Глава 2

Я подошёл к дверям и стал так, чтобы меня не зацепило, если с той стороны начнут палить. Желания заиметь пару дополнительных отверстий в своём организме я не испытывал.

Была маленькая, но вероятность, что это не Навойтов, поэтому сразу открывать огонь на поражение нельзя. Нужно проверить, кому приспичило навестить квартиру начальника угро в столь поздний час. Не исключено, что и по службе.

– Кто там? – приглушённо спросил я.

– Товарищ Художников? Срочный пакет из облисполкома, – донёсся ответ.

Я обернулся и посмотрел на начальника угро.

– Он, – тихо прошептал тот, узнав преступника по голосу, дёрнулся ко мне, но я жестом остановил его.

– Не надо, Иван Никитович. Я сам.

Художников недовольно нахмурился, но перечить не стал.

Настал момент истины. Эх, пальнуть бы первому, да так, чтобы сразу наповал… только потом придётся долго объясняться с начальником угро, а этого мне… ну никак не хочется.

Устроим гаду сюрприз.

Отперев дверь, я резко присел на корточки и так же быстро распахнул дверь, открывавшуюся наружу.

На лестничной площадке было темно, но мне удалось увидеть, что мужчина, который на ней находился, вооружён. Если бы я не присел, ствол его пистолета оказался бы напротив моей груди.

Навойтов нажал на спусковой крючок, громыхнул выстрел, пуля просвистела где-то надо мной. Это развязывало мне руки, и я с чистой душой разнёс ему череп из револьвера.

Вот и всё, писец котёнку. Выжить сразу с двумя дырками в башке – это вряд ли.

У незваного гостя могли иметься сообщники, я нырнул вперёд, упал на бок и прикрылся телом бандита, однако осторожность оказалась излишней: Навойтов действовал в одиночку.

Убедившись в этом, я скинул его труп с себя, встал и, отряхнувшись, позвал Художникова:

– Иван Никитович, всё в порядке.

Начальник угро вышел на лестничную площадку и склонился над мертвецом.

Пули изуродовали внешность покойника, но Художников уверенно его опознал:

– Навойтов.

– Вот и хорошо. Одной проблемой меньше.

Художников перевёл взгляд на меня:

– Сегодня вы, товарищ Быстров, спасли жизнь мне и моей жене. Я ваш должник.

– Бросьте, Иван Никитович. Вы бы и без меня с ним справились.

Он неуверенно покачал головой.

– Я так не думаю. Если б не вы, меня бы застали врасплох.

– Перестаньте, Иван Никитович. Можно я воспользуюсь вашим телефоном? Позвоню в угро, вызову наших…

– Ещё в ОГПУ Мышанскому, – произнёс Художников.

– Обязательно, – подтвердил я. – Только, пожалуйста, никому не говорите, что это я предупредил вас. Пусть думают, что всё произошло совершенно случайно.

Я понимал, что правдоподобной версии мне не придумать, и, если я хочу, чтобы Варя не пострадала, придётся идти ва-банк.

Художников бросил на меня задумчивый взгляд, начиная о чём-то догадываться.

– Вы кого-то покрываете, Георгий?

– Давайте замнём эту тему.

– Уверены?

– Да.

Чекисты оказались оперативнее наших, и через четверть часа комната заполнилась крепкими ребятами в кожаных кутках во главе с Мышанским.

– Как вы, товарищ Художников? Вас не зацепило?

– Отделался лёгким испугом. Товарищ Мышанский, ничего не хотите нам сказать? – глядя на труп бывшего зама, задал вопрос Художников.

– А что именно вас интересует?

– То есть вы не догадываетесь?! – усмехнулся Иван Никитович. – Опасный преступник вдруг оказался на воле и решил со мной поквитаться, а я, тот, кто его брал, ни слухом ни духом…

Чекист стушевался.

– Я… Никто не предполагал, что так далеко зайдёт. К тому же это секретная информация.

– С каких это пор побег преступника вдруг стал засекреченной информацией? – вступил в разговор я.

– Вы лучше занимайтесь своим делом! – попробовал наехать на меня чекист.

– А я чем занимаюсь? – притворно удивился я. – Так как всё-таки Навойтову удалось сбежать и почему угрозыск не поставили в известность?

– Хорошо, – сдался Мышанский. – Я всё расскажу, только попрошу вас, товарищи, держать язык за зубами.

