В общем, сдали мы деда в самую, что ни на есть дорогущую клинику. Его страховая контора не скупилась, да и сам дед не сильно бедно жил. В приёмном его чуть не профессора встречали. И сразу по полной программе обследование.

Выезжаем мы с территории, метров триста проехали, а нам с тротуара народ руками машет. Дедок в магазине завалился. Охраннику показалось, что дед что-то в карман сунул и наорал на него. Дед психанул и на пол осел. Что делать? Не имеем права отказать, остановились. А там шок кардиогенный. Взяли в машину, по полной программе полечили. Тут городские подлетели, с моей подстанции ребята. Деда им передали и распрощались.

Потом коллеги мне рассказывали, что дед им пару раз клиническую смерть выдал, пришлось током бить. Куртку его потрёпанную сняли, а под ней пиджачишко. Весь в орденских планках. Особо рассматривать времени не было, но судя по всему, дедок в Великую Отечественную не на печи отлёживался, а честно Родину защищал от супостата.

Короче, приняли они решение везти деда в ближайшую больницу по жизненным показаниям. А ближайшая, как вы поняли, была эта самая дорогущая клиника.

Ох и вой там начался, когда они деда на каталке в приёмное закатили. С требованием срочно определить больного в кардиореанимацию. Никак брать не хотели. Везите, говорят, в городскую. Но наши народ ушлый. Тоже хай подняли. Дескать, не возьмёте ветерана – такой скандал поднимем, что мало не покажется. Сдались. Ладно, говорят, возьмём. Состояние стабилизируем, а потом переведём в городскую.

Ну, ребята спасибо сказали и убыли восвояси с чувством глубоко исполненного долга.

– Красавцы! – один из слушателей восторженно прицокнул языком – Нашли чем зацепить. А так бы пришлось в городскую везти. По пробкам. Глядишь, и не довезли бы. Живой дед то?

– Вот чего не знаю, того не знаю – врач виновато развёл руками – В эту клинику мы больше никого не возили полгода, а потом уж и забылось всё.

***

Густав поправил узел галстука и постучал в дверь. Получив разрешение, он вошёл. Кабинет был просторный и светлый, главный врач улыбчивый и радушный, а предложенный кофе чем-то напомнил любимое кафе на окраине Вены, куда он всегда заходил, приезжая по делам в этот город.

Достав из папки результаты обследования, главный врач надел очки.

– Ну-с-с… Всё не так плохо, как показалось. Основные показатели в пределах разумного, но понаблюдать вашего отца хотя бы недельку просто необходимо.

– Я в курсе. – Густав отставил кофейную чашку в сторону – Я только что был у него, и он мне всё рассказал.

– Вот и отлично! – главный врач расплылся в улыбке – с вашей страховой компанией мы договорились. Сумма страховки достаточная и она уже переведена на наш счёт. Что-то ещё?

– Да… – Густав помялся – Вчера, когда я собирался уходить, к вам привезли старика. Там ещё врачи скорой ругались с вашим персоналом. Скажите, он жив?

Главный врач немного скривил губы, оперативно переводя невольную гримасу в улыбку.

– Конечно, жив. У нас самая лучшая кардиореанимация. А персонал клиники, спровоцировавший инцидент в приёмном отделении, уже получил выговоры за нарушение этики. Более подробно случай будет разобран на сегодняшней конференции. Не удивлюсь, если кто-то потеряет работу.

– Нет, нет… – Густав быстро заговорил, перебивая главного врача – Я совсем не хочу, что бы кто-то потерял работу. Люди просто были взвинчены, они не правильно поняли ситуацию. Как работодатель, я бы ограничился предупреждением и ввёл обязательные психологические тренинги для персонала.

– Ну, что ж – главный врач облегчённо вздохнул и рассмеялся – Воспользуемся, так сказать, заграничным опытом и не будем никого увольнять. Ещё что-то?

– Да. Вы не сказали про состояние старика.

– Больной стабилизирован. Через пару дней мы переведём его в городскую больницу, где он будет находиться до полного выздоровления. К сожалению – видя вопросительный жест собеседника, врач продолжил чуть твёрже – и вы должны меня понять как бизнесмен бизнесмена, мы не располагаем возможностями бесплатно лечить всех нуждающихся. Но вы не волнуйтесь. В государственных клиниках пока ещё есть высококлассные специалисты, умеющие и знающие своё дело. Конечно, мы можем больше, но… – главный врач развёл руками – таковы наши реалии.

