецким данным, в 6-м налете участвовало 65 бомбардировщиков, которые сбросили на Москву тяжелые фугасные бомбы и порядка 150 зажигалок разной конструкции.

Были полностью или частично разрушены обувная фабрика, электромашиностроительный завод «Динамо», заводы № 93, 239, ремонтная база наркомата обороны № 1 и 10 жилых домов. 31 человек погиб, почти 300 получили ранения и контузии. Прямым попаданием было полностью уничтожено только что построенное здание школы на Земской линии. Более 300 человек, находившихся в бомбоубежище, устроенном в ее подвальном помещении, оказались похороненными заживо. Несмотря на пожар, охвативший здание, бойцы МПВО смогли оперативно разобрать завалы и спасти большую часть людей.

Эти факты, во-первых, лишний раз показывают, что целями авиаударов были только военные объекты, попадания в жилой сектор носили случайный характер. Во-вторых, несмотря на сильный заградительный огонь, экипажи самолетов сбрасывали «груз» не по площадям, а на конкретные цели в черте города. Впрочем, все это нисколько не помешало командованию 1-го корпуса ПВО записать в журнале боевых действий, что «пятый налет противника, в котором участвовало 110–120 самолетов, тоже отбит».

На «отбитие» было затрачено почти 34 тысячи снарядов. 6-й иак выполнил 89 вылетов и заявил о 6 сбитых самолетах, в том числе 4 Ju-88 и 2 неопознанных («так как при падении взорвались и сгорели»). Победы были записаны на счета лейтенантов Лепилина и Коровченко из 41-го иап, а также лейтенанта Боровского из 120-го иап. При этом истребитель Лепилина вернулся на базу с многочисленными пробоинами от ответного огня. «Наши три летчика оставили самолеты в воздухе, опустившись на парашютах, – сообщал журнал боевых действий. – Самолеты разбиты». По немецким данным, во время налета пропал без вести вместе со своим экипажем только один Не-111Н-5 из III./KG26 «Лёвен».

В течение 27–28 июля истребители выполнили 428 вылетов, в основном на патрулирование и перехват разведчиков. Летчики отчитались о 4 сбитых самолетах, при этом было повреждено 7 своих машин, а лейтенант Акуленко погиб. В ночь на 28-е вследствие плохой погоды (ливневый дождь) немцы не выполняли налетов на Москву, хотя Не-111Р-4 W.Nr. 2961 лейтенанта Шварца из 3-й эскадрильи KG55 «Грайф» разбился южнее Торопца. Все члены экипажа погибли, поэтому точную причину его гибели немцам установить не удалось.

В 22.13 28 июля от постов ВНОС снова поступило сообщение о том, что группа самолетов прошла Вязьму и движется курсом 90°. Через три минуты в столице в очередной раз завыли гудки воздушной тревоги, а народ толпами ринулся в бомбоубежища, щели и на станции метрополитена. На сей раз на Москву было сброшено 14 фугасных и около 1500 зажигательных бомб. Из-за облачной погоды экипажи сбрасывали груз по площадям, без точного прицеливания, поэтому пострадал в основном жилой сектор. Взрывами и пожарами было полностью или частично разрушено 19 жилых домов, два магазина и типография завода «Мосжилстрой». Погибло 5 человек, 79 получили ранения и контузии.

Зенитная артиллерия вела мощный заградительный огонь, израсходовав 33 тысячи снарядов, а крупнокалиберные пулеметы выпустили почти 30 тысяч патронов. 6-й иак выполнил 131 вылет и отчитался о 4 сбитых самолетах. По немецким данным, в эту ночь был сбит Не-111Н-5 W.Nr. 4115 «1Н+HS» из 8-й эскадрильи KG26, который упал около деревни Головино в Истринском районе. Анализ архивных данных позволяет сделать вывод, что с большой долей вероятности его в 01.26 сбил тараном пилот МиГ-3 старший лейтенант Петр Еремеев из 27-го иап. Один из членов экипажа бомбардировщика бортмеханик А. Зерабек спасся, выпрыгнув с парашютом, и сумел позже перейти линию фронта. Наш летчик также выпрыгнул с парашютом и был представлен к званию Героя Советского Союза, которое так и не успел получить, так как 2 октября пропал без вести за линией фронта^[12]. Наше же командование снова отметило, что и этот налет «оказался тоже отбитым».

Ночь на 30 июля, как и последующий день, в Подмосковье прошли спокойно. 6-й иак выполнил 174 вылета, которые прошли без встреч с противником.

