Глава третья

Через неделю. Макс.

Прошло несколько дней. Макс по-прежнему ел, спал и учил язык. Теперь, после встречи с далеким потомком, ему разрешили гулять в саду. Если он удалялся от своей комнаты дальше, чем метров на сто, браслет начинал давать довольно болезненные импульсы, которые усиливались тем больше, чем дальше он отходил от места своего заточения. Макс решил не искушать судьбу и не злить людей понапрасну, потому что он даже близко не представлял себе, что будет делать в этой стране в одиночку. Начать жизнь с нуля, как в прошлый раз? Возить голышом дерьмо на осликах месяц за месяцем? Увольте, дураков нет. Тем более, что его возвращением далекий потомок вроде бы озаботился довольно искренне. Да и возможности у него были практически безграничные. Макс готов был ждать.

Правнук ворвался в его комнату на седьмой день после расставания, напоминая небольшое, но довольное донельзя торнадо.

– Ты был прав, дедуля, решение твоей проблемы существует. В момент твоего появления в той зоне было зафиксировано сильнейшее изменение электромагнитного поля. И такое там происходило не раз, в памяти компьютеров это сохранено. В этих всплесках нашли закономерность, и мои технари рассчитали дату, когда это случится в следующий раз.

– И когда же это случится? – жадно спросил Макс. – Мне тут, если честно, надоело до невозможности.

– Через пять лет, – ответил счастливый князь.

– Пять лет? – спросил ошарашенный Макс. – Да я себе вены вскрою, если еще пять лет в этой комнате просижу.

– Но раньше я все равно ничего не смогу сделать, – сказал растерянный князь.

– Что же я буду делать все это время? – сказал совершенно убитый Макс.

– Да я об этом и не думал, – честно признался князь. – Я вообще удивился, что решение этой проблемы существует. Мне, знаешь ли, убивать тебя совсем не хочется. Ты на нашей планете личность, мягко говоря, известная. И если такой факт из моей биографии всплывет по какой-то нелепой случайности, то мой род просто разорвут на куски. У нас же домен второй по размеру после императорского, желающих полно будет.

– А кто у нас Император? – живо заинтересовался Макс.

– Салманасар четырнадцатый, – с ноткой удивления ответил князь. Он никак не мог привыкнуть, что его гость не знает очевидных вещей.

– А почему имя ассирийское? – удивился Макс.

– Потому что он ассириец, – терпеливо пояснил Ардашир, – у нас Ассирийская династия правит.

– Это почему это? – изумился Макс. – А почему не перс?

– У нас царя из Великих Семей, родственников Ахемена первого, тогда выбирали. Когда Тейисп первый умер, на выборах победил Ашшурбанипал, сын Ассархаддона.

– А этот как в Великие семьи пролез? – изумился Макс. – Он же сын царя Синаххериба.

– Семью Ассархаддона и семью его брата Арда-Мулиссу в этот круг приняли, потому что их тестя уж очень сильно уважали.

– А кто же у них тестем был? – Макс был в полном недоумении.

– Ты! – торжествующе показал на него пальцем Ардашир.

* * *

Ардашир.

Князь был в легком замешательстве. Он как-то не подумал, что и император тоже был прямым потомком этого странного человека. Это значило, что убийство далекого предка за измену считать будут. Да, это была бы на редкость плохая идея.

– Там скверная история получилась, – начал он рассказ, – жену князя Ассархаддона отравили после родов. А кто отравил, уже много позже выяснилось.

– Кого отравили? – на Макса было страшно смотреть. – Дарью или Роксану?

– Роксану, она же младшая. Вот за младшего сына царя и вышла. Мне материалы из семейных архивов подготовили, я неделю читал о тебе.

– Продолжай, – хмуро сказал Макс. – Кто эта тварь?

– Свекровь, – ответил Ардашир. – Она невестку ненавидела, да и вообще всех персов люто презирала. На редкость сволочная баба была.

– Накия? Вот ведь, не знаешь, когда тебя накажут за доброе дело. Мы же всем женам Синаххериба жизнь сохранили.

– Слушай, а ты ведь точно Пророк, – с легкой ноткой удивления заявил Ардашир. – Я же до сих пор сомневался. Имя матери Ассархаддона с огромным трудом нашли, оно всего в одном документе фигурировало. Случайный человек такого знать просто не может.

– А Ассархаддон? – с потемневшим лицом спросил Макс. – Он причастен?

– Точно нет. Он свою жену очень любил, так и не взял себе никого после нее. До конца жизни вдовцом пробыл.

– Слушай, Ардашир, ты же понимаешь, что мне вернуться нужно? Если эта тварь мою крошку отравила, то я же это предотвратить должен, – хмуро сказал Макс. – Ну, и отомстить за еще не совершенное преступление, конечно же.

