С этими словами сэр Валентайн буквально вылетел в коридор и помчался к лестнице, по которой ловко сбежал вниз. Очутившись на улице, он громко, несколько раз кликнул: «Кэбмен!», подняв при этом правую руку вверх. До тех пор пока, перед ним не остановился кэб, в который вскочил профессор. Он велел мчаться в Скотленд-Ярд. Да поживее! Путь был не близкий, осложнялся многочисленными заторами и снующими туда-сюда людьми, норовившими по неосторожности угодить под колеса. Дорога проходила мимо знаменитого Британского музея, основанного более ста лет назад, в далеком 1753 году, для которого именно сейчас наступил бурный период развития. Миновав его, кэб направился к Лестер-сквер, находящийся в Вест-Энде, и далее – в Вестминстер – место развлечений, театров и кафе. Когда-то эта земля принадлежала знаменитой семье Бомонт и аббату Вестминстерского аббатства, затем ею завладел король Генрих VIII, а спустя сто лет граф Роберт Сидни выкупил ее и построил себе дом. Сама же площадь была возведена в конце ХVII-го века. Далее следовал Трафальгар-сквер, детище архитектора Джона Нэша, который в самом начале XIX-го века пустырь превратил в площадь для проведения собраний и празднеств. Сразу за площадью, в квартале от нее, кэб шумно нырнул во двор и подкатил к небольшому двухэтажному зданию, в котором размещался Департамент уголовных расследований Скотленд-Ярда. В нем и находился офис старшего инспектора Галена Гилмора, руководившего работой столичных детективов.

– Благодарю! – выкрикнул доктор Аттвуд кэбмену, одаривая последнего щедрой платой.

С инспектором Валентайн столкнулся лицом к лицу при входе в здание.

– Аттвуд? Каким ветром вас занесло? Но, впрочем, вы то мне как раз и нужны!

Гилмор был немного возбужден.

– Вы мне тоже, – произнес Валентайн и в привычной для него манере прихватил полицейского за локоть своей пятерней. – Я знаю, где нужно искать, Гален!

– Неужели? Тогда все расскажете по дороге! Идемте же!

– Куда мы едем?

– В полицейский участок в Уайтчепеле. Местные констебли кое-кого изловили неподалеку от кладбища. Ночью. Пытался сбежать.

– Чем же он вас заинтересовал?

– Его руки, Валентайн. Местный инспектор утверждает, что они все перепачканы землей.

В Уайтчепел доктор Аттвуд и инспектор Гилмор ехали на двуколке последнего.

– Мы упустили из виду один важный факт, Гален, – тут же начал говорить сэр Валентайн, стоило экипажу тронуться с места.

– Какой?

– Похитители тел.

– Вы о «падальщиках»? – брови Гилмора чуть приподнялись. Было заметно, что он также удивился собственному упущению. – Это дельная мысль.

«Падальщиками» на полицейском жаргоне называли преступников, чьим весьма прибыльным делом было похищать тела умерших и недавно захороненных людей из могил на кладбищах и продавать трупы университетским клиникам, богатым врачам, которые занимались научной деятельностью, а также другим лицам, заинтересованным в покупке такого непривычного товара. Тела мертвых пользовались огромным спросом, и он постоянно рос. Это был самый востребованный и расходуемый материал для изучения, причем настолько, что даже тел казненных преступников было уже недостаточно. За «свежий» труп полагались очень хорошие деньги, и тогда на этой благодатной почве стали появляться «падальщики», или похитители тел. Еще их называли «воскрешателями», ведь они возвращали мертвые тела из могил. В ответ на это на кладбищах стала появляться охрана, а родственники только что почившего человека вынуждены были нанимать караул за собственные средства, чтобы тело их родича не было выкопано и похищено. Как правило, самыми благодарными потребителями такого «товара» были крупные клиники при университетах, в анатомических театрах которых проводились вскрытия и научные исследования, а также шло преподавание медицины для студентов медицинских факультетов. Полицейские Скотленд-Ярда как ни старались, но остановить нарастающий бум похищений трупов были не в состоянии – на месте одного пойманного преступника тут же возникали двое других, и все продолжалось с еще большим количеством разграбленных могил. Этому способствовала, в том числе, существующая юридическая коллизия: несмотря на то, что деятельность «воскрешателей» вызывала негодование в обществе, в правовом смысле тела умерших не являлись ничьей собственностью. Поэтому похитители трупов действовали в юридически серой зоне, где отсутствовало четкое наказание за совершенное преступление. Однако стоило только похитить фамильные ценности из могилы, как это тут же подпадало под ряд статей уголовного права и каралось законом. Зачастую, весьма жестко, вплоть до смертной казни.