В следующую ночь, по советским данным, произошел очередной налет, начавшийся в 00.35 по московскому времени. Зенитная артиллерия снова вела мощный заградительный огонь, выпустив 7,5 тысячи снарядов, вследствие чего «противнику и в этот раз не удалось прорваться в Москву массой». А вот в журнале боевых действий 6-го иак указано, что люфтваффе «пытались произвести налет на г. Москва, но ввиду плохих метеоусловий бомбы были сброшены в южном и юго-западном секторах». В районе столицы стояла облачность 7—10 баллов на высоте 300 м и шел ливень. По немецким же данным, никакого налета на столицу не было вовсе…

В ночь на 1 августа небольшая группа немецких самолетов в условиях сильной облачности совершила очередной налет в рамках операции «Клара Цеткин». При этом если в предыдущие дни самолеты шли на столицу с северо-западного, западного и юго-западного направлений, то в этот раз заход на цель осуществлялся с юго-востока со стороны Коломны. В 22.43 в столице была объявлена воздушная тревога, однако ни прожектористы, ни поднятые по тревоге 2 истребителя не смогли обнаружить противника. Целью налета был Государственный подшипниковый завод ГПЗ-1, расположенный на юго-востоке Москвы недалеко от ЗИСа. Это был единственный в СССР производитель подшипников для всей авиационной и танковой промышленности. Таким образом, маршрут полета был выбран не случайно!

Директор ГПЗ-1 А.А. Громов вспоминал: «В одну из последних июльских ночей вражеские самолеты сбросили на завод тяжелые фугасные бомбы. Одна из них упала где-то вблизи главного корпуса. Последовал оглушительный взрыв, и все кругом окуталось едким дымом. Взрывной волной разрушило одну из стен. Из разорванных водонапорных труб хлынула упругая струя воды. Мы устремились к месту взрыва. Под ногами хрустели осколки стекла. Бездыханная женщина лежала неподалеку. Это была первая жертва фашистской бомбардировки. В те дни все мы стали солдатами одного фронта…» От возникших пожаров также пострадали жилые бараки и овощехранилище, расположенные рядом с предприятием. Один человек был убит, еще 29 получили ранения и контузии. На этот раз зенитчики расстреляли 14 214 снарядов, а командование корпуса снова объявило об «отбитии» налета. По немецким данным, в этот день в районе Вязьмы был потерян Не-111Н-5 W.Nr.3830 «А1+ЕН» из 1-й эскадрильи KG53 «Легион «Кондор». Весь экипаж обер-лейтенанта А. Кемпе попал в плен. Но сведений о том, что этот «Хейнкель» участвовал в налете на Москву, не обнаружено.

Боевой состав 6-го иак ПВО по состоянию на 31 июля 1941 г.^[13]

В общей сложности в течение июля 6-й иак ПВО выполнил 8052 вылета, в том числе 1015 ночью, и заявил про 59 сбитых самолетов (46 Ju-88, 10 Не-111 и 3 Do-215). Конечно же, эти данные являлись, мягко говоря, преувеличенными, зато оправдывали в глазах начальства концентрацию такого количества истребителей в одном авиакорпусе. Собственные потери за месяц оказались немалыми: 36 истребителей, из которых примерно 20 безвозвратно. Погибло 7 летчиков, еще 15 получили различные травмы и ранения.

В 22.50 1 августа в Москве в очередной раз была объявлена воздушная тревога, продолжавшаяся до 02.00. На Молотовский и Калининский районы были сброшены 2 фугасные и около 1000 зажигательных бомб, от которых возникло 27 пожаров и был прямым попаданием разрушен жилой дом. Зенитная артиллерия израсходовала 10,5 тысячи снарядов, а ночные истребители совершили 83 вылета. Ни один летчик не смог установить визуальный контакт с бомбардировщиками. 9-й налет^[14] объявили «безрезультатным».

На следующую ночь в условиях плохой видимости одиночные самолеты снова появились в районе Москвы, но цель, видимо, обнаружить не смогли. Во всяком случае, если верить сводке МПВО, бомб на город не сбрасывалось. 6-й иак в течение ночи совершил 99 вылетов и доложил о двух сбитых самолетах при одном потерянном истребителе. Над прожекторной зоной № 5 (севернее Наро-Фоминска) летчики 34-го иап Александров и Щербина перехватили и атаковали Не-111Н-5 W.Nr. 4044 из 2./KG53 «Легион «Кондор»^[15]. Бомбардировщик получил тяжелые повреждения, но все же перетянул через линию фронта и разбился при аварийной посадке около деревни Дубинская (Воложинский район Минской области). При этом все 5 летчиков его экипажа погибли.

3 августа в течение светлого времени суток полки 6-го иак выполнили 334 вылета, то есть в воздух поднимался практически каждый боеготовый самолет. При этом имел место только один контакт с противником. В 20.00 в районе Гжатска патрулировавшие истребители попытались перехватить Ju-88, но его пилот тотчас перешел в пикирование с выводом у самой земли и ушел. Подобная тактика, когда летчики каждый день поднимались в воздух и барражировали в определенных квадратах, была отражением довоенной советской доктрины использования истребителей. Именно так понималось так называемое «господство в воздухе»: с раннего утра до вечера держать над аэродромами и прикрываемыми секторами определенное количество машин. Подобный подход в начале войны активно применялся и во фронтовых полках и дивизиях. Но там, ввиду износа матчасти и потерь, от него быстро приходилось отказываться, переходя на вылеты по боевой необходимости. В 6-м же иак, где проблем с новыми самолетами, ремонтом не было, а потери чаще случались из-за небоевых причин, предвоенная доктрина продолжала работать еще долгое время.