ПИСЬМА К РОДИТЕЛЯМ

14.4.1943

Дорогие родители!

Прежде всего вы должны знать и действительно поверить в то, что у меня все в порядке. К сожалению, я смог вам написать только сегодня, но так на самом деле было все десять дней. Некоторые лишения, обычно кажущиеся при аресте особенно неприятными, в действительности не играют на удивление почти никакой роли. Утром можно наесться и черствым хлебом (кстати, есть еще масса хороших вещей!), к койке я уже привык, а с 8 вечера до 6 утра можно прекрасно выспаться. Я был особенно удивлен тем, что меня с самого начала практически не тянуло курить; думаю, что во всем этом решающую роль играет психика: резкая внутренняя перестройка – следствие столь неожиданного ареста, необходимость смириться и приспособиться к совершенно новой ситуации – из-за всего этого телесные потребности отступают на второй план, и их перестаешь замечать; я отношусь к этому как к подлинному обогащению моего жизненного опыта. К одиночеству мне не привыкать, как другим людям, для меня это в самом деле хорошая душевная парилка. Меня мучает только мысль, что вы терзаете себя страхом за меня, что вы неважно питаетесь и плохо спите. Простите, что я доставляю вам столько забот, но думаю, что всему виной не столько я, сколько ужасная судьба. Против всего этого мне очень помогает чтение стихов Пауля Герхардта, которые я сейчас учу наизусть. Кроме того, со мной моя Библия, книги из местной библиотеки; писчей бумаги сейчас также хватает…

Две недели назад было 75-летие. Это был чудесный день. У меня в голове еще звучит утренний и вечерний хорал с многоголосием хора и оркестра: «Хвалите Господа, могучего Царя… В какой беде не укрывал тебя милостивый Бог в тени крыл Своих». Да, это так, и на это мы можем в дальнейшем уверенно положиться.

Вот и пришла весна. Теперь у вас много работы в саду. Здесь, в тюремном дворе, по утрам, а сейчас и вечерами так чудно распевает певчий дрозд. Ощущаешь благодарность за самые незначительные вещи, и это тоже приобретение. Прощайте!

Пасха, 25.4.1943

Сегодня, наконец, 10-й день, когда я имею право вам написать. Как бы хотелось, чтобы вы узнали, что и здесь я праздную радостный день Пасхи. В Страстной пятнице и Пасхальном воскресенье есть что-то освобождающее, уносящее мысли далеко за пределы личной судьбы к последнему смыслу всей жизни, страданий и вообще всего происходящего, и снова рождается надежда. Со вчерашнего дня в здании удивительно тихо. Слышны были возгласы: «Радостной Пасхи!» – и без всякой зависти желаешь исполнения этого всем, кто несет здесь тяжелую службу.

Но сначала я должен поблагодарить вас за все, что вы мне прислали… Вы не можете себе представить, что это значит, когда вдруг говорят: только что здесь были ваша мать и брат с сестрой, они кое-что для вас передали. Даже сам факт близости, вещественное свидетельство того, что вы все время обо мне думаете и заботитесь (о чем я, кстати, и без того знаю), – все это дарит столько счастья, что целый день не чуешь под собой ног. Огромное спасибо за все!

У меня по-прежнему все хорошо, я здоров, имею возможность каждый день проводить полчаса на воздухе, а после того, как я снова смог курить, иногда даже забываю на короткое время, где я, собственно, нахожусь! Отношение ко мне хорошее, я много читаю, кроме газет и романов, в основном Библию. Для серьезной работы мне еще не хватает сосредоточенности, но на Страстной неделе я все-таки смог наконец основательно заняться тем местом из Страстей – первосвященнической молитвой, – которое, как вы знаете, уже давно меня интересовало, а также разобрать для себя в посланиях Павла несколько глав, посвященных этическим проблемам, что так важно для меня. В общем, мне еще повезло.

Удивительно, но дни летят здесь быстро. Не верится, что я тут уже несколько недель. Я с удовольствием ложусь в 8 часов спать (ужин здесь в 4 часа) и радуюсь предстоящим снам. Раньше я даже не подозревал, какой это счастливый дар. Я вижу сны каждую ночь, и все время хорошие. Перед сном читаю стихи, выученные за день, а в 6 часов утра наслаждаюсь чтением псалмов и гимнов, думая о вас всех и зная, что вы тоже обо мне думаете.

