Глава 4

Я задумчиво рассматривала гостей, гадая, не встретятся ли мне знакомые лэрды, с которыми провела здесь когда-то несколько восхитительных часов. Я тогда мало кого знала, но вот меня знали все до одного. Неудобная вышла ситуация. Поскольку сделанного не воротишь, то и стесняться нечего, поздно уже стесняться.

После второго бокала мне не стало веселее. Более того, я откровенно загрустила. И зачем я поддалась на уговоры Ромео? Лично мне эта вечеринка не нужна. Самый красивый мужчина Элизии и так спит в моей постели. Посмотреть приятно и поговорить есть, о чем, разве мало? А вот эти все «лететь с одним крылом»⁵ придумали слабые женщины, которые себя не могут реализовать вне мужского внимания и заботы, и щедро приписывают мужчинам свои богатые чувства.

На самом деле мужчины обращают внимание только на тех женщин, которые им мешают. Препятствуют. Досаждают. Хорошие и добрые женщины проскальзывают мимо мужского сознания однотонной серой вереницей. Удобные же. Использовал, забыл, нашел другую, и так по кругу. Еще есть яркие женщины, которых они хотят. Пока хотят – замечают. Но после утоления похоти едва ли вспоминают.

Конечно, хочется любви. Очень хочется искренних чувств, пылких признаний, горящих глаз и чувства полета. Мужчина без женщины деградирует, а женщина без мужчины ожесточается. Видимо, не всем дано влюбляться, иначе бы отчего я тут сидела, молодая и красивая, с бокалом вина, а не с приятным мужчиной? И разве тут это вообще найдешь?

Ну, полуголые дамы, ну, кавалеры без штанов, ну, совокупляются яростно, во всех мыслимых вариантах, а мне на них смотреть скучно, и нисколько не хочется присоединиться. А не оттого ли это, что в теле столь юной принцессы оказалась разочарованная в жизни и мужчинах тетка сильно за сорок? Мысли-то у меня совсем другие, далека от меня эта бесшабашность, настрой совсем не тот, душевная усталость накопилась.

– Вы позволите к вам присоединиться? – на меня с легкой вежливой улыбкой смотрел темноволосый мужчина в черной полумаске. На удивление, он был практически полностью одет, лишь рубашка расстегнута, а штаны и сапоги находились на положенном месте.

Я вяло махнула бокалом. Незнакомец присел, раскинув руки по спинке дивана и закинув ногу на ногу. Вольность, простительная в Павильоне.

– Вас настолько гнетет замужество? Мне кажется, вы грустите.

– Гнетет? С чего вы взяли? Я как раз, как видите, весело отмечаю праздник.

– Вижу, – хмыкнул незнакомец и перевел тему. – Я слышал, приезжал сам Примас, чтоб заключить брак, но заболел, не выдержав тягот пути.

Скорее, не выдержал тщательно рассчитанной дозы неудобоваримых морепродуктов, но об этом знаю только я и придворный шеф-повар. Значит, мой собеседник редко бывает во дворце, иначе бы знал, что Примас уехал, подкинув мне в виде кукушкиного яйца сестрицу.

– Пути Примаса знает только сам Примас, не нам судить о его делах, – насквозь фальшиво, но безукоризненно благочестиво сказала и с удовольствием увидела кривую гримасу в ответ на мои слова.

– Если бы вы знали о нем то, что знаю я, вы не были бы так доверчивы, впуская ядовитую змею в дом, – незнакомец цепко посмотрел мне в глаза.

– Готова вас выслушать со всем вниманием, – я подгребла подушки и улеглась на диване поудобнее. Одета я была хоть и в прозрачную юбку, но ткани было много, а грудь прикрывала пелеринка до пояса. – Вас не смущает, что вы тратите время на разговоры, когда другие заняты делом?

– Весьма благодарен за приглашение, – незнакомец склонил голову. – Я уже получил наслаждение дважды, и вполне удовлетворен. Мне показалось, вы не настроены на любовные игры.

Я невольно покраснела. Он решил, что я ему себя предлагаю? Наглец какой.

