Цитаты из книги «Июнь»

«донос».) Или это тоже под пытками? Что вы, все так устроено, чтобы каждый по личному желанию выворачивался наизнанку. Я даже думаю иногда, – и Горелов уютно улыбнулся, – что и весь проект затеян нашими, чтобы создать условия, в которых люди добровольно выбалтывались бы до самого черного дна. Заметьте, ведь и я ни на чем не настаиваю. Людям просто не с кем поговорить.

м, с опережением, до всякого вопроса сдают всех знакомых и близких родственников, которых втайне ненавидят. А с другой стороны – как не ненавидеть, живя в таких условиях? Сколько тещ, рассказавших всю правду про зятьев: не оценил фильм, выругался, слушая радио… Сколько невесток, свекровей! Незабываемо… Я не говорю уже о коллегах. Потом, конечно, от стыда начинают врать, что выколачивали показания… Да зачем выколачивать? Представьте ковер, который сам по первому требованию выпускает всю пыль…

На кушетке рассказывают многое, поисками настоящего стимула – такого, чтобы выкладывали всю подноготную, – занимались во всем мире, и только в России, как всегда, пошли дальше всех. Конечно, многие слухи – вы знаете все эти преувеличения, – чистая клевета; ведь механизм понятен. Люди в приступе первого страха выкладывают такое, что самим потом стыдно, – вот они и выдумывают все эти глупости о пытках. Какие пытки, зачем? Сами рассказывают такое, что иногда, право, совестно слушать; с наслаждени

ребовано в узком кругу. Началось с запрета на волшебную сказку – но неужели вы думаете, что собственные их дети будут расти на книгах о двигателях? Высшая правда заключается в том, чтобы верхи ели одно, а низы другое; этого установления не опровергла еще ни одна власть, ибо в противном случае исчезли бы любые стимулы к этой власти стремиться. И, разумеется, им понадобились мы – но, чтобы нами пользоваться, они должны нас запретить. Теперь наш долг – доказать, что мы им необходимы; и это мы доказали очень быстро, потому что расспрашивать, как мы, – он употребил именно этот уютный глагол, – не умеет никто.

И тогда обо всем догадался подлинный глава школы, давно уже преподающий в одном из южных пединститутов: поймите, объявил он на последнем собрании психоаналитического общества, они хотели бы табуировать все, чем пользуются сами, – чтобы никто не подобрал к ним ключа. Запрещается только то, что будет вос

Да, знаю, сказал этот Петр Степаныч, вы просто, можно сказать, попали в десятку. Я ведь именно этим и занимался года до двадцать девятого, а потом по разным обстоятельствам понял, что сейчас надо поменять место работы.

однажды Боря не удержался и сказал: знаете, а я ведь себя чувствую у вас почти как на венской

сразу установился именно тот контакт, в котором заинтересованы обе стороны.

Кем он там работает, что делает в своих таинственных кабинетах, – неясно, да и неважно; сюда он приходил поговорить с умным собеседником, отдохнуть от рутины и выслушать интересную точку зрения. С ним у Бори

предсказуемы все финалы, – но есть разница: умрут все, но некоторые перед этим живут, а другие нет.