– Погоди, а как тогда ты оказалась в поместье Денверов? – спросила я. Что ни говори, рожать мне пришлось именно с помощью этой тощей девочки, а такое забыть не просто. Конечно, теперь она была вполне развившейся взрослой девицей, но я же помню ее другой. Конопушки и глазищи на пол-лица.

– Так я велел с вас глаз не спускать! – Кларенс довольно прищурился. – Ее тогда в резиденцию не взяли, но Флора – девочка умная, ушки на макушке, услыхала, куда вас сослали, да и напросилась к маркизе Денвер в поместье, туда не больно-то наберешь вышколенную прислугу. Из столичного дворца не много желающих в захолустье поехать, даже за двойное жалованье.

– Очень помогла. Спасибо, – уткнулась в кружку, вспоминая мрачное поместье. – Я искать тебя потом пыталась, не нашла. А кто ребенка на хутор отвез?

– Так наш старший брат! Разве такое дело можно чужому человеку доверить? Он, конечно, ругался, но все сделал, как нужно.

– Я никогда не забуду этого, – я благодарно посмотрела на Кларенса и Флору.

– А теперь он какой, ваш сынок? – полюбопытствовала Флора.

– Не знаю, жив ли, – я проглотила комок в горле. Мой Марк с новыми родителями пропал. Сведения о кораблекрушении еще не уточнялись.

Повисло тяжелое молчание. Брат с сестрой переглянулись и одновременно вздохнули.

– А теперь-то как быть? – лира Фелиция сунула мне в руку сахарную плюшку, как раньше подсовывала служанке Анни. Испуганно ойкнула, ожидая, что мое величество оскорбится. Ага, щаз! Плюшками оскорбить нельзя! Сдоба – моя слабость! При таких стрессах можно и плюшку слопать безнаказанно.

– Флора, ты вхожа в королевское крыло? Надо бы сходить, – плюшку пришлось временно отложить. Еще не хватало, чтоб на супружеское ложе успела пролезть эта дрянь белобрысая. Я значит, всем рискнула, чтоб замуж выйти, а ей подавай готовенькое, моего красавчика?

– Вам в таком виде нельзя! Вас ведь ищут!

Я только ухмыльнулась, когда швея достала из шкафа знакомую форму дворцовой горничной. Ну конечно, форму ведь надо и подшить, и заштопать, и новую пошить, вот и запас есть на основные размеры. Слуг под две сотни во дворце, и никто на них не смотрит.

Кларенс в ливрее держал тяжеленную корзину с постельным бельем, а мы с Флорой слаженно расправляли складочки на шелковых сиреневых простынях. Королевское ложе было такое огромное, что заправить его одной служанке было делом невозможным. Заодно мы послушали, как лже-королева скребется в дверь смежной спальни.

– Мой дорогой супруг, разве вы не посетите меня сегодня, в такой радостный и счастливый день? – сладким голоском спросила она, прислушиваясь к шорохам за дверью, и переминаясь с ноги на ногу на пушистом шандарском ковре.

– Непременно, моя дорогая супруга, как только вы мне покажете свой брачный браслет, – раздался голос Ромео.

Мы переглянулись с Флорой. Не далее, как полчаса назад, я защелкнула свой свеженький браслет на собственном манекене в швейной мастерской. Уж очень мне понравилась ростовая кукла, изображающая меня, копирующая все мои размеры, включая размер ноги. Я даже не знала, что такая есть. Массивный брачный браслет, украшенный драгоценными камнями, явно не подходил к костюму горничной.

– Мой дорогой супруг, вы не сможете его увидеть через дверь, – не сдавалась самозванка.

– А вы подсуньте браслет под нее! – голос Ромео был вежлив, но полон злорадства.

– Я не понимаю, в чем вы меня подозреваете, – обиженно протянула самозванка и обернулась к нам.

Пора! Кларенс взмахнул покрывалом, накрывая лже-королеву с головой, а мы с Флорой тут же повалили ее на пол, заботливо заворачивая со всех сторон. По голове я лично стукнула самозванку с огромным удовольствием. Недрогнувшей рукой. Опыт был, пришлось в свое время канделябром вырубать неудачливого насильника. Сестра обмякла в шелковом коконе. Кларенс уложил плотно обмотанную фигуру на дно корзины, забросав сверху простынями. И не надо мне тут про «сначала поговорить» и сестринскую любовь! Если бы она не залезла в мое платье и на мое место, я была бы не столь решительна. Всепрощением и излишней добротой не страдаю, быстро отучилась гуманизм проявлять. Сначала надо оглушить и связать, а гуманизм подождет.

– Всего-то, – разочарованно протянула Флора. – Управились за пять минут.

– Не придирайся, – пропыхтел Кларенс, подтаскивая корзину к выходу.

Под внимательными взглядами охраны Кларенс вытащил корзину из спальни, волоча по полу, а мы по мере сил помогали.

Конечно, проще было сразу остаться в спальне, заняв свое законное место, но зашли две служанки и лакей с корзиной, и выйти должны были две служанки и лакей с корзиной. Ни к чему волновать стражу, до трех они считать точно умеют.

Вот вроде сестра худенькая, маленькая девушка. А весит, как слон! Я взмокла, пока мы донесли корзину до служебного лифта. Кстати, очень удобно – грузовой лифт, закинул корзину в неприметную нишу в стене и отправил вниз, не надо тащить тяжести, пересчитывая ступени. И кухонные лифты я всецело оценила еще служанкой – не с тяжелыми подносами шнырять по лестницам и коридорам, а набрала, что нужно, да отправила наверх, в буфетную. Не знаю, как оно работает, ни в магии, ни в механике не разбираюсь.