– А ничего, что прошлое изменится? – испугался князь.

– Это будет уже не твое прошлое, поверь, – успокоил его Макс. – Я уже большой специалист прошлое менять. Я же тут вообще ничего не узнаю. Люди другие, страны другие. Ты даже не представляешь, до чего у вас тут все переменилось.

– А что тут в твое время было?

– Ну, давай начнем с простого, – сказал Макс. – В мое время не было ни Вавилона, ни Ниневии. Эти города до наших дней не дожили.

– Да ладно? – изумился Ардашир. – А Урук?

– Ни один из шумерских городов не сохранился, – добил его Макс. – А вандалы, вместо того, чтобы на Балтике сидеть, прошли всю Европу, разграбили Рим и основали королевство в северной Африке.

– Что за Рим? – озадаченно спросил Ардашир.

– Самый большой город на земле две тысячи лет назад. На этом самом месте их вторая столица стояла, Константинополь, потом его захватили турки, и он стал Стамбулом.

– Ничего подобного не слышал. Тюрки у нас далеко в Сибири живут, довольно небольшой народ. Ну и наворотил ты дел, предок. Я, если честно, географию со школы терпеть не могу, но скажи ради бога, почему море Балтийским называется?

– Народы на южном побережье назывались балтами. Только подробности не спрашивай, сам не знаю.

– А к созданию Первой Сотни ты какое-нибудь отношение имеешь? – задал Ардашир новый вопрос.

– Самое непосредственное, – честно признался Макс.

– Ты знаешь, – проникновенно сказал князь, – мне что-то снова тебя убить захотелось.

* * *

Через три дня. Макс.

– Послушай, у меня есть для тебя серьезное предложение, – сказал Ардашир при очередной беседе.

– Я весь внимание, – ответил ему Макс.

– Я обдумал все, что связано с тобой. Я, действительно, не могу дать тебе возможность свободно передвигаться по стране. Тем более я не могу позволить тебе уехать в страны, принадлежащие другим Великим Семьям.

– А в Китай, например? – просто из любопытства спросил Макс.

– Что за Китай? – удивился Ардашир.

– Ну, огромная страна на востоке, где косоглазые люди едят рис палочками, – терпеливо, как ребенку, пояснил Макс. И примерно описал, где это.

– Нет у нас такой страны. Да и быть ее там не может. На Хуанхэ – государство Хань, На Янцзы- Сун. Южнее – Конфедерация Мяо. На западе – Цзинь и тангутское княжество Хара Хото. На севере – тюрки и хунну. Те до сих пор баранов и коней пасут. Слушай, предок, ты не путаешь ничего? Эти люди на совершенно разных языках говорят, как это одним государством может быть?

– Да у нас они тоже на разных языках говорили, – пояснил Макс, – но письменность единая была. Как-то справлялись.

– Ну, надо же, – удивился князь. – Я, кажется, знаю, в чем дело. После того, как первый князь Дайаэ тайну шелка из Цзиня привез, он туда коней пригнал и немного железного оружия поставил. А потом имперская разведка внимательно следила, чтобы там никто усилиться не мог. То одного князя поддерживали, то другого. Все в соответствии с Завещанием Пророка, там это подробно описано.

– С каким еще Завещанием? – широко раскрыл глаза Макс.

– С твоим Завещанием, – подтвердил Ардашир. – Ты что, не знаешь, что Завещание оставил? Мы, как цивилизация, вообще-то выжили благодаря ему. Несколько раз все на грани стояло, да какой-нибудь неглупый человек священную книгу открывал, а там все уже написано было. Не поверишь, но у нас вся наука по твоим смутным высказываниям развивалась. Я сам читал, и удивлялся еще. Ты зачем так писал, что всю голову сломать приходится? Ты пьяный это делал, что ли? Или просто поиздеваться над людьми решил?

– Ну, – сказал обескураженный Макс, – я, наверное, его еще и не составил. А написано загадками потому, что я и сам многого не знаю. Я же простой обыватель, а не ученый. Но ты никому про это не говори.

– Хорошая шутка, – заявил князь без тени улыбки. – Особенно мы твой юмор оценили, когда полторы тысячи лет назад была остановлена эпидемия Черной смерти. Пророчество № 17, как сейчас помню.

– А о чем оно? – заинтересовался Макс.

– Спасение от смертельных недугов, что жаром сопровождаются, в плесени найдено будет, – нараспев продекламировал Ардашир. – Во всех заведениях, где врачей учат, на входе золотыми буквами высечено.

– И что, серьезная эпидемия была? – спросил Макс.

