Сказка о добре и зле

Сейчас это может показаться странным, но когда-то люди считали, что добро – явление повсеместное и обязательное, что оно само по себе существует, и нет необходимости прилагать какие-либо усилия для его поддержания. Так раньше думали многие и ничего не предпринимали для того, чтобы добро было.

Странным нам кажется это сейчас, ведь современный порядок, поддерживаемый людьми, основан на борьбе. Но как давно это началось? Когда миру понадобилось прилагать усилия, для того, чтобы эта битва стала частью реальности и в нее включились все, кто только способен различать, делить и властвовать? Почему случилось так, что равновесие нарушилось и его необходимо постоянно поддерживать, дерясь и порабощая? И как удалось заставить людей включиться во все это, если мир ранее был полон гармонии, и ни одной его части не требовалась военной поддержки?

Пойдем со мной, любознательный путник, отодвинемся чуть даль, чем может себе позволить человек, ждущий боя. Уйдем в тишину – туда, где грохот орудий не побеспокоит непритязательный слух. Мы будем с тобой слушать историю о том, как в мир вошло правило, дающее право войне, и конечно оно, это правило, было принято с целью защитить добро от зла, а не наоборот. И после этого стало принято считать, что добро можно получить только за какие-то особые заслуги, а не просто как обычное явление в жизни.

Влиятельные вельможи не смогли договориться. Вроде и спор у них был пустяковым. Ну кому из них в голову пришла идея сочинить закон, дающий только одному из них высший титул самого умного и доброго? Ну, с умом-то еще разобраться как-то можно было. Задачки, например, порешать, попробовать вспомнить имена всех знатных дам в соседнем королевстве, но доброту-то как можно измерить? Чем проверить ее подлинность?

Один из вельмож не смог удержать прыть своих мыслей и начал всех перекрикивать: «Я – сама доброта. Я такой добрый, что сам себе порой не могу сделать ничего полезного, чтоб не огорчать при этом своих слуг. Ведь тогда мне придется урезать им жалованье, и в их в семьи придет нужда и голод».

«А я такой добрый, – стал рассказывать другой вельможа, – что не могу поутру глядеть на себя в зеркало, чтоб не оскорбиться отражением. Сами знаете, как нелегко мне исполнять свои обязанности по управлению другими людьми. Бывало, и спать и есть приходиться, не вставая с дивана, – не могу отвлечься от мыслей о своей доброте и о том, как она на мой народ изливается. Занят я этим очень, не до окружающих. Вот, даже зеркало меня не узнает – отражает в себе какое-то странное, уродливое чудовище».

«А я доброту свою ни от кого не скрывал, – молвил третий вельможа, – но я ее никому и не показывал. Зачем транжирить просто так то, что мне самому пригодиться может? Добр не тот, кто другим помогает, а тот, кто всегда готов прийти на помощь в трудный момент. Вот только этот момент, как я чувствую, не скоро наступит. И поэтому я буду свою доброту холить, беречь, приумножая, да чтоб другим неповадно было на нее позариться, – пороть своих слуг, чтоб лучше ее берегли. Доброта – она охраны требует. Не далек тот час, когда кто-нибудь из вас на нее посягнуть захочет. Вот уж тогда я вам задам перцу! Будете всю свою жизнь мою доброту помнить!»

Так кричали вельможи и хвастались, а за окном их дворца вставало солнце. Не заметили они в хвастовстве о своем добре как ночь прошла. Новый день наступал, наполняясь красотой и лаской небесного светила. Солнышко согревало землю, птицы своим щебетом приглушали шум и крики, создаваемые вельможами… И все бы хорошо, но ведь однажды выйдут они из своих зал и станут не только друг другу, но и всему миру мощь своего добра доказывать. Ведь у них для этого есть все: войска обучены, пушки заряжены – хорошо подготовились они для защиты добра от сил зла, да и нам – простакам пора разъяснить кто среди них самый добрый.

Вот и затаился мир в немом ожидании. Что же сделать ему, чтоб о подобном добре больше не слышать? Как стать иным – простым и ясным, без криков и слез, без призывов понять заботу о нас, что порой завершается болью и лишениями?

Мир был другим, совсем другим до того как кто-то однажды захотел придать ему новый смысл, разделив его на черное и белое, заронив семя борьбы между этими иллюзорными половинками, объявив все свое – добром, а чужое – злом, затеяв войну, в которой не может быть победы.

Ведь мир неделим. Он не может быть где-то плохим, а где-то хорошим. Он таков, какой он есть. И понимание этой простой истины пусть дарует нам всем способность принимать и отдавать его теплоту, всегда сохранив ее частичку в своем сердце. И тогда добро перестанет быть противоположностью зла – оно станет повсеместным. А зло растает, как тают скупые ночные облака под мощью восходящего солнца, оставив о себе воспоминание в этой сказке о добре и зле и о вельможах, спорящих между собой о том, что им неведомо.