– Как же я сам не подумал об этом, – с досадой покачал головой инспектор. – Думаете, среди них может быть тот, кого мы ищем?

– Не исключаю, – ответил профессор. – Но даже если нет, то мы сможем что-либо узнать. Кто-то мог кого-то видеть. Сегодня нам не за что зацепиться в наших поисках, а это вполне может стать отправной точкой.

– Соглашусь с вами. По возвращению я прикажу поднять картотеку по всем известным нам похитителям тел. Займемся ими.

Экипаж остановился у полицейского участка Эйч (Н)-дивизиона Уайтчепела, входящего в состав Столичного полицейского округа. Последний охватывал порядка пятнадцати миль по окружности от Чаринг-Кросса, и делился на двадцать два полицейских дивизиона. В их составе помимо констеблей и офицеров, обеспечивающих порядок на улицах, были инспектора, детектив-сержанты и детектив-констебли, входящие в отдел уголовного сыска, которые были сформированы в каждом дивизионе и по иерархии имели подчинение Столичному Департаменту уголовных расследований. Перед входом в участок был оборудован пост с двумя констеблями. Двое рослых полисменов были одеты в униформу со специальными номерными петлицами на ней, а на головах торчали шлемы-котелки с гребнем посередине. Их вооружение составляли дубинка, свисток и особый масляный фонарь с линзой, с помощью которой можно было сделать ближний или дальний свет, либо вовсе закрывать его шторкой. Такой фонарь в полиции называли «бычий глаз» и использовался он для ночных дежурств и патрулирований, а также для обогрева в холодное время суток – тепло выделялось при горении масла. Бывало, что с его помощью даже кипятили чай! Увидев старшего инспектора Гилмора, постовые констебли вытянулись по струнке, пропуская его и доктора Аттвуда внутрь здания.

– Роберт ждет нас в камере с арестованным, – произнес Гален, уверенным шагом минуя узкий коридор, весь пропитанный затхлым запахом несвежей одежды и пота.

– Роберт?

– Инспектор отдела уголовного розыска в Уайтчепеле. Это он оповестил меня о задержанном.

Валентайн ничего не ответил, шагая следом за Гилмором. Вскоре они приблизились к массивной дубовой двери, выкрашенной в черный цвет, и Гален привычным для себя жестом открыл ее, уверенно входя внутрь. Это было огромное помещение, большая часть которого была оборудована металлическими решетками, за которыми находились арестованные преступники. Кто-то сидел на полу, кто-то развалился на лавках, а кто-то просто стоял. На мгновение гомон их голосов поутих. Констебль, находившийся здесь в качестве постового, вскочил со стула при виде важных гостей из Сити.

– Ба, кто пожаловал! – громко пробасил один из арестантов, подходя вплотную к решетке и обнажая рот с гнилыми зубами в подобие улыбки. – Сам инспектор Гилмор! Отчего такая честь?

– Где инспектор Дэй? – не обращая внимания на издевательский тон верзилы в клетке и даже не замечая его, спросил Гален констебля.

– Там, сэр! – полицейский кивнул на дверь сбоку, которая тут же открылась, и в помещение вошел рослый, крепкий мужчина, черноволосый с округлым лицом и сломанным когда-то в поединке носом. Одетый просто – коричневые брюки, клетчатая рубашка, небрежно расстёгнутая на несколько пуговиц у толстой шеи, и коричневый жилет поверх нее. Рукава рубашки закатаны по локоть, словно у портового трудяги.

– Я уж заждался вас, – произнес мужчина, и сэр Валентайн понял, что перед ними Роберт Дэй, детектив Эйч-дивизиона Уайтчепела.

– Где он?

– Здесь, – местный инспектор кивнул в дверной проем, откуда только что вышел. – Решил подержать его отдельно.

– Эй, бобби! – не унимался верзила, обращаясь теперь к инспектору Дэю. Он схватил металлические прутья руками и прильнул лицом к решетке. – Славно тебя мамаша нарекла! Поди не знала, что Бобби станет бобби! Ха-ха-ха!

