ДАВАЙТЕ НАЗЫВАТЬ ВЕЩИ СВОИМИ ИМЕНАМИ…

У Олеськиного бывшего мужа был очень интересный сдвиг по фазе. Его можно было бы даже назвать забавным, если бы все это происходило с кем-то другим. Например, если бы Олеся услышала об этом от кого-либо из своих знакомых, она, наверное, просто рассмеялась бы над тем, какие странные вещи происходят в жизни. Но, поскольку она являлась непосредственным участником данных событий, то забавным это ей, признаться, совсем не казалось.

Если уж говорить начистоту, она так никогда до конца и не поняла, что послужило причиной такого неадекватного поведения ее милого супруга. Что это вообще такое было?.. Нервы?.. Мнительность?.. Паранойя?.. Или же все гораздо более серьезно, и у него имелись в наличие какие-либо психические отклонения?..

Ему все время казалось, что у них в квартире открыта входная дверь.

Это проявилось еще в первые месяцы их брака. А точнее, началось с самого же первого дня. Они тогда снимали квартиру у знакомых. Это был самый конец девяностых. Моторный завод, на котором Олеся тогда работала, периодически останавливался на несколько недель. Поэтому Олесин супруг уходил на работу, а она оставалась дома. Время было еще раннее, поэтому чаще всего Олеся укладывалась обратно в постель, намереваясь еще поспать. И…

Дверь с внешней стороны начинала дергаться…

Как происходил процесс запирания квартиры, например, у самой Олеси?.. Она поворачивала ключ в замке, вынимала его, – и, да, она тоже непроизвольно после этого дергала дверь, чтобы убедиться, что она закрыта. Один раз. Этого было ей вполне достаточно. Она не задумывалась прежде о том, как делают это другие люди. Возможно, они тоже дергают дверь, проверяя. Возможно, нет, – и у нее этот жест тоже со стороны может показаться мнительностью или следствием, например, психологической травмы, потому что она тоже излишне перестраховывается. Но, убедившись, что дверь закрыта, она уходила. Как, наверное, и большая часть остальных людей.

Но ее муж никуда не уходил. И просто дернуть дверь один раз ему было недостаточно. Для того, чтобы убедиться в том, что она действительно заперта, ему нужно было сделать это не один десяток раз.

И вот представьте себе такую картину маслом: лежит Олеся утром в тишине и слушает этот уже буквально сводящий ее с ума звук. Он повторяется с периодичностью примерно раз в десять секунд. Дверь дергается. Олеся, сцепив зубы, изо всех сил старалась сдерживаться. Она невольно следила при этом за секундной стрелкой на часах, стоящих на столике возле кровати. Проходила минута… Дверь дергалась… Две минуты… Пять… Олеся автоматически отмечала про себя, что такими темпами ее муж уже опаздывает на работу… Но он при этом все еще продолжал дергать дверь с прежней периодичностью, похоже, все еще никак не в силах поверить в то, что она заперта… Семь минут… Десять… Зачастую даже гораздо дольше…

Поначалу Олеся просто терпела все это, в бессилии сжав зубы. Она даже пыталась находить оправдания своему супругу. Она старалась внушить себе, что ведь он же не со зла все это делает, в конце концов; он о ней заботится, о ее безопасности… Пусть и таким причудливым образом… Иногда, все-таки не выдержав, она пыталась обратить все это в шутку, вставала, открывала дверь, говорила мужу что-нибудь ободряющее и веселое и сама запирала ее со своей стороны… И невольно начинала уже задумываться о том, насколько все это нормально…

Спустя несколько месяцев подобного безумия, Олеся уже даже и не пыталась терпеть и искать оправдания для своего мужа. Она просто через десять минут вскакивала с кровати, в чем мать родила, распахивала дверь и в ярости орала что-нибудь, типа: “Пусть она вообще, на хрен, будет открыта нараспашку! Может, меня хоть кто-нибудь украдет, – я только счастлива буду!..”

