Цитаты из книги «Палоло, или Как я путешествовал»

У вас не хотят понимать, что, если вы встречаете кого-то, к кому вас по-настоящему тянет, – у этого кого-то наверняка кто-то уже есть. Начинаются драмы, разрывы, ложь, бегство, кровь, – всё рвётся, всё рушится, начинается катастрофа…

Да, милые вы мои, Россия – ежиха! Я оттого сюда и приехал, что ёж – любимый мой зверь, его изображения наводняют мою квартиру, и знаю я о ежах все, что может знать дилетант. А знаете ли вы, что ежиха охотно пьёт? Налейте ей тёплого сладкого вина – она воплотит собою дружелюбие и ткнётся в вас мокрым чёрным носом своим. Знаете ли вы, что когти ежа слабы, зубы малы, зато нюх и слух абсолютен – ежиха слышит, как улитка в траве выпускает рожки… Чем вам не Россия с бесполезным, но абсолютным её чутьём, со слабым зрением? А знаете ли вы, что ежиха легко побеждает змею, как национальный наш герой – Георгий Победоносец? Знаете, что не боится она никаких ядов – ни мышьяка, ни цианида, ни сока яблочного неосветлённого? То-то… Так и лежит она от моря и до моря, раскинувшись на тысячи вёрст, огромная ежиха, утыканная колючками лесов, вечно в снегу, вечно в зимней спячке, зато, когда фыркнет или чихнёт во сне, у всей Европы волосы встают дыбом.

отличительная черта взрослого человека – способность жить в мире, где конкретного виновника нет и противостоять надо ходу вещей.

Перестать выделять стариков и детей в особую категорию населения – этого вполне достаточно, чтобы депрессия, терзающая в наши нестабильные времена тех и других, отступила.

абсолютизация старческой мудрости часто оборачивается абсолютизацией маразма, старик старику рознь, как и подросток подростку, и потому два главных сталинских гипноза – культ детства и культ старости – здорово подломили психику страны.

может быть, все слова, которые я сейчас пишу, – только попытка предохранить свою жизнь от полного исчезновения, зацепиться, остаться хоть как-то: ведь невыносима мысль об итоге и всего невыносимее пустота в конце.)

Любой фашизм начинается с культа меньшинств, как ни ужасно это звучит, – охмурить большинство не так-то просто.

Сам из гадких утят, развившихся впоследствии в столь же гадких лебедей, я не выношу цыплят, полагающих заслугой свою ощипанность. Не должно делать несчастность знаком отличия, не должно во всём потакать себе

Героем литературы стал художник-маргинал, вытесненный в подполье, заросший там бородой и грязью, злой на весь мир и демонстрирующий цензурные шрамы на своих рукописях с самоуважением ветерана.

Обычно все попытки жить по-русски заканчиваются для западного человека тяжёлым похмельем и жестоким разочарованием в загадочной русской душе.