Цитаты из книги «Белая голубка Кордовы»

тяжело набухшее небо, узловатый кишечник толедских улиц распирали толпы туристов. Уже были открыты все сувенирные магазины, и замкнутая утром физиономия города сейчас подмигивала со стен и полок распахнутых лавок

над крышами города, застывшего на скале, в монолитном куске янтарного тусклого света,

держал свою вахту заката, прослеживая все стадии перевоплощения города и неба

если женщина умна, то она опаснее умного мужчины:

хочется написать эту фразу – «La voz de la sangre de mi hermano clama a mi desde la tierra»[

Как он любил этот этап – самый сложный этап работы, – когда уже подсохли тонировки и надо вновь покрыть картину лаком, да «не смахнуть» тонировочный слой, а распылять вновь и вновь, постепенно «нагоняя» и выравнивая лак. Это всегда похоже на нагнетание ласки в любви, когда всё внутри дрожит, как натянутая тетива, в абсолютной готовности вступить во владения… но ты всё медлишь и медлишь до совершенного пика желания, до почти непереносимой его остроты.

Заккари́я, ты бы уссался, если б знал, что за картины там хранятся. То, что удалось мне в этом мертвецком свете фрагментами рассмотреть или догадаться – все же не зря меня, теста ди каццо[35], чему-то учили: Тинторетто, Веронезе, Беллини, Тьеполо, Перуджино, Филиппо Липпи, Боттичелли, Бассано… И ни одна из работ, ни од-на, ты понял?! – никогда не была атрибутирована… Ни-ког-да! А зачем? Каждая картина переходила из рук художника прямиком в закрома Ватикана. Понимаешь?! Они все работали на Святой Престол, все! Заказчик был ве-е-сьма богат.

Как?! – ахнул он, едва не выронив огрызок чурро на тарелку. – Как вы сказали? – А что вас удивляет, сеньор? – усач поднял косматые брови, в точности повторяющие разлет его усов. – Нет… о, ничего особенного, – пробормотал он в некотором смятении. – Прекрасное название… Но, мне казалось, оно в традиции скорее андалузских городов?

Какому идиоту пришло в голову красить стены в этот цвет, перебивая звучание картин?

Ладно, научный сотрудник, беги себе… И вот эти, эти, кто не в состоянии на глаз и на ощупь определить происхождение и возраст холста, а главное, не в состоянии представить, что чувствует художник, набирая на кончик кисти драгоценное месиво краски… эти полагают, что они направляют ход искусства.