Цитаты из книг автора «Дина Сабитова»

Но мне кажется, что она где-то не здесь: рядом со мной лишь оболочка прежней Гуль, а сама она далеко, и я не могу до нее докричаться.

В новом мире Гуль наступает вечер. И он длится, длится… Она лежит, прижавшись к белому бархатному боку верблюда, и смотрит на звезды. Верблюд рассказывает ей сказки. Много-много бесконечных сказок.

Мама твоя должна была в клуб зайти — принести работу, но не пришла. Слишком долго не приходила — и там заволновались, конечно, стали разыскивать. И позвонили в милицию, а уж милиция сообщила в опеку, — вздохнул директор. И тихо спросил: — Как же вы одни? Сколько дней мамы на самом-то деле нет, а, Гуль?

Я поняла. Что-то случилось. Наверное, тетки узнали, что мама так и не вернулась домой.

«Мыслю, следовательно, существую», — машинально перевел я про себя это латинское выражение. У нас был факультатив по Древнему Риму, и мы учили самые известные поговорки. — Прими ситуацию такой, как она есть. Давай поговорим? — предложил Аристарх Модестович. — Домовой, который знает латынь, — это что-то новенькое, — вздохнул я. — Ну, дружок, я и древнегреческий знаю, и староанглийский… Впрочем, я много языков знаю, живых и мертвых. Странно, что ты ожидал увидеть в своем доме домового-лапотника.

Мне стало страшно. Я понял, что денег нам хватит дня на четыре. Что делать потом? Конечно, мама вернется, но когда? У мамы есть такая дурацкая черта характера — она никогда не носит деньги в кошельке, а просто рассовывает по карманам.

Сейчас, когда у нас в доме совсем нет взрослых, нам не нужно никаких новых проблем. Забот и так выше крыши: мама не вернулась, еда заканчивается, денег мало, не хватало еще, чтобы с Гуль что-нибудь случилось!

А Мишина мама говорит, что домой мне тоже звонила, там нет никого, и, вместо того чтоб идти домой, мы идем в кафе. И едим пиццу и мороженое. Мишина мама спрашивает меня: — Вот что ты делаешь, когда тебе невесело? — Реву, — вздыхаю я, подумав. — Я тоже, — кивает Мишина мама. — А потом что? — А потом… — я пытаюсь сообразить, что же делаю потом. — Потом получается, что меня уже кто-нибудь утешает и жалеет, и мне становится веселее.

И мне очень хочется рассказать кому-нибудь, хоть Ляльке, что я звонил маме на сотовый уже восемнадцать раз. Сейчас позвоню в девятнадцатый. Телефон опять «вне зоны действия сети».

И мне всегда казалось, что там просто отверстие в другой мир. В котором живет другой Паша, в котором стоит очень похожая на нашу, но другая мебель. Думать об этом было интересно и немного жутко.