От всего этого окружающего ее безумия у нее самой капитально начали сдавать нервы…

Еще хуже, – хотя, вроде бы, куда уж хуже?.. – была ситуация по вечерам. Знаете, сколько раз за вечер человек проходит мимо входной двери?.. Из комнаты в кухню, в туалет, воды попить, принести что-нибудь, руки сполоснуть, в конце концов, в душ, – и обратно, об этом тоже нельзя забывать!.. И каждый раз, без каких-либо исключений, проходя мимо входной двери, Олесин муж надолго замирал около нее.

Зрелище было, признаться, не для слабонервных. Со стороны это выглядело примерно так. Гера останавливался, протягивал руку к замку и несколько раз с силой дергал запор, пытаясь провернуть запертый замок еще дальше. Разумеется, ему это не удавалось. Потом он убирал руку и склонялся над замком, словно пытаясь разглядеть там нечто, недоступное той же Олесе, выпрямлялся, потом снова склонялся и опять выпрямлялся… И так – раз пять – десять. После этого Гера снова протягивал руку и еще несколько раз дергал замок, пытаясь провернуть его. Но и это не убеждало его в том, что дверь заперта. И он снова убирал руку, склонялся над замком, выпрямлялся, склонялся, выпрямлялся… Потом весь этот ритуал повторялся по кругу… И еще… И еще раз…

При этом выражение лица у него бывало совершенно бессмысленным, рот тупо приоткрывался, глаза стекленели… Олеся смотрела на него, в буквальном смысле слова, с ужасом и думала о том, что нормальный человек так себя вести не станет…

В очередной раз склонившись-выпрямившись, Гера, наконец-то, очевидно, приходил к выводу, что с дверью все в порядке. После этого он удовлетворенно кивал и с осознанием значимости выполненной миссии продолжал свой путь на кухню или куда там еще…

Буквально через несколько секунд, на обратном пути, возвращаясь в комнату, Гера снова натыкался взглядом на входную дверь, опять замирал около нее, и вся вышеописанная процедура повторялась…

Через некоторое время у него снова появлялась потребность выйти… А потом – вернуться… И каждый раз, проходя мимо входной двери, он надолго замирал около нее, полностью отключаясь от окружающего мира…

Иногда даже случалось, что Олеся имела глупость сама зачем-нибудь послать его на кухню, – например, необходимо было принести чистую ложечку для ребенка. Или воду. Срочно, как правило, – а сама она по какой-то причине не могла сейчас отлучиться. Но никакая срочность для Геры не имела значения, поскольку на пути у него вновь и вновь возникала коварная входная дверь, притягивая его, словно магнит… И он просто не в силах был миновать ее, не удостоверившись еще сотню-другую раз в том, что она надежно заперта…

Иногда, уже просто утопая в пучине беспросветного отчаяния и безысходности, Олеся пробовала засекать время, проводимое любимым мужем у входной двери в тщетных и напрасных попытках убедиться в том, что ему не грозит опасность в виде беспрепятственно проникающего через нее маньяка-убийцы. И, в среднем, у нее получалось, что супруг тратил на это в пределах полутора-двух часов за вечер!.. Плюс-минус… На самом деле было даже как-то страшно осознавать, что человек, после работы, ежедневно терял около двух часов времени на то, чтобы стоять около двери и убеждаться в том, что она закрыта!..