В камерах другие заключенные громко расхохотались оскорбительной шутке. Кличка «бобби» в их кругах давалась полицейским от имени создателя Столичной полиции Роберта Пиля, который будучи министром внутренних дел положил начало формированию централизованной системы охраны порядка в Лондоне в 1829 году.

– Заткни хайло, Арчи! – рявкнул Дэй. – Иначе сплюнешь свое гнилье во рту на пол!

Гилмор, не обращая внимания на их перепалку, переступил порог в следующую комнату, за ним проследовали доктор Аттвуд и местный детектив, после чего последний плотно закрыл за собой дверь. Эта комнатушка оказалась гораздо меньших размеров, чем предыдущая. Кирпичные стены, местами покрытые пятнами сырой плесени, никаких окон и тусклый свет от масляного фонаря. Одиночная камера в углу, внутри которой на лавке скрючился арестованный.

– Встать! – рявкнул детектив Дэй.

Тело заключенного вальяжно зашевелилось. В каждом движении была демонстрация презрения и нежелания подчиняться, хотя он все же встал на ноги и посмотрел на присутствующих.

– Теперь, Валентайн, я уверен в вашей правоте, – через некоторое мгновение задумчиво произнес Гилмор, при этом внимательно изучая внешность преступника.

Тот лишь хмыкнул и растянул губы в презрении, но промолчал. Аттвуд понял, что инспектор знает арестованного, как и тот уже встречал Галена ранее.

– Перед нами Чарли Би – ловкач, вор и аферист, – продолжал инспектор. – Дважды его ловили по делам о разграблении могил усопших. Предположительно снимал с покойников все ценное – кольца, ожерелья, прочую утварь. Забирал именные ценности, которые клали в гроб в шкатулках, но успевал до ареста все «скидывать». К слову, не гнушался даже платьями – искусно раздевал усопших, продавая вещи скупщикам краденого. Жив до сего дня только лишь благодаря своей природной изворотливости.

– Почему же я его не знаю? – удивился Роберт Дэй.

– Не из вашего района птица. Неужели стало тесно в Хакни, раз сюда сунулся?

Вопрос адресовался Чарли Би, который продолжал презрительно ухмыляться и наблюдать за Гилмором. В его глазах была едва приметная обеспокоенность тем, что здесь находиться сам старший инспектор столичного сыска Скотленд-Ярда и, само собой, это не сулило ничего хорошего.

– Решил немного развеяться, – скрипучим голосом ответил арестант, прилагая усилия казаться беспечным.

Валентайн, наблюдая за ним, прекрасно видел, что Би опасается, но тщательно маскирует свое волнение.

– В Уайтчепеле?

Восточная часть Лондона, так называемый Ист-Энд, являл собой довольно большой район расселения бедноты, нищеты, а также иммигрантов, постоянно прибывающих в Англию. Уайтчепел объединял самые неблагополучные и опасные кварталы. Они кишели преступниками различных мастей, в том числе из-за близости к старому порту Доклендс, где плотность прибывающих иммигрантов была особенно высока. Район Хакни, также относящийся к Ист-Энду, находился севернее Уайтчепела, однако грязи и нищеты, царившей в нем, также было предостаточно. Его улицы беспорядочно утыканы убогими домами, вонь от сточных канав и помоев, льющихся из окон прямо на мостовую, считалась вполне привычной. Люди нищие, одетые в тряпье, сбитые в семьи, которые ютились в маленьких и грязных комнатушках тех самых убогих домов. Благополучием и воспитанностью здесь не пахло. В этих трущобах себя вольготно чувствовали воры и бандиты, а созданные в Ист-Энде дивизионы полиции совершенно не справлялись с обеспечением правопорядка на улицах. Количество тех, кто ежедневно преступал закон было так велико, что детективы-констебли попросту не успевали отлавливать негодяев. Поэтому неудивительно, что инспектор Дэй никогда не встречал Чарли Би.

– Что ты делал на кладбище? – жестко спросил Гилмор, сложив руки за спиной.

– Гулял.

Валентайн с интересом взглянул на Галена, ожидая дальнейших действий.

– Гулял, – повторил инспектор. – Роберт, не желаете ли размяться?

– С превеликим удовольствием!