Эмирский кувшин

В некотором царстве, в некотором государстве жило-поживало чудо. Чудо это было необычным. В той стране люди давно привыкли к обычным чудесам, когда хлеб появлялся прямо из воздуха, серебряные денежки росли на деревьях, позванивая на ветру, – этим в сказочном мире совсем никого не удивишь, а вот необычное чудо всегда вызывало интерес.

Однажды простой мастеровой, работавший прямо на улице, – он изготавливал из меди кувшины, придумал необычную вещь: «Пусть будет сделанный им кувшин иметь три носика и пусть они смотрят в разные стороны и под каждым из них будет ручка. И тогда каждому из собеседников, собравшихся за одним столом, удобнее будет подливать вина не себе, а тому, кто сидит рядом с ним. Так люди будут ухаживать друг за другом и при этом все будут сыты».

Необычность идеи не вызвала затруднений при исполнении. Кувшин был сделан, отполирован и выставлен на продажу. Первым, кто пришел к кувшину, был одинокий старик, сгорбленный под тяжестью прожитых лет. Удивлено поцокав языком он сказал: «Да, такому кувшину место не здесь, а в саду, где играют флейты, знатные дамы поют и пляшут, и великие мудрецы держат совет. Такой кувшин там пришелся бы к месту. Вот что я сделаю для этого, – я приглашу к тебе, о мастер, моего знакомого слугу, живущего там. Пусть он увидит созданное тобою чудо и попробует им удивить тех мудрецов».

Сказал и сделал. Слуга пришел, посмотрел на кувшин, поцокал языком, но не стал его брать, придумав следующее объяснение: «Вот приду я к мудрецам и поставлю перед ними кувшин и что же им делать? Будут они после этого думать над великими делами или над тем как друг друга потчевать? Ведь кувшин, конечно же, отвлечет их внимание своей необычностью и помешает выполнять главную задачу мудреца – думать о всеобщем благе. Народ пострадать может от этой моей выходки». «Пусть этот кувшин еще немножко постоит у тебя, – сказал слуга и добавил, – донесу-ка я весть о кувшине самому эмиру. Пусть и не вхож я к нему напрямую, но мой друг, служащий у него долгие годы, шепнет на ушко наимудрейшему о появившемся в нашем городе чуде и он, конечно же, примет правильное решение».

Сказал и сделал. Так появился новый участник этой истории, решивший распорядиться судьбой кувшина, да не кто-нибудь, а сам эмир! Дошла новость до эмира. «Незадача какая, – подумал он: – Такой кувшин предполагает, что каждый из собеседников должен служить друг другу, подливая напитки. А как же тогда почитание власти? Если все служат друг другу, то зачем тогда эмир? Получается, что он выпадает из этого общего правила и становится ненужным?» Вот какая загадка появилась перед эмиром и требовала своего незамедлительного решения пока подобные кувшины не вошли в моду и не стали применяться повсеместно, делая обряд служения друг другу простым и понятным, незаметно проникающим в жизнь, заполняющим собою повседневность. Плохи бы тогда были у эмира дела! Вот и решил он сам пойти к мастеру и сам разобраться с кувшином, иначе слишком много людей сможет узнать о нем, и тогда откроется его истинная тайна.

Оделся эмир как простой нищий, выбрал себе охранника понарядней и под видом его слуги отправился в город. Приближаясь к кувшину, эмир становился все нетерпеливее. «Да как это так? – рассуждал он: – Кувшин с тремя носиками! А где же виночерпий, а где вся сложившаяся за многие годы традиция?» «Что же делать? – рассуждал владыка: – Ведь когда люди потчуют друг друга, они легко проникаются совместными идеями, а необычный кувшин сделает этот процесс неизбежно привлекательным. Люди начнут лучше ладить между собой, и не будет у них повода обращаться к эмиру. Ох, какая опасная вещь!»

Приблизившись к лавке, где ремесленник разложил товар, эмир сразу же потребовал себе этот необычный предмет, рассмотрел его со всех сторон и решил: «Если я сейчас прикажу охраннику разрубить кувшин – мастер сможет сделать новый. Если арестую мастера, то народ может узнать причину и заинтересуется кувшином. А куплю-ка я кувшин у мастера с условием, что он никогда больше не будет делать подобных вещей». И предложил он мастеру достойную цену и придвинул кувшин к себе, в гордой уверенности, что станет его единственным обладателем. Но мастер отказал ему в этой продаже, сказав: «Сам владыка заинтересовался этим изделием и не тебе – простому бродяге его покупать. Запомнил я тебя хорошо. Хотя и непонятно мне твое влечение к этому сосуду, но буду помнить я тебя, и никогда не продам тебе кувшин ни за какие деньги, в каком бы обличии ты ко мне не являлся. Раз истинный хозяин города захотел увидеть его в своем дворце, то пусть кувшин стоит и ждет прихода его посланника. Так как выбор самого эмира выпал на этот кувшин, то попробую я и другие изделия делать такими же, дабы не только владыка, но и простые жители нашего славного города могли насладиться подобным великолепием».