Наверное, не стоит удивляться, что через пару лет совместной жизни Олесю уже просто трясти крупной дрожью начинало от этого его зависания перед дверью. И она, в буквальном смысле слова, принималась при виде этого биться в истерике и нечленораздельно визжать…

Разумеется, положительного эффекта ее крики не приносили, потому что мужа это только нервировало еще больше. И его и без того длительные периоды “зависания перед дверью” увеличивались прямо пропорционально Олесиному собственному нервному перевозбуждению. То есть, он вообще не отходил от нее, снова и снова пытаясь убедиться в том, что он в безопасности…

Иногда, наоборот, Олеся, скрепившись и взяв себя в руки, месяцами молчала, терпела и сдерживала уже готовое сорваться с губ возмущение и негодование. Она надеялась, что, если не будет обращать внимания на странное поведение мужа, то он со временем успокоится, и все это сойдет на нет…

Не сошло. Напротив, с годами становилось все хуже…

А больше всего Олесю выводил из себя один момент, который придавал всей этой ситуации даже не комический, а гротескный оттенок. Эта несчастная дверь, которую так боялся оставить незапертой ее заботливый всего страшащийся муж, была всего лишь внутренней дверью в квартиру, первой, самой обычной, деревянной. Позади нее имелась еще одна, – и вот она была крепкой, надежной, металлической. Так что, даже если бы по какому-то случайному недоразумению, Гера каким-то чудом умудрился бы оставить ее незапертой, они все равно были бы в безопасности… Ну, конечно, настолько, насколько вообще можно быть в безопасности в нашем жестоком мире…

И еще, – на ней был большой амбарный замок, представляющий собой огромную щеколду на таких же массивных петлях. Оставить его не запертым было невозможно в принципе, потому что тогда дверь попросту не закрылась бы!..

Поэтому Олеся и не могла ни понять это странное поведение своего мужа, ни объяснить его, ни оправдать. И ей оставалось разве что смириться с тем, что у него имелось в наличие некое психическое расстройство, не позволяющее ему жить нормальной полноценной жизнью.

– Я просто невротик!!! – брызжа слюной во все стороны, визжал Гера в ответ на любые попытки Олеси обсудить сложившуюся ситуацию и найти из нее хоть какой-то выход. – Я – истерик!!!

И в этих его словах слышалась какая-то странная гордость за собственную слабость, словно это хоть в какой-то степени оправдывало его поведение и делало его более естественным.

– Так что ж ты раньше-то молчал об этом?! – не выдерживая постоянного напряжения, рявкала на него в ответ Олеся. – Я все понимаю! Бывает!.. Только вот надо было предупреждать об этом до свадьбы! Потому что, если бы я знала заранее о том, что ты – псих, – давай уж будем называть вещи своими именами, – я никогда не вышла бы за тебя замуж!..

Оставалось надеяться только на то, что все это не передается по наследству…

МУДРАЯ ЖЕНЩИНА

Олесина мама всегда была очень мудрой женщиной. Удивительно, но она настолько сильно сама была уверена в этом, что окружающие даже и не смели ей возражать, посчитав за лучшее просто согласиться с ее мнением. И горе было тому, что посмел бы хоть в чем-то с ней не сойтись по каким бы то ни было вопросам. Мама всегда точно все знала. Заранее. И никогда ни в чем не сомневалась. Ни в каких вопросах. И можно было только посочувствовать тому смельчаку, который решился бы пойти против нее. Людей она уничтожала просто походя, даже и не зацикливаясь на этом. Стирала в порошок. На зависть любому киллеру.

Существуют только два мнения: мое и неправильное… Как ни печально, но это было как раз про нее…

Стоит ли упоминать о том, что Олеся всегда свято верила своей маме. Она так была воспитана. Любые мамины слова были для нее истиной в последней инстанции. И Олесе даже и в голову не приходило, что мама, как и любой другой человек, может хоть в чем-то ошибаться. Такое кощунство даже представить себе было невозможно.

Причем, на самом деле, как Олеся поняла, уже став гораздо старше, мама ошибалась очень даже часто. И глупая Олеся, привыкшая внимать каждому маминому слову, нередко попадала впросак, становясь невольной жертвой этих самых ошибок. Но даже и тогда, когда это происходило, мама не признавала этого. Совершенно спокойным, уверенным, четким голосом она объясняла своей непутной дочери, что это она сама виновата в имевшей место ошибке. Ведь мама изначально понимала, что Олеся собирается поступить неправильно, и давала ей прямо противоположный совет. Но, тем не менее, Олеся сама не посчитала нужным ее послушаться и все равно сделала по-своему, за что теперь и должна расплачиваться. И пусть это послужит ей хорошим уроком на будущее, когда она снова решит, что уже стала слишком умной и взрослой, и мамины слова ей больше не нужны!..