Дэй небрежно поправил рукава на рубашке, на его лице отобразился хищный оскал. Он взял со стола дубинку и демонстративно взвесил ее в руке, словно оценивая перед использованием. Глаза Аттвуда округлились от удивления, но он промолчал. Гилмор, плотно сжав губы, немигающим взглядом уставился на арестованного.

– Эй, эй! Инспектор! Какого черта?! – Би попятился к стене. Страх начинал овладевать им.

Роберт подошел к решетчатой двери в камеру, вставил длинный ключ в замочную скважину и несколько раз провернул его. Медленно, так, чтобы скрежет металла был отчетливо слышен. Он как бы предупреждал о том, что как только отвориться дверь, произойдет непоправимое.

– Да я даже не понимаю, что здесь делаю! – завопил Чарли.

– Что ты делал на кладбище? – чеканя каждое слово, повторил вопрос Гилмор.

Роберт Дэй вошел внутрь камеры и резко взмахнул дубинкой, которая мгновенно и хлестко обрушилась на ноги «воскрешателя» чуть выше колен.

– А-а-а! Мать твою! – завопил Чарли Би, падая на пол как подкошенный.

Его лицо исказилось от боли, руками он прижимал ушибленное место и громко стонал. Аттвуд повернулся было к инспектору, но вновь промолчал, видя жесткое выражение лица Галена, который бесстрастно наблюдал за происходящим.

– Что ты делал на кладбище? – повторил вопрос Гилмор.

«Падальщик», будто не слыша слов полицейского, продолжал подвывать.

– Мистер Дэй, – инспектор взглянул на Роберта, который понимающе кивнул и его рука, сжимающая дубинку, вновь взлетела кверху, готовая с силой опуститься на тело арестованного.

– Ладно, ладно! – лежа на полу и закрывая лицо руками, заорал в испуге Би.

Дубинка застыла в воздухе, готовая опуститься на плечо или спину «падальщика».

– Я был там… по делу, – теперь на лице Чарли отпечатался страх вперемешку с покорностью. Презрение как водой смыло.

– По какому?

– Захоронили там одну леди. Пару деньков назад. Вот и решил поживиться.

– Успел?

– Нет, – в голосе прозвучало едва заметное сожаление. – Ваши прихватили раньше, чем я докопался.

– Чего ж так-то?

– Лопату сломал. Вот и пришлось за новой идти. А тут констебли, – глаза Би опасливо косились в сторону Роберта с дубинкой наготове.

– Это все?

– А что еще-то? – удивился Чарли.

– Промышляешь только разграблением могил?

– Других грехов не водиться, – буркнул Би в ответ.

– То есть похищения тел не практикуешь?

– Э, нет, господин инспектор! Я ж не чудовище какое! Побрякушки могу, а чтобы усопших таскать – грех это!

Аттвуд не смог сдержать улыбку: разграбить могилу, значит, к числу грехов в понимании этого вора не относилось.

– Знаешь тех, кто работает на Хайгейтском кладбище?

На секунду-другую повисла тишина. Чарли Би насторожился.

– Значит, знаешь, – через некоторое время констатировал факт инспектор Гилмор. – Мне нужны имена.

– Что в замен? – тут же нашелся Би.

– Отпущу тебя, – не задумываясь, произнес Гален.

– Так-таки отпустите? – недоверчиво спросил «падальщик».

– Да. А иначе прекрасно знаешь, что тебя ждет. В тюрьме прохлаждаться, как раньше, ты уже не будешь. Отправят на виселицу, и дело с концом.

– Слово джентльмена?

– Слово джентльмена. Хотя тебе такое понятие неведомо.

Чарли хмыкнул.

– Есть один. Слышал, он то как раз и упражняется в том, что достает трупы на заказ. Черт подери, прибыльное дело! – в голосе послышалось сожаление.

– Имя?

– Джон Коул.

– Где его найти?

– На кладбище и найдете.

– Нам его что – стеречь? Есть места, где он появляется кроме кладбища?

– Зачем стеречь то? – спросил Чарли. – Он приятельствует с тамошним смотрителем.

Валентайн и Гален удивленно переглянулись.

– С Метью Такером?

– Да мне почем знать, как его зовут! Вы обещали отпустить меня, – насторожено напомнил Би.

– Роберт, проводи нас, – произнес Гилмор. – Потом вышвырни его ко всем чертям!

– Вот это я понимаю! – довольно воскликнул Чарли Би. – Слово джентльмена!

– Выходит, наш смотритель не чист на руку? – спросил Валентайн, когда они с Гилмором направлялись обратно в Сити.