Вот и день прошел, на душе у меня покойно, и хочется надеяться, что и у вас тоже; я прочитал множество замечательных вещей, в голове рождались прекрасные мысли и надежды.

5.5.43

Сейчас, после 4 недель заключения, к быстрому, сознательному, внутреннему примирению с ниспосланным испытанием постепенно примешивается бессознательное и естественное привыкание. Оно приносит облегчение, но и свои проблемы, ибо привыкать к подобному состоянию нет ни желания, ни права; с вами было бы то же самое. Вам хочется больше знать о моей здешней жизни: для того чтобы вообразить себе тюремную камеру, много фантазии не требуется – чем меньше клетушку представите, тем вернее; на Пасху в DAZ была напечатана репродукция дюреровского «Апокалипсиса», я повесил ее на стену; а еще у меня стоят примулы от М.!

Из четырнадцати дневных часов около трех я провожу в хождении по камере – много километров; кроме того, полчаса прогулки во дворе. Читаю, учусь, работаю. Особенное удовольствие получаю, перечитывая Иеремию Готхельфа, от его прозрачного, здорового, спокойного стиля.

До свадьбы у Ш. уже рукой подать. До этого дня я не смогу ничего написать. Сегодня я вычитал у Жан Поля, что «единственные огнестойкие радости – это семейные»… От всего сердца желаю им много радостей в этот день, а я в мыслях и добрых пожеланиях с удовольствием побуду с ними; я бы хотел, чтобы и они только с радостью, добрыми воспоминаниями и надеждами думали обо мне.

Когда человека постигает беда, именно тогда ему хочется, чтобы подлинные радости жизни (а к ним-то и относится свадьба) где-нибудь рядом все-таки взяли свое…

Я часто вспоминаю теперь замечательную песню Гуго Вольфа, которую в последнее время мы много раз пели: «Ночь прошла, ночь прошла, явились радость и беда, не успеешь оглянуться, как покинут тебя обе и отправятся к Господу рассказать, как ты их принял». В этом «как» заключено все, оно важнее всех внешних событий. Оно полностью гасит мучительные порой мысли о будущем.

Еще раз великое спасибо вам за все, за то, что думаете обо мне, за все, что вы для меня делаете, из-за меня переносите. Передайте привет братьям и сестрам, друзьям. Пусть Р. веселится на своей свадьбе, не омрачая ее мыслями обо мне. Скажите ей, что она может быть спокойна и что я даже здесь смогу по-настоящему разделить ее радость.

15.5.43

Когда вы получите это письмо, пройдут последние дни подготовки, да и само торжество уже отзвучит, а с ним и чуточка моего желания на нем присутствовать… Сегодня я с благодарностью вспоминаю о прошедших прекрасных годах и часах и радуюсь со всеми вами. Теперь мне ужасно хочется прочесть текст на бракосочетание, самый замечательный из тех, что я знаю, это из Послания к Римлянам (15, 7), я часто его использовал. Какое у вас великолепное лето. Вы можете по утрам распевать «Златое солнце» Пауля Герхардта.

После долгого перерыва получил от вас письмо… Большое спасибо! Тот, для кого родительский дом сделался частицей собственной души (как для меня), с особенной благодарностью воспринимает всякую весточку с приветом. Ах, если бы хоть на минутку можно было повидаться или поговорить! Это была бы огромная внутренняя разрядка.

