Цитаты из книг автора «Дина Рубина»

Лидия Борисовна всегда выглядела так, словно именно сегодня ее должны были чествовать в самом престижном зале столицы.

Запомни три НЕ: НЕ бояться, НЕ завидовать, НЕ ревновать. И ты всю жизнь будешь счастлива»…

Знаменитая, уже растиражированная фраза Либединской: «Пока мы злимся на жизнь, она проходит».

На улице моросило, тротуар мерцал щедрыми лужами. Вверху, в грязных отрепьях туч неторопливо плыли опрокинутые лужи бледно-голубого неба. Эти небесные лужи перемещались, меняли очертания, толпились, расползались. Вообще, вверху было неблагополучно.

вся эта история уже не имела к Илье ни малейшего отношения и нисколько не задевала его, как не задевают верхушки деревьев облака, проплывающие где-то в непостижимой вышине.

И говорили питерцы на каком-то высушенном чопорном языке, многие нормальные слова заменяли своими местными: буханку называли «булкой», предлагая «булку» к борщу, бордюр звали «поребриком», прихожую – «передней»; подъезд именовали «парадным», и это парадное бывало всегда заколоченным, а жильцы пользовались черным ходом… И что совсем уже бесило в разговоре – все выражались безлично: «мне не взять»… «мне не съесть»… «мне не снять», – вместо внятного: «я не возьму», «я не съем»…

для поддержки режима и для сопротивления ему нужен определенный к нему интерес. Такой специальный общественный темперамент, заставляющий человека непрерывно жаждать борьбы – за что-то или против чего-то. А у меня весь темперамент уходил на саму жизнь, потому что ничего интереснее ее на свете нет.

И только, может быть, догадывалась, что это сокровенное чувство со-крови человеку навязать невозможно. Что порою

На протяжении этого диалога я растерянно молчала, ибо открытие, что я понимаю идиш, поразило меня… К тому времени прошло лет пятнадцать, как я не слышала вечно препирающихся бабку с дедом, и полагала, что давно забыла этот совершенно не нужный мне язык – бедный скарб в холщовой суме вечного скитальца.

палубе разделывают огромных китов!) вырастала, заслоняя море и небо, и медленно швартовалась, как самый огромный кит, утробно подавая приветственные гудки, а за ней проходила Воронцовский маяк