***

– Ты всё сделал правильно – немецкая речь звучала непривычно для слуха постовой сестры. Она ничего не понимала из того, что говорил в трубку телефона этот лощёный старик. – Ты поступил так, как поступил бы и я сам. Я горжусь тобой, сын. Только одна просьба: распорядись, чтоб в мою палату поставили вторую кровать. Да, да. Для него. Это будет дешевле, чем тратить лишние деньги на отдельную палату. Уверяю тебя, меня это не стеснит. Тем более, нам всегда будет о чём поговорить. Ведь он тоже ветеран. Ещё больший, чем я.

Радикюль.

– У бабки Песочницы сегодня был. – Молодой фельдшер явно гордился собой – И не такая уж она и вредная, как вы её описываете. Давление подскочило. Я всё сделал, давление снизил. Бабка довольна. Спасибо сказала.

(Бабка получила своё прозвище от названия улицы Песочная на которой жила. И, дабы не утруждать суровый водительский мозг лишними словами, фельдшера, садясь в машину просто говорили: «В Песочницу». )

– Молодец. – один из пожилых фельдшеров оторвался от созерцания программы «В мире животных» – Денег предлагала?

– Нет – удивлённо ответил молодой. – А должна была?

– Плохо. Раз не предлагала, значит не понравился ты ей. Значит, опять вызовет. – Остальные коллеги дружно закивали головой в знак согласия. – Кто там по очереди первый? Готовься.

***

– Предлагала. – молодой фельдшер встал на пути старшего коллеги. – 500 рублей предлагала. Сказала, что пенсию получила, а в радикюле ещё с прошлой пенсии 500 рублей осталось. Так, что, говорит, это вам на сигареты.

– Взял? – пожилой фельдшер с интересом поглядел на молодого.

– Нет, конечно. – молодой фыркнул. – Буду я ещё деньги с бабок брать.

– Плохо. Значит, решит, что ты её лечил плохо, раз денег не взял. Сейчас опять вызовет. – Остальные коллеги дружно закивали головами в знак согласия. – Кто там по очереди первый? Иди, водителю своему скажи, что сейчас в Песочницу поедете.

***

– Вот! – молодой фельдшер покрутил перед лицом старшего товарища пятисотенной купюрой. – Теперь не вызовет?

– Не вызовет. – Старший товарищ укоризненно посмотрел на своего молодого коллегу. – Только деньги со старушек грех брать. Даже с таких вредных, как Песочница. И чему вас в училищах теперь учат?

Остальные коллеги дружно вздохнули, поддерживая мнение фельдшера о полном и сокрушительном разгроме всего медицинского образования.

– Да вас не поймёшь! И так плохо, и вот так тоже плохо. – Молодой фельдшер был в отчаянье. – Делать то я что должен был?

– Подрастёшь – узнаешь – опытный фельдшер взял из рук молодого купюру и сунул себе в карман.

***

– Ну всё, Клавдия Анатольевна. С давлением мы с Вами как то справились. Голова теперь не кружится? Ну и славно. Тогда я, с вашего разрешения, дальше поеду. А Вы ложитесь отдыхать. И утром к Вам врач участковый заглянет, я распоряжусь.

– Спасибо Вам, доктор. Уже гораздо лучше. Я очень хочу Вас отблагодарить. Очень. Но пенсия у меня через неделю, а лишних денег сейчас нет. Вы уж не обессудьте. Я в следующий раз Вас отблагодарю, не переживайте. Я уж сама себя ругаю, что в этом месяце с деньгами что то напутала. За свет что ли лишку переплатила?

– Ничего страшного. Не мне, так коллегам моим отдадите. Мы всё равно на общий стол покушать покупаем.

– Ну, дай Бог, дай Бог… – старушка перекрестил фельдшера. – Вы уж дверь входную сами захлопните, чтоб мне не вставать.

– Конечно, конечно. Отдыхайте.

В коридоре фельдшер на секунду задержался у стоящей в нише стены тумбочки. На тумбочке, где ему и полагалось, лежал старомодный, с медными застёжками, радикюль. Опытным движением рук радикюль был открыт, и в его сморщенные недра фельдшер привычно скинул пятисотенную купюру, после чего тихо закрыл сумочку и, громко топая, вышел на лестницу, захлопнув за собой дверь.

