Избавившись от «левой» внепарламентской оппозиции, Учредительное собрание поспешило закончить работу над конституцией и 3 сентября 1791 года наконец утвердило ее полный текст.
Они тем самым добровольно уступили своим оппонентам узнаваемый политический бренд и замкнутую на Якобинский клуб сеть филиалов — провинциальных революционных обществ, ранее объявивших себя братскими по отношению к якобинцам.
Такая позиция привела к расколу Якобинского клуба. Если изначально тон в нем задавали именно депутаты, то со временем благодаря тому, что членом клуба мог стать практически любой «патриот», заручившийся соответствующими рекомендациями, среди якобинцев выдвинулись новые лидеры, значительно более радикальные, чем парламентарии.
Если до того ни один сколько-нибудь влиятельный политик не считал возможным высказываться в пользу республики, то теперь «левая» печать стала активно муссировать эту тему. Клуб кордельеров и вовсе потребовал отдать короля под суд.
В Париже центром притяжения для такого рода деятелей стал Клуб кордельеров, возникший в Латинском квартале. Его членами были «левые» журналисты Марат, Демулен, Жак-Рене Эбер, молодой адвокат Жорж Дантон и другие революционные активисты локального масштаба.
Конституционалистское большинство разделяло либеральные идеи физиократов эпохи Просвещения и предпочитало, чтобы экономика управлялась исключительно законами рынка.