– Да ты даже не представляешь, насколько. Пара стран поменьше вымерла вчистую. Те же хунну уже и не хунну давно, а помесь с меркитами и борджигинами. Тангуты и Согдиана потом пару столетий отходили. Те, которых ты китайцами назвал, тоже почти все погибли. Целые города пустые стояли. Ахемениды перевалы в Бактрии закрыли намертво, и все живое огнеметами на подходе выжигали в пепел. Из Бандара флот вышел, и топил все корабли подряд, не разбирая, кто здоровый, а кто больной. Только так центр Империи выжил. Мы еле-еле через Волгу не пустили заразу, она на севере где-то в Мокшанских княжествах потом заглохла. И это еще спасибо, что ты Великий Лес приказал севернее устья реки Воронеж не рубить, он вообще непролазный.

– Да ладно? – изумился Макс. – Я, наверное, Воронежский биосферный заповедник имел в виду. Я его любил очень. Нас туда в школе возили бобров смотреть.

– Большой, наверное, был заповедник, – с уважением сказал князь.

– Да уж, немаленький, – ответил Макс. – Фарсангов двенадцать в длину.

– Две… Двенадцать? – на князя было страшно смотреть. – Мы этот лес две тысячи лет никому рубить не давали. Егеря вешали каждого, кто в него с топором заходил. А за разведенный костер на кол сажали. Он же пол Европы занимает. А ты это написал, потому что тебя в какую-то сраную рощу возили на бобров смотреть?

– Да откуда я знаю, что я там написал? Это же еще не произошло, – открестился Макс.

– Ты написал, чтобы лес севернее устья реки Воронеж не рубили, – заорал князь.

– Да откуда я знал, что он у вас тут такой большой вырос? В мое время там небольшие лесные массивы были, а вокруг поля, – заорал в ответ Макс.

– А Африка? Там же заповедник на полконтинента! Там столько земель, полезных ископаемых впустую лежит! Ты что, так сильно слонов и носорогов любишь? – не унимался князь.

– Люблю, – признался Макс. – Их почти истребили в мое время.

– Ну, так радуйся, там столько слонов и носорогов, что девать некуда, – сказал разъяренный Ардашир.

– Ну и радуюсь, – заорал в ответ Макс, – вы тут чистым воздухом дышите, еду нормальную едите, а у нас в городах вонь от сгоревшего топлива такая стояла, что дышать нечем было. И вместо еды – дрянь генномодифицированная.

– У нас ископаемое топливо уже полтысячи лет не используется, – спокойно сказал ему в ответ князь. – Словене кое-где еще балуются, да такие же страны победнее. А так да, тоже в городах не продохнуть было. А генную модификацию продуктов ты тоже запретил, кстати.

– Вот видишь, какой я молодец, – резко ответил Макс. – Ну не нравится вам мое завещание, сверните в трубочку, и забейте себе поглубже в одно место.

– Да как его свернешь-то, если оно основой цивилизации является? – удивился князь. – У нас специальный институт в Ниневии его изучает. Уже на три четверти расшифровали. За каждое новое пророчество, которое расшифровать получается, персональную статую в Дур-Унташе ставят.

– А Дур-Унташ еще есть? – удивился Макс.

– А куда же он денется? – удивился князь. – Я там исторический заканчивал, а потом курс макроэкономики, когда князем стал. Слушай, а может, ты мне подскажешь про какой-нибудь особо тяжелый случай, и я тоже статую получу?

– Вот тебе, – не на шутку злой Пророк свернул фигу и показал ее далекому внуку. – Сами разбирайтесь. А как назад вернусь, напишу, чтобы князья рода Ардашир, как на трон всходили, волосы налысо брили и на лбу себе матерную татуировку делали. Иначе, напишу, луна упадет на землю.

– Не вздумай, – князь даже побледнел, – ты даже не представляешь, что твои слова в нашем мире значат. Особенно, когда пророчества сбываются одно за другим, и это научно доказано. Слушай, я же к тебе с отличным предложением пришел, а ты такие вещи говоришь.

– Какое еще предложение? – заинтересованно спросил Макс.

– У нас на историческом, когда я там учился, масса учебных фильмов по твоим пророчествам сделана. Собирали материалы, письма, дневники, показания очевидцев, а позднее и просто матрицу с воспоминаний снимали. Искусственный интеллект это перерабатывал с учетом знаний исторической науки и психотипов конкретных личностей, а потом подробнейшую реконструкцию событий делал.

– И что, достоверно получилось? – спросил Макс. Ему бы такое изучение истории понравилось. В бытность его в школе изучение этого предмета заключалось в зазубривании дат, что приводило к возникновению стойкой неприязни на всю оставшуюся жизнь.