***

– Вот же старая ж… женщина. Расстроилась. Денег у ней видите ли нет. – Фельдшер ёрничал, коллеги хохотали. – Да полный радикюль. Сам проверял.

Месть пьяными кошками.

– Мариванна… – девушка фельдшер начинала терять терпение, но всё ещё держала себя в руках – давайте ещё раз сначала. Давление снизилось?

– Снизилось – подтвердила женщина лет пятидесяти с истеричным голосом – но оно скоро поднимется опять.

– Не поднимется, если вы не будете воспринимать всё так эмоционально. Голова перестала кружиться?

– Перестала. Но она потом опять закружится.

– Не закружится. Просто успокойтесь и ложитесь спать. Время за полночь. Хотите, я накапаю вам валерианы?

– Мне не нужна ваша валерианка. Мне нужен укол. Что ж вы такая непонятливая. Я уже десять раз вам сказала, что мне помогает укол.

– Я дала вам таблетку, давление снизилось. Поэтому считаю, что инъекция сейчас вам ни к чему.

– Я лучше знаю, что к чему – женщина опять начала накручивать – что за скорая пошла? Вы вообще врач или кто? Вы должны прислушиваться к больным. Больные лучше вас знают, что им помогает. Они живут с этим.

– Ну, хорошо – фельдшер обречённо вздохнула – какой препарат вам помогает?

– А это, милочка, должны вы знать, а не я. Вы медик. Мне всегда делают какой то укол.

– Какой-то? – девушка секунду подумала и раскрыла ящик с лекарствами – Выбирайте.

– Да я… – женщина задохнулась от возмущения – Да вы… – она патетически схватилась рукой за сердце – Ваша фамилия?

– Ну, вы же сами сказали какой-то. Выбирайте. Какой скажете, такой и сделаю.

– Уходите – женщина указала фельдшеру на дверь – я вызову другую скорую.

– Хорошо, хорошо. – фельдшер засобиралась – но прошу учесть, что на ваш следующий вызов опять приеду я. У нас не так много бригад и все работают по одному.

– Вас уволят…

– Тогда к вам вообще скоро никто не приедет. Жалуйтесь. – фельдшер устало вздохнула и вновь присела на стул, решив последний раз поговорить со строптивой больной – Вот скажите мне. Вы не обращаетесь к врачу, неправильно принимаете свои лекарства, вызываете скорую и днём и ночью по любому поводу. Неужели вам это нравится? Ну, если скучно совсем, заведите себе кошку. Проблем с ней никаких, всё-таки не квартира, а частный дом. К врачу сходите. Она вам лекарства правильно подберёт. И живите себе спокойно. Тем более лето смотрите, какое великолепное. Тем более, давление ваше не так уж сильно и повышается, чтоб скорую вызывать. У нас половина врачей с таким давлением вообще на работу ходят, лишь бы больничный не брать.

– Я ненавижу кошек. И как вы на работу ходите меня тоже не волнует. И вообще попрошу не учить меня жить. Молода ещё, чтоб мне выговаривать. Я всю жизнь налоги платила и имею право, чтоб вы ко мне приезжали, когда я этого требую. И делать всё, что требуется. Всё. До свидания. Я спать хочу.

***

– Валерьянку она не любит… кошек она не любит… врачей она не любит… спать она хочет…

Девушка вытирала кулачком слёзы обиды, одновременно яростно вытряхивая из пузырька на половичок у двери дома непризнанную больной настойку валерианы.

Кошачий концерт продолжался до самого рассвета.

Нервная барышня и чудо воскрешения.

Времени было достаточно, но толкаться в метро в таком прикиде и на таких высоченных каблуках желания не было. Девушка ступила с тротуара на проезжую часть и подняла руку, ловя такси. Проезжавший мимо микроавтобус создал, наверное, слишком сильную для её анорексичного тела воздушную волну. Покачнувшись, девушка отпрянула обратно на тротуар. Зацепившись каблуками за бордюр, она упала и подняться на ноги самостоятельно уже не смогла – слишком высоки были её каблуки. Извиваясь всем телом и охая от боли, девушка пыталась подняться, что было расценено прохожими как предсмертная агония. В их вытянутых вперёд руках сразу появились мобильники, но скорую себе вызвала сама пострадавшая, достав из сумочки украшенный стразами телефон.