– Мой просчет, – недовольно ответил инспектор. – Слишком уверовал в свои силы и в то, что контролирую его страх.

– Почему страх?

– А это сильнейший мотиватор. Вам ли, доктору, этого не знать. И в работе с осведомителями он наиболее полезный. Но, как оказывается, кое-что мне все же о нем неизвестно.

– Это ведь он первым сообщил об осквернении? Значит, не причастен. По всей видимости, его дружок также. Иначе мы бы долго не узнали правду.

– Согласен. Но встряхнуть нашего мистера Такера все же необходимо. К тому же, он видел тело с отсеченной головой. Лишний раз предупредить его держать язык за зубами не помешает.

Двуколка резко подпрыгнула на ухабе, возмущенный голос кэбмена проорал брань, ему в ответ также откликнулись – видимо, два экипажа чуть не столкнулись на своем пути.

– Когда вы представите меня вашему гостю? – не обращая внимания на инцидент и городской шум, поинтересовался инспектор.

– Он утомился в пути. Дадим ему время отдохнуть.

– Но вы ведь говорили с ним?

– Да. И он уже сталкивался с подобными случаями, Гален.

– Ваш друг сам об этом сказал?

– Я понял это по его выражению лица – он совершенно не удивился описанной мной патологии преступника. К тому же я знаком с кое-какими его научными работами.

– Черт подери, как же такому можно не удивиться? – воскликнул Гилмор.

– Можно. В том случае, если это дело рук душевнобольного, – веско заметил Аттвуд. – Нам необходимо проверить лечебницы для помешанных. Возможно, кто-то не так давно сбегал оттуда. Либо будут пациенты со схожими патологиями.

– Я понимаю, если есть сумасшедший беглец. Но к чему нам похожие психи?

– Поговорить с ними.

– Валентайн! Вы в своем уме? О чем вы собрались говорить с ними?

– Обо всем и самом сокровенном для таких больных – о их неуемном влечении. О их помешательстве. Я хочу понять то, что ими движет в их вожделении, – глаза доктора вмиг заблестели азартом и профессиональным интересом. – Тогда эту информацию, поистине бесценную для нашего конкретного случая, мы с успехом используем при расследовании.

– Хотите сказать, это поможет нам поймать осквернителя?

– Да, мой друг! У людей, схожих по наполненности их внутреннего мира, вполне схожие внешние проявления. Они видимы нами по их поведению, по их повадкам и даже некоторым привычкам. Следовательно, распознав самые основы такого поведения на других пациентах, мы сможем сравнивать их с тем, кого мы ищем. Вот представьте, что вы допрашиваете подозреваемого и вдруг понимаете, что некие его поведенческие черты вам уже знакомы просто потому, что мы их определили ранее. Что эти черты совпадают с таковыми преступника. И вы понимаете, что перед вами уже не просто подозреваемый, а именно тот, кого вы ищете! Вам осталось лишь вытянуть из него правду!

– Звучит фантастически, – с сомнением в голосе произнес Гилмор. – Если бы это говорили не вы, Валентайн, я, пожалуй, принял бы говорившего за такого же душевнобольного.

– В каждом из нас, Гален, есть чуточка сумасшествия, – ухмыльнулся Аттвуд.

– Как я понимаю, вы уже знаете, какие лечебницы нам следует посетить?

– Да. Их всего пять в Лондоне и окрестностях. Это «Олдхэм», приют «Бэкхилл Филдз», «Уитдуэлл Филдз», клиника «Канхилл» и «Бетлемская королевская больница», известная как «Бедлам».

Гилмор чуть нахмурился:

– С последней необходимо проявить осторожность.

– Из-за знаменитых и титулованных пациентов больницы? Бросьте, Гален! Мы ведь не станем совершать ничего предосудительного! Только лишь поговорить и выяснить интересующую нас информацию.

– Хорошо. Надеюсь, нам повезет. Желаете привлечь к этому вашего друга – профессора из Австрии?

– Несомненно! И рассчитываю на его познания.

– Тогда предлагаю вам его навестить. А мне необходимо побеседовать с мистером Такером и найти Джона Коула. Пока я добуду разрешение для посещения лечебниц от главного комиссара Столичной полиции, вы можете представить Крафт-Эбинга графине Уэйнрайт. Она с нетерпением ждет этого…