– Можете в этом не сомневаться, – кивнул Художников.

– Навойтов на одном из допросов заявил, что готов сотрудничать. Как вы знаете, он был в числе тех, кто вывозил из города секретные документы и реквизированные ценности перед тем, как Ростов взяли белые.

Я слышал эту историю от Художникова и потому кивнул.

– Навойтов сказал, что готов показать место, где он спрятал эти материалы, взамен попросил, чтобы ему скостили срок. Его повезли на поиски, он воспользовался оплошностью одного из сотрудников, забрал у него оружие и расстрелял конвой. Было принято решение не предавать эту информацию гласности, поэтому всё, что касается побега – засекретили.

– Спасали честь мундира? – догадался я.

Лицо Мышанского дёрнулось. Он ничего не ответил, но по его реакции стало ясно, что я попал в точку. Видимо, если бы история всплыла наружу, кому-то из чекистских начальников крупно бы поплохело.

Жаль, не узнаю, что больше интересовало ОГПУ – пропавшие бумаги или реквизированные драгоценности?

– А как быть с этим? – я показал на труп.

– Что-нибудь придумаем. Кстати, нам удалось установить, что в прошлом Навойтов был связан с Корнем, они когда-то сидели с ним в одно камере.

Я предполагал нечто подобное. Навойтов втёрся в доверие Вари и сливал полученную инфу Корню, планируя загребать жар чужими руками. Когда не выгорело, пришлось засучить рукава самому. Вот только делиться этими сведениями я не буду.

Домой, если можно это так назвать, я вернулся почти под утро. Было непривычно находиться в комнате одному, без лежавшего на больничной койке напарника (дай бог ему скорейшего выздоровления!).

Начальник разрешил выйти на работу попозже, так что шанс выспаться у меня имелся, вот только воспользоваться им я так и не смог.

Только закрыл глаза и вырубился, как по двери забарабанили.

Я встал и, качаясь как одинокая сосна на ветру, пошёл выяснять, кого это принесла нелёгкая.

– Товарищ Быстров, открывайте! Вас срочно вызывают на место происшествия! – раздался нетерпеливый голос.

Мысли спросонья путались, соображал я туго, но всё-таки сумел догадаться, что этот вызов вряд ли связан с Навойтовым. Видимо и впрямь произошло что-то очень серьёзное.

Я распахнул дверь. За ней стоял незнакомый парнишка в милицейской форме.

– Вы – товарищ Быстров?

– Я. Чего шумим?

– Так это… ЧП у нас!

– Что ещё за ЧП?

– Я толком не знаю, но вроде как нападение на курьерский поезд.

Я моментально проснулся. Мне казалось, что такое явление как грабежи поездов ушли в далёкое прошлое, а оно вона как повернулось.

– Ничего не перепутал?

– Никак нет, товарищ Быстров. Говорю как есть: грабанули курьерский поезд номер два «Москва-Тифлис».

– Куда надо ехать?

– На станцию Хапры, это пятнадцать вёрст отсюдова.

– Пятнадцать вёрст? Далековато… Надеюсь, не на своих двоих добираться?

– Начальник угро меня с экипажем за вами отправил. Он сам уже на станции находимся.

– Ты меня пока в комнате обожди. Дай две минуты на сборы, – попросил я.

Быстро умывшись и одевшись, я в сопровождении милиционера вышел из дома. Возле входа нас ждала пролётка.

Пока добирались до Хапров, я немного подремал в ней по старой ещё армейской привычке.

– На месте, – сообщил извозчик. – Можете просыпаться, товарищ.

– Спасибо!

Поезд застыл как вкопанный перед семафором. Пассажиров не выпускали из вагонов, поэтому на перроне не было случайных людей: только милиционеры, сотрудники угро и несколько железнодорожников.

– Жора, иди к нам! – помахал мне рукой Паша Рыженко.

Он как раз допрашивал сутулого мужчину лет сорока в тужурке железнодорожника.

Я подошёл к ним, пожал Павлу руку.

– Рассказывай, что у вас произошло.

– Ты не поверишь!

– Знаешь, я в последнее время ничему у вас в Ростове не удивляюсь.

– Это точно, город у нас такой… специфический, – усмехнулся Паша. – Вот, познакомься, гражданин Устин Оса, работает на станции стрелочником.