Олеся обычно тупо хлопала глазами и молчала, словно проглотив язык. И, прекрасно осознавая, что в действительности дело было с точностью до наоборот, она никогда, – даже самой себе, в душе, – не смела признать мамину ошибку и во всем соглашалась с ней. Искренне соглашалась, начиная сомневаться в себе и в причинах своих поступков, и убеждая саму себя в том, что она действительно ошиблась и была во всем не права.

Да, Олесина мама была очень мудрой женщиной. Она любую ситуацию умела повернуть в свою пользу. А вот сама Олеся, похоже, была тогда просто полной дурой с интеллектом где-то на уровне ясельной группы детского садика. Как-то иначе объяснить ее поведение было просто невозможно.

Однажды Олеся влюбилась. И, разумеется, не нашла ничего лучшего, чем рассказать об этом маме. Причем, надо заметить, что мужчина не слишком подходил ей на самом деле. Во-первых, он был на целых десять лет ее старше. Олеся уже успела побывать замужем за одним таким и пришла к выводу в свое время, что это – слишком большая разница для счастливых отношений. Но, тем не менее, это ее, похоже, ничему не научило.

Во-вторых, понравившийся Олесе гражданин имел весьма криминальное прошлое. Он успел отсидеть два раза, причем, второй раз – за убийство, хоть и непредумышленное, случившееся в пьяной драке. И, да, – он был алкоголиком. Это – в-третьих.

Но, тем не менее, чем-то он ей очень понравился. Ну, что ж, и такое бывает в нашей жизни.

Девочка-пай, рядом жиган и хулиган…

Олеся на тот момент как раз приходила в себя после довольно странного и вовсе не безболезненного развода. И, даже несмотря на то, что она уже побывала замужем и имела ребенка, в плане отношений с противоположным полом она все еще продолжала оставаться совершенно глупой, наивной и, можно даже сказать, невинной девушкой, так и не сумевшей до конца понять, что такое любовь. Получается, иногда и так бывает… И, конечно же, взрослый мужчина, уверенный в себе, сильный, смелый, искушенный, много повидавший и переживший, показался ей на каком-то этапе идеалом. И она решила, что к ней пришла любовь.

И, разумеется, на радостях поспешила сообщить об этом маме. Не могла же она с ней не поделиться своим намечающимся счастьем!..

Любая другая родительница, наверное, просто ужаснулась бы, узнав о таком колоритном избраннике дочери. И это было бы вполне естественно. Какая мать пожелает своему ребенку такой судьбы?.. Но вот только Олесина мама, даже не будучи еще знакомой с потенциальным кавалером дочери и зная о нем только из ее рассказов, тут же заявила, что Олеся не должна отвергать такой подарок, данный ей, возможно, самим Господом Богом. Она практически уговорила дочь дать шанс этому человеку и, возможно, еще спасти его для общества своей великой любовью.

Весьма странный совет со стороны любящей и заботливой мамочки, надо заметить. Но Олеся, разумеется, к нему прислушалась. Мама ведь лучше знает; она плохого не посоветует… И она уже практически было дала этот самый шанс своему избраннику… Как вдруг, очень вовремя, выяснилось, что он, вдобавок ко всему, еще и женат, и его жена как раз в тот момент ждала ребенка…