– Вы меня неправильно поняли. Если разговор вас привлекает больше, чем… я вас слушаю.

– Наша семья жила в Мильрейне, это городок рядом с Обителью, – начал мужчина. – Лет в пятнадцать моя младшая сестра высказала горячее желание там служить. Мы с отцом возражали, но мать решила, что в таком стремлении препятствовать нельзя. Сначала она приходила раз в месяц нас навестить, и я видел, как она изменилась.

– Как?

– Она стала равнодушной. Отстраненной. Утратила стыдливость, и по нескольким вскользь брошенным замечаниям я понял, что происходящее между мужчиной и женщиной в постели для нее более не тайна.

– Что же в этом плохого? – не поняла я возмущения собеседника.

Замалчивание темы половых отношений ведет к росту чудовищных недоразумений, даже трагедий, которых легко можно было бы избежать. Да, я решительно была настроена ввести уроки половой грамотности в своих пансионах благородных и не очень благородных девиц, несмотря на активное противодействие общественности. Девушки, вступающие в брак, должны знать, что их ожидает! На картинках, примерах и муляжах! Предупрежден – значит, вооружен. А не падать в обморок от вида гениталий непривычной конфигурации. Если в Обители ведут подобное просвещение, то возможно, мне стоит взять на вооружение их опыт.

– Они сделали ее шлюхой! – тихо зарычал незнакомец. – Шлюхой, которая истово служит им своим телом! Примас сам учил ее! Задурил ей голову! Подчинил. Она считает единственно приемлемой для себя ролью быть его подстилкой. Сестра предана ему, как собака! У него шесть личных учениц, фактически маленький гарем! Послушницы готовы перегрызть глотку, чтоб обслуживать пастыря, и моя сестра среди них!

– Вы уверены? Возможно, не все так плохо, как вы представляете.

– Поверьте, все еще хуже, – горько улыбнулся мой собеседник. – В последний свой визит она сказала, что мы все ей отвратительны, ибо наша вера слаба, и не достойны жизни. Она принесла с собой яд и потребовала, чтоб мы все его приняли. Дабы очистить мир от скверны. Я, мать, отец, младший брат. Ему шесть лет.

– Ничего себе, – пробормотала я.

– У отца лавка, склады, дом, сады, у нас довольно зажиточная семья, но единственный, кто имеет право на все блага мира – это ее возлюбленный непогрешимый Примас. И вот это все, – незнакомец обвел рукой Павильон. – Устраивается в Обители в гораздо больших масштабах, уж поверьте. Многодневные мистерии, где моя сестра с охотой отдается всем желающим посетить Обитель!

– О! – только и смогла сказать. Я слышала о мистериях, но полагала, что это просто торжественные, праздничные богослужения. Да, мало я внимания уделяла культу Единого. Зря.

– Если вдруг вам понадобится крепкая рука и карающий меч, то меня зовут Лоран Баррето, я служу в департаменте иностранных дел переводчиком.

– Позвольте, а как вы сюда попали? – возмутилась я. Мы так тщательно просеивали гостей, но этого имени я не помнила.

Лоран улыбнулся.

– Вы прислали приглашение моему начальнику, а он всегда отправляет вместо себя мелкую сошку, отсиживать на заседаниях и совещаниях.

– Надеюсь, вам понравилось, – процедила я. Ну вот, нарисовался очередной кандидат на увольнение. Даже приглашение не посмотрел. К совещаниям Павильон совершенно не располагал.

– Я невероятно горд честью побывать в знаменитом королевском Павильоне, – мужчина встал и поклонился. – Прошу прощения, мне пора, рано утром на службу.

– Почему вы не попросили аудиенции, чтоб это все мне рассказать? Эти… вопиющие факты?

– Я был на приеме у графа Штерблума, – лэрд Баррето стиснул зубы.

– И?

– И граф назвал меня лжецом и клеветником.

Ну что же, этого стоило ожидать, учитывая, какой ценный подарочек Примас привез первому советнику. Одну из личных дрессированных учениц, способную затмить звезду элитного борделя.

