Цитаты из книги «Быков о Пелевине. Путь вниз. Лекция первая»

Числа», продолжить этот замечательный ряд ничуть не уступающим ему текстом «Священная книга оборотня

Об этом поколении, которое Дуглас Коупленд, еще один человек из 1962 года, точнее, он родился 31 декабря 1961-го, назвал Поколением X, сказано очень мало. Потому что на самом деле оно таинственно. Это люди, которые, родились они в Штатах или в России, все страдают от примерно одинаковой проблемы: они задуманы были для мира великой сложности, а творить им пришлось в мире великой пустоты.

Булгаков – это как раз единственный состоявшийся эзотерический писатель из скалдинско-чаяновско-прочей плеяды ивановской.

смеяться для него не очень органично, поэтому он всегда смеется сквозь зубы, поэтому это всегда такой немножко скрежещущий смех, смех подневольный

Пелевин – сатирик по преимуществу. Пелевин – поэт. Лирический, элегический, сентиментальный. Его сатира вынужденная. Сатира от омерзения к миру. Это не жизнерадостный одесский смех Ильфа и Петрова. Это злобная насмешка провинциального – или не провинциального, окраинного мальчика, который смотрит из окна на этот закат зеленый, и ему распахивается какой-то безумный мир, надпись «Продукты» подмигивает ему, говоря о чем-то.

И для него Бог – это как раз то, что он не может себе представить принципиально. Вот в этом его интерес. Я не знаю, есть ли вообще Бог в пелевинском мире.

Бог – это самое лучшее, что вы можете себе представить».

роковой перелом, после которого, как всегда после продажи злу, начинается резкое интеллектуальное и качественное падение

Писатель должен отражать свою эпоху. Тогда вся Россия подумала, что если ее не спасли диссиденты, либералы, Сахаров, то, возможно, ее спасет кэгэбэшник. И Пелевин вдруг почувствовал ту же самую надежду. Он поставил на этого оборотня. Ему показалось, что волки что-то такое могут, чего не могут простые добрые люди. Может быть, извращенное древнее зло способно дать стране новую энергию? В буквальном смысле энергетику, если хотите, не обязательно нефтяную

У него никогда не было эстетизации зла. И никогда не было любования им. Он всегда был безупречно морален и сентиментален.