– А как же еще можно историческую науку изучать? – изумился Ардашир. – Берется достоверный материал, с доказательной базой, а потом лакуны заполняются корректными допущениями, которые соответствуют данному временному контексту. Иначе никак. Или у вас по-другому историю преподают?

– Да у нас в основном детей заставляли даты наизусть учить, – признался Макс. – Поэтому никто вообще ничего не знал.

– Вот ведь глупость какая, – изумился Ардашир, – история как наука нужна, чтобы последующие процессы в обществе моделировать. Все экономическое прогнозирование, политика и куча других дисциплин на базе истории работают. А даты и не нужны никому. Если кому надо, тот в справочнике посмотрит.

– Толково, – согласился Макс.

– После исторического факультета учащийся должен знать не только о том, что происходило, но и почему, – продолжил Ардашир. – Он должен ориентироваться в географии, экономике, культуре того времени. Даже сельское хозяйство конкретной эпохи в первую очередь изучаем. Ведь базис любого общества с крестьянского хозяйства начинается. У земледельцев один базис, у кочевников – другой. Даже у земледельцев различия есть. Например, взять согдийского крестьянина, вавилонянина и того же ханьца. Там и разницы особой нет. Люди привычны к монотонной работе круглый год, потому что урожай за урожаем идет, и каналами орошают поля. Потому большими сообществами живут, с жесткой вертикалью власти. Ведь одна семья систему каналов никак содержать в порядке не сможет. Потому и люди работящие, покорные и исполнительные.

– А словене? – вдруг заинтересовался Макс. – Он как-то такие аспекты никогда не рассматривал.

– А словене наоборот. Им, чтобы поле расчистить, нужно было сначала лес выкорчевать, а потом на поле сжечь. В теплый пепел бросали зерно и отличные урожаи получали. Потому они год до кровавого пота работают, а затем три года в носу ковыряют. Три года хлеб сам растет, а потом все, земля не родит. Они делянку свою бросают, а там загажено все. Не ценят то, что вокруг, потому что снова на другое место уходить придется. А вот в рейнских княжествах не так. Там любой клочок земли конкретной семье принадлежит столетиями. Потому у них чистота и порядок, потому что им самим жить там.

– А у словен и сейчас так?

– Сейчас получше вроде, там тоже свободные земли заканчиваются. А лес южнее Оки мы им не даем рубить. Ты уже, наверное, догадался, благодаря кому. Они тоже начинают свои земли и города обихаживать, но до тех же баварцев им далеко еще. Догонят, но время нужно. Зато, если тебе нужно сделать что-то, что сделать в принципе невозможно, то лучше словен и нет никого. Они на короткой дистанции могут вообще круглыми сутками работать. Ни один вавилонянин так не сумеет. Их потому в армию любого княжества берут. Бойцы неприхотливые, отчаянные и выносливые, как лоси. У меня взводный словен был. Удавил бы гада…Хотя я ему раз сто потом спасибо сказал, после выпуска. Отвлекся я… Или вот кочевника возьми. Он как привык за юртой срать, как сотни поколений предков делали, так и в городе станет делать. А вот сын его уже другим будет, на своих соседей похожим.

– Слушай, Ардашир, ты мне что, предлагаешь пять лет кино смотреть?

– Если ты говоришь о просмотре визуального ряда со стороны, то нет. Это для студентов. Есть продукты для узких специалистов по эпохе. С полным погружением.

– Это как? – удивленно спросил Макс.

– А так! Специалист, чтобы эпоху понять, в искусственную реальность погружается.

– А по времени это сколько занимает? – Максу стало интересно.

– Ровно столько же, сколько и там. День, значит день. Месяц, значит месяц, – пояснил Ардашир.

– А год – это год? – донельзя изумился Макс.

– Таких длинных фильмов у нас нет. Обычно месяц-два. Для тебя это выход. Времени все равно много, хоть с пользой его проведешь. Увидишь мир, который сам и создал. Только действовать там сможешь с минимальными отклонениями. Любое действие, нетипичное для данного персонажа или обычаев того периода, совершить будет невозможно. И конечный результат тоже останется прежним. Это внесено, чтобы историк мог лучше эпоху понять, ошибки кое-какие сделать, а не только созерцать. Очень полезный опыт.

– А ощущения какие-нибудь будут?

– Обижаешь, в полном объеме. Так что попадать на пытку категорически не рекомендую.

– А что, и такое было? – выпучил глаза Макс.

– Конечно, – удивился князь. – У нас один аспирант на кол угодил, так отчислился потом. Ну ее, говорит, эту историю. Так что, ты поаккуратней там.

– Когда приступаем? – деловито поинтересовался Макс.

– Завтра утром, чего тянуть-то?