– Благодарю вас, лэрд Лоран Баррето, я запомню ваше имя, – протянула ручку, на которой переводчик запечатлел почтительный поцелуй.

Спускаясь из моего алькова, Лоран пропустил с поклоном моего мужа. Ромео, не обратив никакого внимания на мужчину, плюхнулся на диван и налил себе вина.

– Ты один? А твой друг? – не без яду спросила я.

– Уснул, – отмахнулся Ромео. Сам он был свеж и бодр, не сказать, что пару часов он самозабвенно трудился в постели. Разве что слегка встрепан, но ему это удивительно шло.

– Ты – лучшая из женщин! – с чувством сообщил Ромео.

– Рада, что твой партнер тебе угодил, – сухо ответила я. – А ты знаешь, что начальник иностранного департамента послал своего переводчика вместо себя?

– Вот… нехороший человек! Ничего, я ему откажу в посещении Фратескора.

Что? Я вопросительно подняла бровь. Причем тут мой замок? Мой маленький, хорошенький замок, который после моего побега граф Штерблум превратил в бордель, заставив упустивших меня фрейлин отрабатывать свой промах весьма унизительным и изощренным способом. При мне руководительницу этого борделя, тетку моего покойного мужа, маркизу Амелию Денвер, повесили на воротах! Девушек освободили, накормили, подлечили и отправили по домам, подтерев память и снабдив щедрой материальной компенсацией.

– Фратескор остается под особым вниманием графа Штернблума. Он ссылает туда неугодных придворных дам и провинившихся служанок, – пожал плечами Ромео. Его это не беспокоило.

– Хочешь сказать, что этот притон разврата до сих пор…

– Остается притоном, – подтвердил Ромео, общипывая гроздь зеленого винограда.

– Как же так, – растерялась я. – Мятежники, маги с лэрдом Венделином, когда шли на столицу, навели там порядок! Я же там была!

– Вероника, ну что ты так волнуешься! Маги тоже люди и с удовольствием воспользовались услугами хорошеньких девиц. Никто и не думал их притеснять или выгонять. Бордель – заведение востребованное, хоть мятежниками, хоть не мятежниками.

– По отчетам там тишь, гладь, и божья благодать, замок законсервирован и совершенно пуст, – прошипела я.

Под моим носом мое личное владение используется в хвост и гриву. А я только сейчас об этом случайно узнала? Себе я его точно не оставлю, уж слишком тягостные воспоминания остались в моей памяти от разоренного замка. Но Штернблуму – не отдам!

– Ромео. Хочешь, я тебе его подарю?

– Зачем?

– Открой там… консерваторию! Художественную мастерскую. Танцевальную школу! Академию изящных искусств, вот!

– Заманчиво, – Ромео поводил пальцем по губам. – А давай! Как раз и графа в столице нет. Можно спокойно вытряхнуть всю шваль оттуда. Правда, репутация замка знатно испорчена, но все поправимо.

– Я сама напишу сообщения в газету и объявления о наборе учащихся. Стипендию пообещаем от короны наиболее талантливым, – размечталась я.

– Да погоди с учениками, там же ремонт, перестройка полная нужна. Нужно время, чтоб сделать классы из спален жриц любви.

– Так ты там был? – упавшим голосом спросила я.

– А как ты думаешь, почему у твоего советника столько сторонников? Уважают как сильного мага, дальновидного политика и мудрого руководителя? Разумеется, я там был, – кивнул Ромео. – Надо же было компенсировать мне разрыв помолвки, когда Адемар хотел стать королем.

– Гад ты ползучий, – не сдержала обиды я. – Ну и иди к своему Гвеналю! Не хочу тебя видеть!

– Злюка, – Ромео нисколько не принял мою обиду всерьез.

Чмокнул в плечико и ушел. Ушел, гад такой! А я так мечтал сделать из Фратескора уютное семейное гнездышко, мечтала жить там с сыном… так, стоп, иначе я сейчас совсем расклеюсь. У Марка все хорошо, у меня все хорошо и даже отлично, у меня тут вечеринка, гости, а я валяюсь, как тюлень на диване. Не можешь развлекаться, ляг, поспи, или поработай, это лучшее средство от хандры.