Снаружи, конечно, трудно составить верное представление о тюремной жизни. Сама ситуация, то есть каждый момент, здесь не так уж сильно отличается от моей жизни где-либо еще: я читаю, размышляю, пишу, расхаживаю туда-сюда (и совсем не как белый медведь, стирающий до крови бока о стены клетки); главное – держаться за то, что у тебя есть, за то, что ты можешь, – а этого все еще предостаточно; главное – сдерживать в себе возникающие мысли о том, чего ты не можешь, то есть не давать воли беспокойству и злости на свое положение. Между прочим, мне только здесь стало ясно, что Библия и Лютер подразумевают под словом «искушение». Вдруг без всякой видимой физической и психологической причины лишаешься внутреннего мира и спокойствия, которые тебя поддерживали, а сердце становится (как об этом написано у пророка Иеремии) упрямым и робким, так что его и не поймешь. И вправду воспринимаешь это как вторжение извне, как вмешательство злых сил, стремящихся лишить тебя главного. Но и этот опыт, пожалуй, полезен и необходим, учишься лучше понимать человеческую жизнь. Я вожусь сейчас с маленьким этюдом о «чувстве времени», о переживании, весьма характерном для заключенного под следствием. Кто-то из моих предшественников нацарапал над дверью камеры: «через сто лет все кончится»; так он старался избавиться от ощущения незаполненного времени, но об этом можно наговорить много всякой всячины, очень хотелось бы побеседовать на эту тему с папой… «В Твоей руке дни мои» (Пс. 30, 16) – вот ответ Писания на вопрос, угрожающий здесь вытеснить все остальное: «Доколе, Господи?» (Пс. 12).

Вы непременно должны прочитать «Дух Берна» И. Готхельфа, если и не целиком, то хоть начало. Это что-то необыкновенное и наверняка вас заинтересует! Помнится, старина Шёне всегда нахваливал Готхельфа. Я с удовольствием предложил бы издательству Дидерикса издать хрестоматию Готхельфа. У Штифтера фон также преимущественно христианский (честно говоря, после его описаний леса меня иногда сильно тянет на тихие поляны Фридрихсбруннского леса), однако у него нет силы Готхельфа, и тем не менее в его произведениях столько чудесной простоты и ясности, что чтение доставляет мне массу удовольствия. Ах, если бы можно было снова поговорить с вами обо всем этом! При всей симпатии к vita contemplativa, я, однако, не могу назвать себя прирожденным траппистом. И все-таки немного вынужденного молчания тоже благо, да и католики говорят, что проникновеннее всего Библию толковали в чисто медитативных монашеских орденах. Кстати, я читаю Библию просто с самого начала и сейчас добрался до Иова, которого особенно люблю. Псалтирь вот уже много лет подряд я читаю каждый день; пожалуй, нет такой книги, которую бы я так знал и любил; псалмы 3, 46 и 69, да и остальные, я просто не могу читать, не слыша их музыкальной транскрипции Генриха Шютца, знанием которого я обязан Р., это одно из величайших приобретений в моей жизни.

…Я как никогда чувствую себя частицей всех вас и знаю, что все наши переживания – общие, что мы все переносим, делаем друг для друга и думаем сообща, даже если вынуждены жить врозь.

Проповедь по случаю бракосочетания, произнесенная в тюремной камере (май 1943)

…Дабы послужить к похвале славы Его… (Еф. 1, 12)

Неотъемлемое право новобрачных встретить день их свадьбы с чувством ни с чем не сравнимого триумфа. Если все трудности, препятствия, сомнения и колебания честно выстраданы и преодолены, а не просто отброшены в сторону (это только хорошо, если не все идет гладко), тогда действительно новобрачные добились решающего успеха в своей жизни. Согласием, данным друг другу в свободном решении, они вывели свою жизнь на новый поворот. Радостно и уверенно пошли они навстречу всем сомнениям и проблемам, которые жизнь выдвигает перед любым продолжительным союзом двух людей, и на свой страх и риск завоевали новую землю для своей жизни. Пусть в каждой свадьбе звучит ликующая нота от того, что люди могут творить такие великие дела, что им дарована безграничная свобода и власть брать в свои руки кормило собственной жизни. И справедливая гордость земных чад за право быть кузнецами своей судьбы должна сливаться со счастьем молодых. Не нужно спешить и заводить смиренный разговор о Божией воле и Провидении. Прежде всего это ваша чисто человеческая воля торжествует здесь свою победу; путь, на который вы вступаете, выбран вами абсолютно самостоятельно, и дело, которое вы сделали и делаете, – дело насквозь мирское, а не исключительно благочестивый акт. А потому несите сами всю ответственность за него, ведь ни один человек кроме вас не может взять ее на себя; а если выразиться точнее, то на вас, молодая пара, возложена вся ответственность за успех вашего предприятия при всем том счастье, которое сокрыто в этой ответственности. Не надо фальшивой набожности, скажите сегодня смело: это наша воля, это наша любовь, это наш путь. «Сталь и железо истлеют, конечно, наша любовь же пребудет навечно».