– Стрелочником?! – улыбнулся я. – Это хорошо, мы ж знаем, что всегда и во всём виноват стрелочник…

Видимо это крылатое выражение ещё не было в ходу, поэтому мою шутку не поняли. Гражданин Оса так вообще принял её всерьёз.

– Товарищи, вы что! – взмолился он. – Меня избили, приставили к голове наган… Сказали, чтобы я перекрыл семафор, а иначе убьют!

Стрелочник всхлипнул.

– А у меня четверо детей, мне помирать никак нельзя – кто ж их тогда кормить будет?!

– Короче, банда человек в тридцать на дюжине подвод нагрянула к станции. Охраны тут нет, так что бояться им было нечего, – стал объяснять Паша. – Вышибли к такой-то матери дверь в диспетчерскую, оборвали провода телефона и велели остановить курьерский. Сопротивления им, как понимаешь, никто не оказывал. Гражданин Оса под угрозой смерти был вынужден перекрыть семафор.

– Вот-вот, так и запишите: под угрозой смерти! – напомнил о себе стрелочник.

– Не волнуйтесь, гражданин. Как было, так и запишем, – успокоил несчастного отца четверых детей я. – Никто вас ни в чём не обвиняет…

Окажись я на его месте, тоже вряд ли бы стал артачиться. С тремя десятками вооружённых до зубов головорезов шутки плохи. Нашпигуют свинцом и найдут кого-то другого.

– В общем, в двадцать два двадцать пять поезд прибыл к станции и был вынужден остановиться перед семафором. Один из бандитов переоделся в железнодорожника и сообщил машинистам, что под Гниловской поезд сошёл с рельс, и потому Ростов не даёт прибытия. Потом запрыгнул на подножку и наставил на машинистов револьвер.

Более детально продолжение этой истории я услышал из уст непосредственно одного из машинистов.

– Вы можете себе такое представить, товарищ милиционер?! – взволнованно говорил тот. – Выходит из здания вокзала здоровенный такой бугай с фонарём, подходит к нам, рассказывает, что Ростов не пропускает, а потом… раз… и оказывается на подножке, тычет мне в лицо шпалером и важно так говорит: «Шабаш, дядя, приехали. Жить хочешь? Закрой заслонку и вали отседова». Ну я не дурак, понимаю, что к чему. Объясняю, так мол и так, сынки, говорю, нельзя уровень воды понижать, котел рванет – костей не соберете. Следить надобно умеючи… А он, зараза, смеётся: «Ты, дядя, мне тут за азовский банк не втирай, сами грамотные. Вали отсель, пока цел». Ещё и в воздух пальнул для острастки!

– Ещё что-то говорил?

– Нет, но я его бандитское прозвище знаю. Краем уха услышал, как его другие звали.

– Так-так… – заинтересовался я. – И что это за прозвище?

– Вроде как Шлейка, – сказал машинист.

– Рейка, – поправил его Паша. – Тоже наша ростовская знаменитость. Душегуб известный. Только не слышал я прежде, чтобы под ним столько народа ходило. Видать, объединился с кем-то.

Состав грабили по классической схеме: сначала напугали пассажиров выстрелами, затем в каждый вагон ринулась своя штурмовая группа опытных налётчиков. Чтобы их не опознали, бандиты нарочно испачкали лица сажей.

Брали только деньги и ценные вещи, на мелочи не разменивались. Награбленное сгрузили на подводы и увезли.

– И знаешь ещё, Жора, – взволнованно произнёс Паша, – среди пассажиров было аж девятнадцать человек с оружием, и ни один не открыл огонь… Все перетрусили!

– Не гони лошадей, Паша! – попросил я. – Представь, сколько бы мирных людей погибло, если бы кто-то стал отстреливаться! Себя не жалко, так других пожалей: тут ведь и женщины, и дети…

Он взволнованно махнул рукой.

– Всё равно это как-то неправильно!

– Всё правильно! Это наша работа бандитов ловить, так что все претензии к нам, а не к пассажирам. Не надо шашкой без разбора махать.

Судя по презрительной мине на его лице, мои слова его не убедили.

– Эх, молодой ты, Паша. Молодой и горячий! – сокрушённо произнёс я.

Он фыркнул.

– Можно подумать, ты меня старше!

– В какой-то степени – да, – тихо произнёс я.

Между нами была разница лет в пятьдесят, только сказать об этом ему я не мог. А если б и сказал, он всё равно бы не поверил.