Я достала блокнот и стала набрасывать приказ о создании Академии искусств в замке Фратескор. Штрихами изобразила план и стала думать, где сделать обычные классы, а где танцевальные и прочие. Увлеклась и опомнилась, когда шея заболела.

А сколько времени? Судя по легкой головной боли, время давно за полночь. Я поднялась и посмотрела из-за спинки дивана в зал. И очень обрадовалась, обнаружив, что основная масса гостей уже покинула Павильон. Слуг тоже не было видно. Закрыты шторами оставались два алькова, в один ушел Ромео, а второй я сейчас проверю.

Аккуратно отвела штору в сторонку, чтоб краешком глаза заглянуть внутрь. Мало ли, вдруг кто-то из гостей задержался? Не хотелось бы проявлять неделикатность. Внутри было почти темно, но сплетающихся тел я не заметила, как и звуков соития. Пусто? Ах, нет, внутри был человек. На шелест шторы с дивана подскочил мужчина и тут же буквально бросился ко мне. Я машинально сделала шаг назад, не ожидая такого напора, но мужчина крепко ухватил меня за руку и втащил в альков.

– Наконец-то, я заждался! – выдохнул он, притискивая меня к своей груди. Хорошая грудь, крепкая, с твердыми мышцами под тонкой рубашкой. И рост удобный, чтоб его подбородок с удобством улегся мне на макушку, а нос зарылся в волосы.

– Вы меня с кем-то спутали, отпустите, пожалуйста, – спокойно сказала я, ожидая, что мужчина тут же меня отпустит. Ведь это явная ошибка. Сейчас придет дама, которую он ждал и может получиться неудобная ситуация. Я даже состроила вежливую улыбку. Сейчас он отступит и извинится.

– Свет! – вместо этого громко сказал мужчина, не выпуская меня из объятий, и одинокий шар-светлячок погас, а штора после щелчка пальцев сама задернулась и приобрела каменную твердость. Маг, ну надо же, восхитилась я. Все-таки видеть воочию такие фокусы было потрясающе. Обычно маги не злоупотребляли своим даром и отнюдь не стремились поражать воображение обывателей.

– Зажгите свет и отпустите меня, – напомнила я магу, начиная сердиться. Что он, собирается тут до утра стоять?

О, нет, стоять он не собирался. Маг встрепенулся, подхватил меня на руки и отнес на диван, и осторожно положил на диван.

– Вероника, я так мечтал о нашей встрече!

Так ошибки не было и подкарауливали меня? А зачем? Я решительно попыталась встать, но маг удивительно ловко придавил мои плечи, задрал километры прозрачного шелка, окутывающие мои ноги, и завернул меня, как куколку, в ткань, лишая возможности сопротивления. Не могу сказать, что я была сильно напугана. Я знала, что в Павильоне, кроме простейших бытовых заклинаний, магия не будет действовать, меня не утащат порталом, не убьют и вряд ли причинят физический вред. Но вот что меня так оригинально запеленают собственной юбкой, оставив ноги отрытыми, я точно не ожидала. Так… порочно и возбуждающе. Да и назвал маг мое имя, значит, отлично знал, кто я.

В темноте раздавался шорох и шелест, звякнула пряжка ремня, послышалось сдержанное ругательство. А в следующую секунду на меня навалилось обнаженное мужское тело. И это горячее тело тут же приступило к активным действиям. Твердые губы прижались к моим, и пока я протестующее мычала, чужой язык проник внутрь и начал хозяйничать, захватывая территорию. Жадные руки, казалось, были везде – на груди, на бедрах, на животе и ягодицах, оставляя после себя жар и томление. А внизу прижималась солидное орудие в полной боевой готовности.

– Я не хочу, – прошептала, дергаясь и пытаясь выпутаться из ткани. Над ухом раздался самодовольный смешок. Мне не поверили. А обнаглевшие руки полезли вот совсем не туда! Прикосновения были нежными и осторожными, и этот гад безошибочно находил самые отзывчивые местечки! Я невольно выгнулась под опытной рукой. Теплое дыхание прошлось по груди, и мой сосок укусили прямо через ткань!