Потребность в земном счастье, которое вы стремитесь обрести друг в друге и которое состоит в том, чтобы – как поется в средневековой песне – душой и телом друг другу быть утехой, – эта потребность оправдана пред людьми и пред Богом.

Кому как не вам можно с чувством особой благодарности обратить свой взгляд на прошлую жизнь. Вы были буквально осыпаны всеми радостями и приятностями жизни, все вам удавалось, вы грелись в лучах любви и дружбы окружающих вас людей, препятствия на вашем пути во многом устранялись прежде, чем вы к ним приближались, в любой жизненной ситуации вы чувствовали себя под надежной защитой близких и друзей, каждый нес вам лишь доброе, ну а в конце концов вам было даровано найти друг друга, и сегодня вы у цели ваших желаний.

Вы знаете сами, что ни один человек не в состоянии собственными силами создать и обеспечить такую жизнь, и что, мало того, одному дается, у другого отнимается – это мы называем Божественным Промыслом. Сколь велико сегодня ваше торжество, что ваша воля, ваш путь близки к цели, столь же велика пусть будет ваша благодарность за то, что Божия воля и Божий путь привели вас сюда; с какой уверенностью вы сегодня принимаете на себя ответственность за ваше дело, с той же уверенностью вы можете вложить эту ответственность в Божии руки.

Бог, прилагающий сегодня Свое согласие к вашему согласию, допускающий вашу волю, дарующий вам ваше торжество, восторг и гордость, делает вас в то же время орудием Своей воли и Своих планов в отношении вас и других людей. Бог на самом деле в Своем непостижимом благоволении дает Свое согласие на ваше согласие, но, делая это, Он вместе с тем творит из вашей любви нечто совершенно новое. Он творит святой супружеский союз.

Бог ведет ваш брак. Брак – это нечто большее, чем ваша любовь друг к другу. Его достоинство и власть – выше, ибо его священное учреждение – дело рук Бога, и в браке желает Он сохранять людей до конца дней. В любви вашей вы видите себя одними на целом свете, в браке же вы – звено в цепи поколений, которые приходят и уходят по воле Божией к Его славе и которых Он призывает в Свое Царство. В любви вашей вы видите лишь небеса вашего собственного счастья, благодаря браку вы с ответственностью входите в мир и разделяете ответственность людей. Ваша любовь принадлежит вам и только вам, брак же – нечто надличное, брак – это звание, служение. Короля делает королем венец, а не просто охота поцарствовать, так и вы стали супружеской парой перед Богом и людьми не благодаря только вашей взаимной любви, а благодаря браку. Вы сперва обмениваетесь кольцами сами, а потом снова принимаете их из рук пастора, так и любовь исходит от вас, брак же – свыше, от Бога. Насколько Бог выше человека, настолько же святость, права и обетование брака выше святости, прав и обетования любви. Не ваша любовь несет брак, но брак отныне несет вашу любовь.

Бог делает ваш брак нерасторжимым. «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф. 19, 6). Бог сочетает вас в браке, это совершает Бог, не вы. Не путайте вашу любовь друг к другу с Богом. Бог делает ваш брак нерасторжимым, Он защищает его от любой опасности, грозящей изнутри или снаружи. Бог желает быть гарантом нерасторжимости брака. Счастлив тот, кто уверен, что ни одна власть в мире, ни одно искушение, ни одна человеческая слабость не могут разъединить то, что Бог сочетал. Да, кто это знает, может спокойно сказать: что Бог сочетал, то человек не может разлучить. Свободные от всяческих опасений, непременно сопутствующих любви, в полной уверенности, с полной определенностью вы можете теперь сказать друг другу: отныне мы никогда не утратим друг друга, по Божией воле мы принадлежим друг другу до самой смерти.

Бог устанавливает порядок для жизни в браке.