В цокольном этаже возле прачечной мы корзину вытащили, белье унесли в прачечную, а девушку пришлось связать и временно запереть в кладовой. Завтра разберемся. С чувством пожав руки Кларенсу и Флоре, я снова переоделась в свое свадебное платье и спокойно прошла в королевскую спальню через лабиринт гостиных и приемных. Поскреблась в дверь супруга.

– Я сплю! – напряженным голосом ответил Ромео.

– Ромео, это я, – отозвалась я. – Давай уже, открывай.

– Не открою!

– Ромео, к атласному пиджаку, который мы придумали, лучше идут малиновые лацканы! – громко прошептала я в замочную скважину.

Когда Ромео еще был моим женихом, мы нашли упоительное занятие, и просиживали целые часы в библиотеке, придумывая новые фасоны одежды. Как мы хохотали! Я в молодости серьезно выбирала между профессией дизайнера-модельера и дизайнера рекламы. Развития рекламы тут пока не предвиделось, но в тряпках я немного разбиралась. Ромео тогда потрясла моя фантазия, и он тут же заказал себе по моим выкройкам дюжину ярко-розовых шелковых трусов с сердечками. Это вызвало фурор в мужских купальнях, и с нашей легкой руки батистовые мужские подштанники ниже колен с кружевными воланами ушли в небытие. Ну, и дамские корсеты, само собой, раздавливающие грудь и деформирующие ребра, я ликвидировала на корню. А то эти придворные кокетки, даже глубоко беременные, утягивались в рюмочку.

– Фиолетовые! – возмутился Ромео. Послышались быстрые легкие шаги и через минуту дверь открылась. Мой супруг в длинном черном шелковом халате и босой, крепко обнял меня и погладил по спине. – Какое счастье, ты жива!

– Не дождутся, – фыркнула я. – Я видела тебя за столом рядом с этой дурой.

Ромео заботливо усадил меня в кресло, налил бокал вина, подвинул вазу с фруктами, сел на ковер у моих ног, заглядывая в глаза:

– Вероника, я понимаю, что все сложно, но что происходит во дворце?

– Во дворце происходит захват власти религиозными фанатиками, – я впилась зубами в золотистый бок персика. – Примас отказался нас женить. А когда… гм-гм, по состоянию здоровья вдруг слег, то брак пришлось заключать жрецу Главного Храма. Но Примас приволок мою сестру, и ему удалось ее подсунуть, на мое место, пока я в растрепанных чувствах блуждала по парку. Чуть корону не проворонила, увлекшись свежим воздухом. А они и не подумали меня искать в парке! Полагаю, морок на лицо сестре накладывал или Жером, или его папаша. А может, и сам Примас. Не похожа она на меня. Сходство есть, но незначительное. Последняя любовница Штернблума, блондинка Сюзанна, и то больше на меня походила. Ну, которую он вместо меня показывал народу, пока я с пузом была.

– Я сразу заметил, – кивнул Ромео. – Другие жесты, голос, взгляд.

Я благодарно погладила его по руке. Не будь он равнодушен к женским прелестям и так внимателен к деталям, сейчас бы в его спальне была моя сестрица и требовала подтверждения брака. Фигу ей с маслом!

– Давай спать, дорогой супруг, денек выдался тяжелый.

– У нас сегодня брачная ночь, – напомнил Ромео со вздохом.

– Да ладно, ты здоров, я здорова, как-нибудь с наследником разберемся, – успокоила я мужа. Ромео предупредительно протянул руку, помог встать и, зайдя мне за спину, стал ловко расшнуровывать платье.

– Никогда не думал, что буду настолько рад оказаться женатым, – усмехнулся Ромео. – И сплетникам рот заткнули, и Эрберту было неприятно видеть меня счастливым. Я улыбался так, что щеки до сих пор болят. Мать прислала письмо с поздравлениями, она в восторге.

Ромео вздохнул почти неслышно, стягивая с меня платье. Я перешагнула вороха нижних юбок, оставшись в почти прозрачной нижней сорочке. И почему в фэнтези героини обычно настолько стыдливы, что постоянно кутаются в простыни и покрывала? Теряют сознание от голого мужского торса. Или я откровенно развратна? Или, может, просто у меня хорошая фигура? Стесняться мне нечего, в наготе ничего особенного не вижу, чтоб спокойно пройти из спальни в ванную, не прикрывая руками стратегические места. На фотосессиях сколько я обнаженки насмотрелась в своем рекламном агентстве! Ромео и вовсе стыдиться нечего, его голая женщина не возбуждает в принципе, хоть какой обладай фигурой или полным ее отсутствием.

– Не грусти, Ромео, – я погладила его по щеке. – Прямо завтра наследника от нас никто не ждет, выдыхай. К тому же мы уже попробовали, что там может не получиться? Мне с тобой было хорошо. Ну и конечно, я не буду требовать верности и прочих глупостей. Только выбирай любовника очень тщательно. Обещаю не ревновать. И… попозже, ладно? Месяца через два-три, пусть уляжется эта свадебная волна. Разговоров тут не на один месяц хватит.

Ромео хмыкнул.

– А как твои любовники?

Как на грех, на данный момент у меня никого не было. Как всегда, приписывали мне значительно больше, чем могла выдержать даже очень темпераментная женщина.

– Мои парни тебе не подойдут, – улыбнулась я.

– Примас считает, что я провожу ночь с его подстилкой, а я провожу ночь с самой умной и красивой женщиной Элизии, – Ромео чмокнул меня в щечку.

– Разумеется, я же тут королева, – сонно согласилась я.