– Да отпустите же меня! – возмутилась я. Нет, я, как любая нормальная женщина, предпочитала активных мужчин, ведущих в сексе. Нежность и плавность не всегда хороша, иногда хочется быстро и резко. Но не признаваться же в этом первому попавшемуся голому мужику! – Пустите, я закричу.

Меня снова стали ласкать и целовать. В полной темноте меня гладил незнакомый мужчина, и мне это безумно нравилось.

– Вероника, неужели ты оставишь гостя неудовлетворенным? Я так мечтал о нашей встрече, сгораю от желания, – о мои бедра красноречиво потерлись.

– Предпочитаю сама выбирать своих партнеров! А с новыми знакомиться при свете! – я заерзала сильнее.

– О, я тебе понравлюсь, – мужчина уверенно развел мои колени. – Не брыкайся, повредишь самое ценное!

Горячее и твердое прижалось к входу и прошлось, дразня, вверх и вниз. Я издала протестующий возглас, к которому немедленно прислушались. Уверенный рывок, и я оказалась заполнена тугой тяжелой плотью. Стона наслаждения я не сдержала. Мужчина двигался резко, глубоко, то время как его легкие поцелуи покрывали мое лицо виски, шею и плечи горящими точками. Я даже не заметила, как скользкая ткань размоталась, освободив мои руки, которые тут же оказались на спине моего партнера. Я получила доступ к телу и тоже ласкала, щипала, царапала эту восхитительную твердую спину. Ягодицы меня тоже устроили своей формой и упругостью, я стискивала их, изо всех сил вжимаясь в мужское тело. Мужчина ускорился, из его груди вырывались неопределенные возгласы, хриплое дыхание щекотало мое ухо, и наконец, с особенно глубоким рывком мир раскололся на ослепительные осколки, и я закричала, содрогаясь от наслаждения. Во мне пульсировал вулкан, заливая огненной лавой все мои жилы.

Мужчина выдохнул и отстранился. Сразу стало прохладно. Мой партнер провел мокрую дорожку между моих грудей, коснулся влажного лобка. Потом без лишних слов подхватил на руки и отнес в купальню.

– Вы не хотите зажечь светильник? – удивилась я. – Неудобно же!

– Я отлично вижу в темноте, – успокоил меня партнер и действительно, беспрепятственно дошел до широкой купели, исходящей паром. Подождав пока я на ощупь устроюсь, мужчина залез сам, уселся возле противоположного бортика и расслабленно вздохнул.

– А вы не хотите представиться, лэрд? К чему такая таинственность?

Однако мне не ответили. Просидев в воде буквально пять минут, мужчина ополоснулся и стал мыть меня. Завернул в простыню и отнес снова на диван, прижавшись ко мне всем телом.

– Ты не представляешь, как я мечтал о том, что снова буду просыпаться рядом с тобой, – хриплым шепотом признался мужчина.

От удивления я даже приподнялась на локти.

– Мы знакомы? – вот почему он мне не показывается! Лихорадочно стала перебирать своих партнеров. Это не Деровер, тот ниже на голову, не Рауль, тот коренастей, разумеется, не король Эрберт, этого медведя ни с кем не перепутать. Морис и Арк мертвы, Адемар спит в королевском склепе, Венделин в тюрьме. Кто?

– Не терзай свою память. Она у тебя девичья, очень короткая, – со смешком сказал мой партнер. – Военные, чиновники, студенты, актеры, все влюблены в тебя. Говорят, королева всегда готова оказать милость искренне влюбленному. Вот и я решил проверить, так ли добра королева.

– Не пора ли вам попрощаться? – честно говоря, замечание насчет памяти меня очень обидело. У меня отличная память! Если увидеть его лицо, я бы без труда вспомнила этого интригана. А по пенисам людей запоминают только андрологи и урологи! И таких специалистов в этом мире нет.

– Неужели ты думаешь, что я ограничусь одним разом? Ты оскорбила меня до глубины души! – с этими словами с меня содрали простыню, и в мое бедро ткнулось большое и горячее, жаждущее ласки орудие.