Олеся порвала с ним сразу же и без малейших колебаний. Женатый мужчина был для нее безусловным табу. Но, разумеется, наметившиеся было чувства к нему не могли пройти так быстро, и Олеся тайком страдала. И именно мама, – вместо того, чтобы поддержать дочь в ее, в принципе, нелегком выборе, – видя ее страдания, изо всех сил внушала ей, что она не должна так легко сдаваться и опускать руки. Она твердила, что Олеся не обязана обращать внимания на его жену, потому что они, разумеется, не любят друг друга и живут только ради ребенка. Мама говорила, что этот бедный мужчина, вне всякого сомнения, не знает счастья; он еще просто не изведал любви настоящей женщины, готовой ради него на все, и именно поэтому он такой непутный и неприкаянный, именно поэтому и вся жизнь у него сложилась так нелепо. И Олеся, несмотря ни на что, должна продолжать любить его, и однажды он поймет это, оценит ее чувства и уйдет от своей жены к ней, потому что, как и любой нормальный человек, захочет испытать счастье в этой жизни.

Мама прямо так и говорила:

– Он все равно уйдет от нее и придет к тебе! Вот увидишь!.. Ради детей не живут! Он захочет любви и счастья и бросит ее!

Несмотря на полную неспособность думать своей головой, определенные принципы у Олеси все-таки были, но ее робкие возражения о том, что не построишь счастья на чужом несчастье, мама отметала сразу. Она категорично заявляла, что там, в той семье, нет и не может быть счастья, иначе этот человек не бегал бы по чужим бабам и не искал бы его на стороне, а сидел бы себе дома, около родной жены.

И Олеся поверила ей. Не сразу, но поверила. Наверное, ей просто очень хотелось тогда надеяться на то, что мамины предсказания неизменно сбудутся. Разумом она, конечно же, понимала, что это не так, – потому что дурой на самом деле вовсе не была. Но ведь мама сказала ей, что ее мечты осуществимы, и поэтому Олеся терпеливо стала ждать.

С этим человеком они поддерживали дружеские отношения довольно долго. При этом он знал, что Олеся влюблена в него. И прямо говорил, что не подходит ей, что он слишком хорошо к ней относится, чтобы испортить ей жизнь, что он никогда не сможет сделать ее счастливой… К тому же, он даже и не скрывал, что за его женитьбой в свое время скрывался вполне корыстный интерес: у его будущей супруги была шикарная двухкомнатная квартира, а ему негде было жить… Да, он никогда не любил ее и женился практически на ее квартире. И как можно жить в маленькой однушке, как у Олеси, он вообще не представляет…

Олеся все это прекрасно видела, слышала и понимала. Розовые очки давно уже спали с ее глаз. И то, что у ее потенциального избранника оказалась душонка с гнильцой, ей, в принципе, тоже оптимизма не внушало. К тому же, он, закодированный и не пивший несколько лет, как раз после знакомства с Олесей сорвался и теперь практически не просыхал. Он издевался над женой, бил ее, увозил ребенка, которого эта бедолага искала потом по всему городу… Олеся знала обо всем об этом. И в душе прекрасно понимала, что он – вовсе не герой ее романа… И, признаться честно, подсознательно была даже благодарна ему за то, что он не захотел портить ей жизнь…

Но мама упорно твердила ей, что он такой просто от безысходности, от недостатка любви и заботы. Вот когда он бросит свою жену и придет к Олесе, он, разумеется, сразу же станет совсем другим…

Самое интересное было то, что Олесина мама даже не была толком знакома с этим человеком. Так, – видела как-то мельком один раз, и он ей, похоже, очень сильно понравился. И она сделала все свои выводы и упорно продолжала внушать своей глупой дочери, что та должна ждать, надеяться и верить…

Со временем для Олеси это просто стало привычным состоянием… Не то, чтобы она так уж сильно страдала от безответной любви, – просто этот образ маячил где-то на горизонте, и мама упорно зачем-то поддерживала его. И поэтому Олеся действительно ждала и надеялась… Года два, наверное, в общем и целом. Ведь мама не может ошибаться, она лучше жизнь знает…